Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

Ты и твоё имя

«ИМЯ ТВОЁ — ПТИЦА В РУКЕ…»

Поймите меня правильно: я не против имён из святцев — греческих, римских, еврейских. Я и сам ношу греческое имя и нимало по такому случаю не грущу. Нельзя представить себе Россию без наших Серёжей, Сашек и Андрюшек, без Наташ, Танюш и Елен. Есенин не может не быть Сергеем, а Суворов — Александром. Достоевский — он именно Фёдор, а Толстой — именно Лев…

Но вот вам простой пример: имя Светлана. Трудно, почти невозможно представить себе, что Светланы появились в России только в ХХ веке! Как оно украшает наш русский имённик, сколько в нём света и тепла! Да не может быть России без Светланы!

А представьте себе, что ещё в XIX веке называть девочек Светланами было не просто не принято, — нет, прямо запрещено! Не значится в святцах — и всё, и нечего об этом речь заводить! Но штука в том, что русские люди стремились, от души хотели называть своих дочерей Светланами! Все читали Жуковского, все любили его знаменитую балладу «Светлана», всем чрезвычайно нравилось это сочинённое поэтом женское имя. (К слову сказать, сочинил-то его не Жуковский, а некий поэт Востоков. Но этого Востокова кто знал? А чудесную балладу Жуковского твердили наизусть!) В Синод сыпались прошения от родителей: «Позвольте наречь девочку Светланой!» — «Не позволим!» Говорят, в качестве исключения Светланой разрешили назвать свою дочь коменданту Петропавловской крепости Александру Эллису. Это уже в начале ХХ века случилось. Комендант Петропавловской крепости — значительная фигура в столице! Как такому откажешь?

И вот что вышло: девочек крестили именем из святцев, а в семье (да и вообще в свете) их называли Светланами.

Это, кстати, обычное дело на Руси; долго, наверное, до самой Петровской эпохи случалось такое: крестят ребёнка церковным именем, а зовут русским. Примеров сколько угодно. Вот, пожалуйста, — Малюта Скуратов. Все его звали только Малютой, в историю он вошёл как Малюта, а ведь крещён-то он был Григорием! И дочь его Мария, жена Бориса Годунова, царица русская, была по отчеству Григорьевной.

А если вам не нравится такой исторический персонаж, как Малюта Скуратов, то вот два безспорных героя: Пересвет и Ослябя. Этот пример даже более разителен: ведь оба были не просто крещёными людьми, но монахами! Оба имели монашеские имена: Пересвет был пострижен как Александр, а Ослябя — как Андрей. Но в историю оба вошли под своими русскими именами. (Сейчас, правда, принято почему-то писать «Александр Пересвет», точно Пересвет — это фамилия Александра. Ничего подобного! Пересвет — такое же имя, как Александр, а фамилий тогда и вовсе не водилось у русских людей!)

Это так понятно! Всегда в народе жило стремление назвать ребёнка красивым, русским, понятным именем. Непонятно другое. Почему православным грекам и римлянам было можно крестить своих детей языческими именами, а русским — запрещено? Ведь все эти Сергеи, Александры, Николаи, Наталии, Татианы, весь этот имённик — он от язычества идёт, однако в первые века христианства это никого не волновало. Приходил креститься язычник Дионисий, его и крестили Дионисием — что с того, что имя это переводится как «Посвящённый богу Дионису»? Приходила креститься Муза, её и крестили Музой — что с того, что Муза — это языческое женское божество, прислужница бога Аполлона? Никому не приходило в голову переименовывать людей.

Но на Руси не так вышло. На Руси греческие миссионеры почему-то исполнились твердолобой строгости и ни за что не захотели оставлять нашим предкам их языческие имена, хотя сами-то прозывались порой не слишком по-христиански. Чего стоит одно только имя Сатир (из святцев! законное!) И вот представьте себе картину: приходит к греческому отцу Сатиру русский Добрыня. «Хочу креститься, отче!» — «А как тебя зовут? Не-ет, это имя поганое, бесовское! Окрещу я тебя Вакхом!»

И вот получает обладатель чудесного, благозвучного и благосмысленного имени Добрыня новое имя, говорящее не столько о православном святом (есть такой святой — Вакх), сколько о языческом боге винопития. В сознании своей культурной исключительности греки искренне полагали, что их имена святы уже потому только, что они греческие, а русские плохи уже потому, что они русские.

Вот и пошло… А в синодальную эпоху и сама Православная Церковь в России называлась не Православной, а Греко-Кафолической, и православная вера — греческой верой. Да и Патриарх Никон любил говаривать: «Сам я русский, и родители мои — русские, а вера моя — греческая!» Ну и понятно: в Греко-Кафолической Церкви откуда взяться русскому имени? Вот и запрещали русским людям звать своих дочерей Светланами.

Приходит крестьянин в церковь крестить своё дитя… Денег у него нет, чтоб попа подмазать… А коли нет, так получит дитя имя согласно прейскуранту: чем дешевле, тем неблагозвучнее. Как в известной басне: «Ексакоскудиан… Прескудия… Коздоя…»

В той басне родители младенца так говорили с кумом, допустившим, чтобы ребёнка окрестили Ексакоскудианом:

— Как-как зовут мальца? —

На куме не было лица:

— Ек… сам… кустом… Демьян!

— «Сам под кустом Демьян»?!

Ай, братцы, да он пьян!

И когда я слышу, что сейчас иные весьма православные родители нарочно выбирают для своего отпрыска имена позаковыристей: Пахомий… Патермуфий… Трифена… Сосипатра, — я понимаю, что с православием у них, может быть, и всё в порядке, а вот с ушами — не очень. Русское ухо подобные имена режут. Если оно, конечно, русское.

Крестьянин, на которого деревенский поп держал обиду и потому окрестил его дочь Сосипатрой, приносил девочку домой и говорил жене:

— Будем звать Милушей.

Я, помилуй Бог, ни полслова не хочу сказать против святых Патермуфия, Ексакоскудиана и прочих, помянутых здесь: кланяюсь их памяти, чту их христианский подвиг.

Но имена пусть у нас будут русские. Вот, к примеру сказать, что говорил святитель Иоанн Златоуст (а был ли мудрей его человек?) родителям, подбирающим имя для новорождённого:

— Христиане должны всячески стараться давать детям такие имена, которые бы не только возбуждали к добродетели самих получающих эти имена, но и для всех других и для последующих родов служили наставлением во всяком любомудрии.

То есть имя должно нести некий светлый, положительный смысл, и желательно, чтобы смысл этот не прятался за чужеродными, непонятными корнями, но был для всех ясен. А коли так, то, на мой взгляд, имя Добрыня куда более православное, чем имя Вакх, хотя Вакх есть в святцах, а Добрыни нет.

Я не могу себе представить Россию без Светлан и без Людмил, а ведь сколько ещё есть всевозможных чудесных имён: Лада (от слова «лад» — вселенская гармония); Любава, Всемил, Любим, Пересвет, Блага… Мне почему-то не верится, что, приняв эти и другие благозвучные, благосмысленные русские имена, мы вдруг станем менее православным народом. Пересвету его русское имя не помешало стать монахом и по послушанию Преподобному Сергию совершить подвиг во славу Родины.

А святые покровители пусть выбираются по святцам. Родился мальчик в день прп.Пахомия Великого, фиваидского святого, — стало быть, преподобный Пахомий и есть его святой. А имя мальчику?.. Да пусть будет хоть Владимир — чудесное русское имя.

Алексей БАКУЛИН