Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

Слово пастыря

«БЕРЕГИТЕСЬ ЗАКВАСКИ ФАРИСЕЙСКОЙ, КОТОРАЯ ЕСТЬ ЛИЦЕМЕРИЕ»

Почему Господь с кротостью и терпением увещевал блудниц, а к фарисеям-праведникам часто обращался с гневом? Неужели нрав­ственная распущенность менее опасна, чем фарисейское устроение души? И в чём состоит болезнь фарисейства? Ведь не в том, что они постоянно ходят в храм, соблюдают праздники и посты, творят милостыню, знают Священное Писание? Размышляет протоиерей Димитрий СМИРНОВ († 21 октября 2020).

Не совсем понятно, почему лицемерие хуже распутства? Давайте попробуем разобраться. «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры…» (Лк.11,44) — обличал Спаситель. А что означает слово «лицемерие»? Владимир Даль толкует так: «Лицемерие — свойство, качество, состояние лицемерного». А лицемерный — «притворный, где зло скрывается под личиной добра, порок под видом добродетели». Личина же — «накладная рожа, харя, маска», то есть ложный, притворный вид, «лукавое притворство». Тут всё ясно…

Теперь вернёмся к вопросу: почему лицемерие (лукавое притворство) хуже распутства? Любодей (распутник) своё человеческое достоинство низводит до положения неразумной скотины, которая, повинуясь инстинктивному зову плоти, не может контролировать своё поведение разумом. Лицемер же раздваивает самую личность, душу свою. Посягает на целостность уже не только плоти своей, но бессмертной души, в намеренном обмане уподобляется самому отцу лжи — диаволу. И тем самым приобретает свойства сатанинские. А падение в демонизм глубже и пагубнее, нежели в скотство. Хотя, разумеется, глубинное дно скотства граничит с началом демонизма.

Сейчас взоры многих обращены к общественной жизни из-за тех процессов, которые в ней происходят. К сожалению, большинство людей не о горнем помышляют, а о земном устройстве. Тем нагляднее будет пример проявления общественного лицемерия. Податель жизни —
Бог, и невозможно устроить никакую жизнь, ни телесную, ни духовную, если не покаемся, то есть не перестанем лицемерить, ибо этот грех навлекает на нас гнев Божий.

Все уже привыкли к мирным призывам. Война получила проклятие общества и отрицается как способ разрешения споров. Вся страна усеяна обелисками, озарена «вечными огнями». Ни одна газета не обходит вниманием нужды ветеранов всех войн. Часто можно видеть фотографии старушки матери или невесты-вдовы. Но почему в хоре осуждения войны — этого очевидного зла — слышится фальшивая нота? Почему лицо скорби порой напоминает лицемерную маску? Потому что в нашей стране идёт страшная, необъявленная, многодесятилетняя кровавая война, имеющая сотни миллионов жертв убитыми и ранеными. Это и войной-то нельзя назвать. Бойня! С одной стороны фронта — невинные беззащитные младенцы, с другой — взрослые: матери, отцы, врачи. Младенцы не могут за себя постоять и гибнут миллионами, а взрослые, редко гибнущие в этой бойне, чаще отделываются ранениями. Но почему-то получают за это оплачиваемый больничный лист. Надеюсь, теперь понятно, о чём идёт речь? Кто поставит памятник на неизвестной могиле безымянных младенцев?

Сразу слышны возражения: «Аборт, искусственное прерывание беременности — личное дело матери». Представим картину: суд, скамья подсудимых, убийца. Судья спрашивает: «Как ты смел?» Подсудимый: «А что тут особенного? Одному потерпевшему я искусственно прекратил деятельность сердца, другому — головного мозга, третьему — лёгких». — «Но они от этого погибли!» — «Да, но что делать, так уж получилось: они могли помешать мне жить так, как я хочу». Абсурд? А то, что мы делаем, убивая дитя, как назвать?

Часто говорят, что ребёнок ничего не чувствует. Это ложь. Если даже растения чувствительны к боли, неужели маленький ребёнок в утробе матери более примитивен? Но даже смерть в бессознательном состоянии не делает её чем-то иным. И если допустить, что ребёнок ничего не ощущает, убийство его всё равно ничем не оправдано. Рассуждения же о том, что чувствует убиваемый, очень напоминают рассуждения о гуманной смерти в газовой камере: она, дескать, слаще, чем в петле.

