Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

Правило веры

ЗАЛ СВЯТИТЕЛЯ НИКОЛАЯ

Много лет назад Русский музей устраивал выставку различных образов Святителя Николая Мирликийского. Давно это было, а выставка та всё стоит перед глазами: такое чудо не часто увидишь — сотни образов Святителя! И вот сегодня я снова стою среди многочисленных образов любимого Чудотворца, но уже не в Русском музее, а в Музее христианской культуры, что расположился в Адмиралтейском районе Санкт-Петербурга, в маленьком переулке Лодыгина, д.5. Переулок-то маленький, а вот музей большой, весьма большой, и есть в нём на что посмотреть, броди хоть сутки по залам. Один из этих залов посвящён Святителю Николаю.

Экскурсию ведёт директор фонда «Новая эра» Марина Иннокентьевна Кришталь. Она рассказывает:

— Вот посмотрите на эти любопытные экспонаты… Как вы думаете, что это такое?

За стеклом витрины стоят прозрачные стеклянные сосуды, больше всего напоминающие простые бутылки, но на каждой рукой художника что-то изображено: образ Святителя, или какое-нибудь чудо из его жития, или просто кораблик — нарядный и весёлый.

— Это сосуды для хранения мира от мощей Николая Чудо­творца. Они из города Бари. Вы видите, какие они большие и как их много! Миро в гробнице льётся неиссякаемым потоком.

Не знаю почему, но бутылки из города Бари радуют сердце, как новогодняя ёлка, и придают всей экспозиции праздничный, весёлый вид.

А по стенам, конечно, размещены иконы — как правило, никольские, но попадаются среди них и сборные, где Святитель соседствует с другими Божиими угодниками.

— Вот икона-посвящение, которая сохранила оригинальную надпись на обороте, от кого она подарена и по какому поводу, — поясняет Марина Иннокентьевна. — Эта икона была вкладом на погребение усопших сродников. На ней традиционно Господь во гробе, с архангелами и апостолами, а внизу — святые, тезоименитые усопшим. Среди них мы видим свв.равноапп. Константина и Елену, целителей Косму и Дамиана, Иоанна Предтечу, Святителя Николая, нескольких преподобных…

Самые древние иконы здесь, как правило, не старше XVI века, но ведь для верующих ценность образа далеко не всегда определяется его возрастом. Несколько десятков Никол, несколько десятков разных прочтений, разных взглядов на любимого святого, разных молитв, ибо икона — с точки зрения самого иконописца — это не что иное, как его молитва, сказанная не словами, но красками.

Вот, например, деревянный образ Николы Зарайского, выполненный безвестным мастером-старообрядцем. Святитель на нём очень похож на строгого, сухопарого русского деда, решительно высунувшегося из своего ларца-«храмца», точно из окна избы, к непрошеным гостям. Что ж, Никола Зарайский и должен глядеть со всей строгостью, не даром же его правая рука сжимает меч! Но не только строгость читается в чертах деревянного лица: оно как бы светится готовностью сменить гнев на милость, если только он узнает в гостях православных людей.

— Посмотрите, как трогательно, — замечает Марина Иннокентьевна, — скульптура украшена стеклярусом. Это сделали уже лет через сто после создания образа: чья-то добрая душа решила таким образом порадовать Святителя.

А вот другой Никола Зарайский, уже XVIII века. Небольшая, достаточно лаконичная деревянная фигурка столетием позже — в XIX веке — была приклеена на доску, расписанную живописцем. Они как будто разностильны: простая, невычурная скульптура и тонко, затейливо выписанный фон — восемь клейм с чудесами Святителя. Но на самом деле они удивительным образом дополняют друг друга: Чудо­творец словно бы парит в небесах, в несказанных райских садах, куда его — простого, в общем-то, человека — призвал Сам Господь. Ещё одна любопытная деталь: у деревянной скульптурки не сохранились два непременных атрибута зарайского образа — храм в левой руке и меч в правой. Руки Святителя протянуты вправо и влево, но они пусты. Видя это, живописец XIX века, приспособивший старый образ на новый фон, сам подрисовал к левой ладони Чудотворца храм, а меч… А меч он почему-то не стал изображать: может быть, ему показалось несообразным смертоносное оружие в руке кроткого святого, а может быть, он сознательно не хотел «притягивать» войну: дескать, нарисуешь меч — тут и война не замедлит начаться…

Мы ходим от одного образа к другому, видим Святителя и мирным, и грозным, и милостивым, и суровым, видим простые работы деревенских богомазов и поражающие своей тонкой узорностью работы иконописцев Мстёры…

Но вот перед нами особый образ — Никола Раненый.

Вы, конечно, знаете эту историю — как в 1917 году, во время революционных битв в Москве, картечь ударила в Никольские ворота Кремля и повредила древний образ Николы Угодника. Кто-то (возможно, сам Патриарх Тихон) приказал сделать список с попорченного образа и освятить его как особую икону — «Никола Раненый». Потом списки этой новой иконы были разосланы по России, но сейчас они попадаются редко: видимо, в большинстве своём они были уничтожены или вывезены за рубеж. Но вот одна такая икона находится сейчас в Музее христианской культуры, и все желающие могут посмотреть на редкий образ.

А Марина Иннокентьевна продолжает рассказ:

— Вы знаете, что моряки особо почитают Святителя Николая и считают его своим святым покровителем. Именно поэтому «морские» чудеса Чудотворца непременно присутствуют на житийных клеймах, окружающих его образ. Но вот перед вами икона, необычная тем, что ни на одном её клейме вы не увидите ни моря, ни кораблей. Такое очень редко встречается. Наверное, её заказчик питал особую нелюбовь к морским путешествиям.

— А у вас есть здесь любимый экспонат?

— Трудно сказать… Могу только заметить, что больше всего я люблю русскую икону. Именно русскую. Греческая икона — да, она ярка, эффектна! Даже древние византийские образа сохраняют золото. А русская икона, она, может быть, не такая броская, но воздействует на зрителя, а тем более на молящегося, более глубоко. Есть в ней какая-то особая проникновенность. Греческие иконы, они более нарядные, мастерские… Но мне нравятся наши, даже когда они совершенно безыскуственные. Я всегда вспоминаю слова одного искусствоведа, который сказал, что всякая икона — это больше, чем просто икона. Его слова можно понять так: икона — это больше, чем просто благоговейное изображение Господа, Богородицы или святых; икона содержит не просто изображение, но и частицу самого первообраза, того, кто изображён, отсвет его славы. Вот поэтому-то всякая икона больше, чем икона.

Я хожу по Никольскому залу Музея христианской культуры. Экспозиция музея устроена так: в залах царит почти полная темнота, но каждый образ искусно подсвечен, и кажется, будто свет исходит от самих икон, будто именно иконы освещают темноту. В Никольском зале тьму рассеивает Святитель Николай; отсвет его славы сияет здесь на всех ликах, запечатлённых иконописцами… И в какой бы конец зала ты ни пошёл, всюду в тебя вперён взгляд Чудотворца: добрый, милующий —
или строгий, взыскующий. Вот здесь-то и молиться ему: здесь твоя молитва не рассеется в житейской суете, здесь-то молитвенная сосредоточенность будет полной! Ну и что с того, что ты в музее! Тихо, в келии души своей, помолись. Но сначала просто рассмотри образ за образом, проникнись никольским духом: дух этот — чистый, огненный, но удивительно близкий и родной… Вдохни его полной грудью.

Алексей БАКУЛИН