Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

15 февраля — Сретение Господне

МОЙ ПУТЬ К БОГУ

У каждого из нас встреча с Богом происходит по-своему, у каждого свой путь-дорожка в Церковь. Кого-то Господь приводит к Себе через тяжкие испытания, горе, болезни. Иных к храму подтолкнуло чтение Евангелия, случайно попавшее в руки. Других задуматься о вере подвигла встреча с духоносным человеком. Кто-то шёл кружным путём, продираясь через чуждые религии, всевозможные оккультные учения. Клирик храма Рождества Иоанна Предтечи в Юкках о.Михаил ЛЕГЕЕВ считает, что его путь к Богу был путём типичного русского интеллигента — медленно, но в верном направлении.

Детство моё прошло в советское время, и, как большинство детей того времени, я был совершенно нецерковный, — вспоминает о.Михаил. — Хотя, возможно, могло быть иначе. Бабушка Александра — папина мама — была человеком верующим, но с ней мы редко виделись. Другая бабушка, Зинаида, как я потом понял, также верила в Бога, хотя в храм и не ходила. Папа — Виктор Петрович — был сварщиком, но, что необычно для простого рабочего человека, очень много читал. Мама — Людмила Ивановна — работала на заводе и в то время ещё не была верующей. Мы были обычной советской семьёй.

— Но яйца-то на Пасху ваша мама наверняка красила, пекла куличи...

— Куличи точно не пекла, ими нас соседи угощали. А яйца — да, яйца мы красили всегда. Заворачивали их в тряпочки цветные и варили. Получалось очень красиво. Но я даже не задумывался, почему это один раз в году на столе появляются разноцветные яйца. Мысль, что это как-то связано с Богом, даже в голову не приходила. Я был убеждённый молодой ленинец и искренне считал, что религия — это опиум для народа. Мне не нравилось, когда, провожая, бабушка напутствовала меня словами: «С Богом!».

— И вы никогда, даже из мальчишеского любопытства, не заходили в церковь, ведь в Ленинграде были действующие храмы?

— Нет. К тому же мы уехали из Ленинграда в Пятигорск, когда я был ещё маленьким. Я в Ленинграде постоянно простужался, часто болел пневмонией, и родители решили сменить климат.

— А производите впечатление спортсмена, батюшка.

— Приятно слышать. Но я в детстве терпеть не мог спорт. Только в армии волей-неволей пришлось в какой-то степени подружиться со спортом... Мне Господь дал другие таланты — у меня с детства проявился научный склад мышления и, соответственно, интересов. Лет в пять-шесть я мог наблюдать за другими детьми и анализировать их поведение, оценивая плюсы и минусы их воспитания родителями. Класса со второго начал изучать и коллекционировать минералы, тем более что в Пятигорске этого добра хватало: полудрагоценные камни там едва ли не под ногами валялись. Потом, классе в четвёртом, меня заинтересовала химия. Я пошёл в книжный магазин, скупил всё, что там нашлось по геологии и химии, — целые полки — и прочитал.

Когда мне исполнилось 12 лет, мы вернулись в Ленинград, и я не мог больше с той же интенсивностью заниматься коллекционированием минералов, здесь камней было не густо.

— Ну как же, а набережная Невы — «береговой её гранит»?

— Гранит — примитивная горная порода... Но здесь я записался в Клуб юных геологов, ездил с ними в экспедиции по России. Но этого было мало, я был очень энергичным ребёнком. И тут я узнал, что в Ленобласти хотя мало минералов, зато много древних животных. Я собрал большую коллекцию ископаемых (около 7000), изучил. Для этого я проезжал в день иногда по 500 км, вставая ни свет ни заря. Возвращался поздно с полным рюкзаком образцов окаменевших животных — моллюсков, предков осьминогов и других. Но самыми красивыми моими находками были трилобиты — шоколадненькие такие, с глазками на стебельках, с шипами. Я даже открыл два новых вида трилобитов, описал их. Конечно, все эти «сокровища» под ногами не валяются, надо знать, куда ехать, искать в известняковом карьере, например.

То есть я хочу сказать, что происходила некая эволюция меня самого как учёного. Я шёл, изучая, от одного интересующего меня предмета к другому, пока не пришёл к Богу.

Когда я заканчивал школу, родители были уверены, что я буду поступать в университет на геофак. Но меня к тому времени заинтересовала философия, я стал задумываться о смысле жизни, основах мироздания... И решил поступать на философский факультет, но не прошёл по баллам, чему очень рад.

Вернувшись домой после службы в армии, я серьёзно увлекся идеей разоблачить экономическую теорию Карла Маркса, даже поступил в ЛГУ на экономический факультет. Но когда через пару лет понял, что «всё уже сделали без меня» — ведь в это время по стране вовсю шагала перестройка, — я оставил учёбу на экономическом факультете. Я понял, что моё призвание в чём-то ином.