Другое возражение: «Там ещё ничего нет… Это ещё не человек…» И это ложь. Никакой учёный не скажет о человеческом зародыше: это рыба, дерево, злак… И росток, только недавно появившийся из жёлудя, и четырёхсотлетнее корявое дерево — в равной степени дубы. Очень жаль, что такие простые, понятные вещи приходится разжёвывать взрослым людям. Почему-то когда речь заходит о растениях, все соглашаются, а когда говоришь о людях, начинают оправдывать преступления. Ведь новорождённый младенец тоже ещё не вполне человек, он не умеет ничего из того, что умеет взрослый; любое животное умнее его. Но за убийство рождённого ребёнка — тюрьма, а за нерождённого — бюллетень, хотя и зародыш, и младенец являются людьми только потенциально. Видеть разницу между убийством одного и другого равносильно тому, как если бы за убийство пятилетнего ребёнка полагалось большее наказание, чем за убийство четырёхлетнего. Это ли не лицемерие?

Другие обычные возражения столь несуразны, что их не хочется и приводить… Но всё же: «У меня нет денег, чтобы прокормить, одеть, дать приличное образование…»; «от меня ушёл муж, возлюбленный…» и т.п. Если бедность — оправдание убийства… то так можно «решить» продовольственную, жилищную и другие проблемы — истреблением двух третей населения страны. Если одиноким трудно воспитывать детей, неужели нужно издавать закон, разрешающий вдовам и разведённым убивать лишних детей, рождённых ими?

РЕПЛИКА ЧИТАТЕЛЯ:

Нет, такой ужасный закон, конечно, не надобен. Но разве только женщина несёт перед Богом ответственность за рождённых ею детей? Быть может, нужен закон, обязывающий мужчин воспитывать, кормить, одевать, давать образование своим детям? Быть может, тогда и разводов станет меньше, и, соответственно, абортов?

По официальной статистике, в нашей стране ежегодно убивается около 8 миллионов детей (население Москвы!). На самом же деле — много больше. Во сколько раз? В два? В три? Такие масштабы не снились даже Гитлеру. Этот массовый террор против собственных детей является кровавым фоном всей нашей жизни. На этом зловещем фоне любое, даже самое благое общественное движение: миротворчество, милосердие, защита природы, сохранение культурной среды, демократизация, гласность, права человека — выглядит ужасающим лицемерием с крокодиловыми слезами. Пусть наша совесть, если мы забыли заповедь «не убий», ответит: есть у зачатого человека данное от Бога право на жизнь или оно (это право) в руках другого человека, который может распоряжаться этим правом по своему усмотрению? Отрицая право на жизнь другого, мы отрицаем вообще всякое право и всякое проявление жизни как таковой.

Среди нас, уже уверовавших в Бога людей, многие в прошлом по неразумию совершали такой грех или соучаствовали в нём своим попустительством, а некоторые и неоднократно. По древним канонам Церкви за подобное деяние отлучали, как за убийство, от общения церковного на 20 лет. Современная жизнь такова, что теперь Церковь никого не отлучает, но зовёт к покаянию. Надо каяться и принести плоды покаяния. Убитых детей не воскресишь, вину не загладишь, даже если воспитаешь десять сирот. Надо так воспитывать наших детей, направив на это все силы своей души и ума, всё своё красноречие и родительский авторитет, чтобы предотвратить беззаконие, чтобы растить целомуд­ренных дочерей и сыновей.

Вступись за маленького, беззащитного! Научи неразумного заповеди Божией! И Всемилостивый Судия, может быть, и помилует тебя, если застанет не убивающим, но спасающим невинного. Велика милость Божия!

Почему я остановился столь подробно на этом одном проявлении лицемерия? Разве других нет? Есть, и много, но это самое вопиющее. Оно особенно ярко показывает всю небезобидность фарисейства, лицемерия. Оказывается, плодами его могут стать многомиллионные человеческие жертвы.

«Берегитесь закваски фарисейской, которая есть лицемерие» (Лк.12,1).