Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

Русский путь

«ДА, ЦАРСТВО ВАШЕ — ТРУД, СВЕРШЁННЫЙ ИОАННОМ!..»

Да! Царство ваше ­ труд, свершенный Иоанном,
Труд, выстраданный им в бореньи неустанном.
И памятуйте вы: всё то, что строил он, ­
Он строил на века!

Аполлон Майков. «У гроба Грозного»

— …Нет, об этом я говорить не буду. Достоин Иван Грозный канонизации или не достоин — это вопрос не моей компетенции. Я, как человек православный и церковный, стою на позиции нашей Церкви: для канонизации Иоанна IV оснований пока не видно. А вот то, что Грозный царь был фигурой необычной, чрезвычайно яркой и во многом определившей ход русской истории, — это для меня бесспорно.

Так начался наш разговор с доктором исторических наук, профессором СПбГУ ведущим научным сотрудником Института истории РАН А.П.Павловым. Мы должны сразу пояснить читателям, что Андрей Павлович — один из ведущих специалистов по той непростой эпохе в истории России, эпохе царствования Иоанна IV, получившего прозвание Грозный. Он автор более 100 научных публикаций по русской истории XVI—XVII веков, а потому прислушаемся к мнению специалиста.

— Фильмы об Иване Грозном?.. Ну давайте поговорим о них… Кто первый за эту тему взялся — Эйзенштейн? Да, конечно, это непревзойдённый мастер, но снимал он свою картину по заказу, а потому произведение вышло весьма тенденциозное, не во всём следующее исторической правде: с одной стороны царь — идеальный правитель, с другой — бояре все сплошь изменники и тайные враги… Всё-таки в жизни всё было намного сложнее. А вот возьмём лунгинский фильм «Царь»: опять сильнейшая тенденциозность, но уже в противоположную сторону. Иоанн там совершенный изверг, зверь какой-то!.. На него смотреть страшно, и в целом выходит не очень-то убедительно. При изображении опричного двора Лунгин в качестве источника, очевидно, использовал записки немца Г. Штадена, человека нехорошего, беспринципного авантюриста. Он бежал из своей родной страны, прибился в России, втёрся в доверие к царю Ивану, даже стал опричником… Вообще к сочинениям Г.Штадена следует относиться критически ввиду их крайней тенденциозности. Известно, что Штаден представил европейским правителям свой план завоевания России. Понятно, что в своих записках он стремился всячески очернить порядки «варварской Московии».

— Насколько мне известно, история о том, что царь Иван убил своего сына, тоже выдумана иностранцами…

— Это версия папского легата Антония Поссевина, иезуита. Он рассказывал совершенно жуткую историю о том, как царь избивал жену своего сына, а царевич вступился за супругу… Верить ли Поссевину? Точных доказательств его версии нет. К тому же следует знать, что иностранцы на Москве содержались в строгости, за ними следил особый пристав, и у них не было возможности свободно разузнавать новости, — откуда же папский легат мог узнать эту историю? Впрочем, существует и другая версия, ничем не похожая на иезуитскую. Псковский летописец писал, что когда поляки осаждали Псков, царевич Иван Иванович (он был молод и любим народом) попросил у отца, чтобы тот поставил его во главе русского войска, а Иван Васильевич, услышав эту просьбу, будто бы приревновал к его популярности — оттого и возникла ссора. Впрочем, в пользу этой версии тоже никаких доказательств не имеется. Остаётся признать, что историкам не известны точно обстоятельства смерти царевича Ивана. Мы об одном можем догадываться: его смерть, какой бы она ни была, стала для царя сильнейшим потрясением, после которого он начал по-новому смотреть на свою прежнюю политику… К личному горю прибавились другие беды: неудача в Ливонской войне, сильнейший экономический кризис… Тогда-то Иван IV и задумался: не прогневил ли он Господа чем­то? Не слишком ли много он пролил крови?..

— Вы считаете, что много?.. Но ведь известно, что число казнённых за всё время его царствования не превышает число убитых за одну только Варфоломеевскую ночь.

— Да, это так! В Европе тогда шли религиозные войны, и людей там резали в огромных количествах, невообразимых на Руси. Но вы поймите и другое: если для Европы подобное кровопролитие не было необычным, то для России оно было явлением экстраординарным. Никогда до XX века у нас не было таких масштабных репрессий, и в этом смысле Иван IV стоит особняком среди русских государей. И он сам это сознавал, и когда на его царство навалились одна за другой беды, он, как человек глубоко и искренне верующий, не мог не задуматься, не мог не почувствовать раскаяния. И он его почувствовал, и покаялся, и решил молиться за упокой душ всех казнённых. Сколько их было? Объективные сведения даёт синодик опальных, в котором было зафиксировано до 4 тыс. человек. Подлинник синодика не сохранился, но дошли его списки, которые рассылались в разные монастыри. Кто в них внесён? Монахи постепенно вычёркивали фамилии и звания поминаемых, оставляя только имена, как это и сейчас принято в поминальных записках. Но учёные провели скрупулёзную работу путем сверки всех списков, и теперь мы можем более или менее точно судить о том, кто были эти люди и сколько их было.