Наступил 1994 год. В моей жизни произошло чудесное событие — я познакомился с будущей женой, Любой. Это было время, когда повсеместно стали открываться храмы, русский народ потянулся в Церковь. И я, как истинный русский интеллигент, уже давно созревал для церковности. У меня был друг, который принял крещение и много размышлял и говорил о Церкви. Да и обстановка, сама атмосфера в стране уже была другая. Я, хотя в храм не ходил, Евангелие не читал и не знал ни одной молитвы, считал себя православным. И Господь не оставил меня. В июле 1994 года я крестился в Александро-Невской Лавре, которая тогда ещё не была монастырём. Я это сделал вполне сознательно, потому что мы с Любой решили пожениться. Но я хотел, чтобы было именно венчание, а не просто запись в ЗАГСе. Чтобы венчаться, надо быть крещёным. Люба была крещена в детстве. Мы обвенчались. После этих очень важных в моей жизни событий началось моё постепенное вхождение в Церковь Христову. Хотя первое время именно Люба настаивала, чтобы мы сходили в храм на службу. Мы стали прихожанами Чесменского храма.

Где-то через год-два я поступил в РХГА, которая в те годы называлась РХГИ, т.е. не академия, а институт. Будь я воцерковлённым человеком, я бы, наверное, сразу поступил в семинарию. В РХГИ церковные предметы преподавались в сжатом, усечённом варианте, зато внимание уделялось литературе, философии, истории... В то время мне казалось, что Кант, Гегель — это великие мыслители, много давшие человечеству. Но, учась на третьем курсе, я прочёл книгу свт.Григория Паламы «Триады в защиту священнобезмолвствующих». Эта книга произвела в моей душе громадный переворот. Былая любовь к философии исчезла, я понял, что философия (в современном понимании этого слова) — это история человеческих заблуждений, с редкими вкраплениями действительно чего-то стоящих идей. С тех пор я во всём стал опираться на суждения святых отцов.

Закончив РХГИ, я поступил в семинарию, правда, не сразу. Самонадеянно думая, что всё знаю, я особо не готовился. В итоге не смог ответить как нужно на простой вопрос: что такое вера? Пытался своими словами объяснить, но нужны были цитаты из Священного Писания и святых отцов... Поступил через год. Я не торопился стать священником — всему своё время. У нас был замечательный преподаватель Игорь Цезаревич Миронович, который говорил мне: «Не торопись принять сан». Он хотел, чтобы я стал преподавателем, что и произошло, когда я закончил сначала семинарию, а потом и Духовную академию, защитил диссертацию.

Иерей Михаил Легеев — кандидат богословия; кандидатскую диссертацию по теме: «Учение Церкви о преложении Святых Даров по трудам святых отцов в период VI—XV веков» защитил в 2010 году. Доцент Санкт-Петербургской Духовной академии; преподаёт учебные курсы: «Патрология», «Православная экклезиология», «Православная сакраментология», «Христианская этика и аскетика», «Святоотеческое аскетическое богословие». Докторант Общецерковной аспирантуры и докторантуры. Автор книг «Прислушаемся к тишине», «Тайна преложения», «Патрология. Период древней Церкви», «Введение в аскетику», «Богословие истории и актуальные проблемы экклезиологии», а также более 40 научных статей.

— Вы, батюшка, строгий преподаватель? Или жалеете студентов?

— Среди студентов считаюсь очень строгим, но и жалею студентов — не вижу противоречия между этими двумя фактами. Стараюсь, чтобы студент ушёл с хорошим настроением при любой оценке, даже будь это двойка. Вспомнился забавный случай: я поставил тройку одному студенту, а потом оказалось, что он доктор наук, военный (в семинарии есть студенты — кандидаты и доктора наук). Я в таких ситуациях обычно говорю: «Мир полон несправедливости. Это — следствие грехопадения». И все довольны.

— Отец настоятель храма Рождества Иоанна Предтечи протоиерей Григорий Григорьев тоже сдавал вам экзамены в своё время?

— Да. Кстати, интересный исторический факт: я стал первым заведующим заочного отделения нашей Духовной академии (до этого момента, в течение почти 300 лет, было только очное отделение), а о.Григорий — первым студентом, который его закончил. Я помню наше знакомство с о.Григорием. Это было собеседование. Ректор СПбДА архиепископ Амвросий и я принимаем студентов, и вдруг заходит человек с очень большой, просто огромной бородой. Это и был будущий настоятель храма в Юкках. Борода сразила меня наповал.

— И как отвечал о.Григорий?

— Ну, о.Григорий человек умный, может ответить на любой вопрос. И это был не экзамен, а собеседование. Сам о.Григорий, уже когда мы служили вместе, не раз вспоминал, как он сдавал мне экзамен по патрологии. Экзамен длился часа три, потому что о.Григорий... усердно конспектировал то, что я ему рассказывал. Это — как пример моего «строгого» отношения к студентам.

А священником я стал в 2013 году — на праздник Усекновения главы Иоанна Предтечи. Рукополагал меня епископ Амвросий, ректор СПбДА. Было несколько предложений, где мне в дальнейшем служить. А о.Григорий уже был настоятелем в Юкках и предложил мне служить в его храме. Причём, как потом признался, не собирался меня приглашать — так, к слову пришлось. Я, подумав, согласился. Слава Богу за всё!

Записала Ирина РУБЦОВА