— Хорошо, казнённых было немало… Но ведь, вероятно, и боярская измена была велика? До какой степени, по-вашему, эти казни были оправданны с точки зрения безопасности государства?

— Всё дело в том, что историки не могут судить об этом доподлинно! Первоначально репрессии носили ограниченный характер, но постепенно они набирали обороты: среди боярства зрело недовольство, и, чтобы его предотвратить, царь принимал свои меры. Но мы не знаем, насколько обширны были боярские измены, потому что подлинных судебных дел не сохранилось! Были ли реальные измены? Конечно, были. Существовали, видимо, и заговоры боярские. Но мы не можем судить об этом наверняка. Москва постоянно горела: страшные пожары полыхали и во время нашествия крымского хана, в 1626 году случился особенно большой пожар, в котором сильно пострадали опричные архивы — большая часть их погибла.

— Выходит, оценить целесообразность репрессий невозможно?

— В принципе вы правы. Сохранился, правда, отрывок одного судебного дела… Он рисует нам такую картину: человека, висящего на дыбе, дьяк спрашивает: «Кто тебя подговаривал на измену государю, на то, чтобы провести на Москву крымского хана?» И сам же подсказывает арестованному фамилии: «Трубецкой, Шуйский, Мстиславский, Воротынский?..» И тот вынужден давать показания, которые угодны следователю. Конечно, по такого рода источникам судить о боярских заговорах невозможно.

— Мне кажется, что в любом случае дыма без огня не бывает, и вряд ли царь начал ни с того ни с сего казнить сотни ни в чём не повинных людей…

— Чтобы понять политику Ивана Грозного, нужно понимать, как этот государь относился к царской власти вообще. И тут надо начать со времён отдалённых. В историографии распространена такая точка зрения: основателем Русского государства был дед Ивана IV — Иван III Великий; потом Василий III продолжил собирание русских земель вокруг Москвы. Они-то и основали государство, а заслуги Ивана IV здесь нет. Вы знаете, что на памятнике 1000­летию России в Новгороде Ивану Грозному не нашлось места, но зато там есть большая фигура Ивана III, — вот вам иллюстрация к этому мнению.

Я не могу с ним согласиться… Да, Иван III и Василий III объединили державу, но под их властью ещё не было определено лицо государства, не был указан путь его развития, не были найдены приводные ремни для управления страной… Не определена была сама модель русской государственности! Решение этих задач выпало на эпоху Ивана IV!

После падения Византии Россия, как известно, стала единственным крупным суверенным православным государством. Тогда-то и родились в умах русских книжников идеи о том, что Москва — Третий Рим, что Москва — законная преемница Византии и московские государи — наследники власти византийских государей. Так начала складываться идеология русского самодержавия: беспрекословная власть монарха, единое социальное служение, где предстателем перед Богом за страну является сам государь.

Однако реализовать эти идеи было сложно: условия в России и в Византии были разные. Если Византия — богатейшая империя! — могла содержать большую армию, множество чиновников, и вертикаль власти там можно было выстроить довольно легко, то Россия в ту эпоху была страной очень бедной, разорённой татаро-монгольским игом (причём разорение Руси продолжалось от набегов крымских и казанских ханов)… В России не было своих запасов ни золота, ни серебра. На кого рассчитывать, на кого опереться московским государям? Нужно привлекать к управлению местное население. И возникают две возможные линии развития государства: с одной стороны — самодержавная, централизованная монархия, с другой стороны — самодержавие с опорой на земства, где большую роль играют органы местного сословного самоуправления.

Однако предоставление земству широких прав самоуправления усиливало бы и их политическое влияние, что могло привести к становлению сословно-представительной, ограниченной монархии, и Россия могла встать на тот путь, которым шли страны Западной Европы. Это, конечно, не могло устраивать царя Ивана IV. Он, как человек восприимчивый, эмоциональный, обладающий жёстким характером, воспринял идею самодержавия совершенно бескомпромиссно. В первой половине и середине XVI века для России открылась возможность идти по пути вызревания сословных начал и ограничения царской власти, но Грозного царя это ни в коем случае не устраивало…

— Почему? Он был настолько властолюбив?

— Дело не только во властолюбии! Иван Грозный боролся не за личную власть: власти у московских государей хватало. Ещё при отце Ивана Грозного, Василии III, на Русь прибыл австрийский дипломат Сигизмунд Герберштейн, который писал в своих записках, что власти московский государь имел больше, чем все другие монархи. Итак, Ивану Васильевичу важна была не власть как таковая, а форма власти по образцу византийской автократии!

Он по-своему воспринимал тогдашние политические порядки и знал, что творится в Европе. Это хорошо выражено в посланиях Ивана Васильевича европейским государям. Английской королеве он писал, что, мол, своим государством ты не владеешь, а владеют им твои вельможи и «торговые мужики» (т.е. буржуазия). Польскому королю Стефану Баторию он писал, что мы-де «царь и великий князь всеа Русии… по Божию изволенью, а не по многомятежному человечества хотению».

То есть если царь — от Бога, то власть его должна быть беспрекословной и независимой ни от вельмож, ни от «торговых мужиков»! Земная иерархия должна соответствовать небесной.

Не нужно думать, будто воспринятая от Византии государственная идея не доросла до европейских договорных отношений. Согласно восточнохристианской традиции, правовые договорные отношения — это чисто человеческие, а не Божественные установления. Самодержавный же государь отвечает за страну не перед подданными, а только перед Богом. Подданные, независимо от их общественного положения, равно служат царю, а царь за всех отвечает перед Богом, — в этот идеал Иван Васильевич верил свято и с особенной настойчивостью проводил его в реальной политике. Еще в VI веке византийский книжник Агапит писал: «…царь властью подобен Богу, а естеством человеку», то есть власть у царя должна быть, как у Бога, — независимой от различных сословий, которые бы ограничивали её, как это было в Европе. И борьбу со своими противниками Иван Васильевич вёл не столько за личную власть, сколько за идеалы самодержавной государственности! Инструментом же этой борьбы была созданная им опричнина, истории которой мы сейчас касаться не будем.

— И что же? В конце жизни он разочаровался в своём идеале? Ведь он покаялся в казнях, упразднил опричнину…

— Нет, ни в коем случае: от идеала он не отрёкся. Просто эпоха настала иная, и иная требовалась политика. Достиг ли Грозный царь своих политических целей? Это один из центральных вопросов. В литературе существуют разные точки зрения. Такие авторитетные историки, как В.О.Ключевский, С.Б.Веселовский, считали, что опричнина свелась к истреблению лиц, но не к уничтожению общественного порядка. Действительно, и после Ивана Грозного прежние органы государственной власти продолжали существовать. Есть и такая точка зрения: Иван Васильевич был только разрушителем, ничего позитивного не оставившим будущей России. В самом деле, в конце правления Ивана Грозного в стране разразился тяжелейший кризис — хозяйственный, политический, династический, — и это как будто говорит о том, что политика царя потерпела крах. Однако надо учесть, что хозяйственный кризис был вызван по большей части естественными климатическими переменами: Россия никогда не была защищена от дыхания Ледовитого океана, к тому же в эту эпоху произошли перемены климата (и не только в России, но и в Европе тоже начались похолодания), а с ними голод и эпидемии. Что же касается политического кризиса, то и он имел место: накопилось недовольство многолетним разделением между опричниками и земскими людьми. Был и династический кризис: царевич Фёдор Иванович был неспособен к самостоятельному правлению, а Димитрий был ещё ребёнком и не мог считаться вполне законным, как рождённый от седьмой жены…

Словом, к моменту кончины Иоанна IV положение в стране сложилось весьма непростое. Однако следует отделять непосредственные результаты правления Ивана Грозного от его долгосрочных результатов. Опричнина объективно способствовала тому, чтобы монархическая власть встала над сословиями, встала над всем обществом. Был нанесён удар по политическому могуществу боярства. Историк С.Ф.Платонов писал, что как Геракл сумел победить Антея, только оторвав его от земли, так и царь Иван оторвал княжеско-боярскую знать от родовых вотчин, лишив её и политического могущества. Это в дальнейшем облегчило Борису Годунову и Романовым задачу подчинить боярскую знать царскому трону.

Значение эпохи Ивана Грозного в том, что она окончательно повернула Россию на самодержавный путь развития, и это самодержавное централизованное государство выдержало испытание Смутным временем, когда страна находилась на волоске от потери национальной независимости.

Находившийся в годы Смуты в составе польско-литовских оккупационных войск в Кремле Самуил Маскевич в своих записках сообщал, что в беседах с москвитянами поляки советовали им принять польские вольности, на что русские отвечали: «Вам дорога ваша воля, нам — неволя. У вас не воля, а своеволие: сильный грабит слабого… У нас, напротив того, самый знатный боярин не властен обидеть последнего простолюдина: по первой жалобе царь творит суд и расправу. Если же сам государь поступит неправосудно, его власть: как Бог, он карает и милует». Мы видим, таким образом, что идеалы самодержавия довольно прочно укоренились в общественном сознании. Идеи самодержавной власти, за утверждение которых боролся Иван Грозный, на многие века стали основой государственного строительства России.

Вопросы задавал Алексей БАКУЛИН