Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

Современное монашество

МОНАХ И МИРЯНИН — ВРАГИ ИЛИ БРАТЬЯ?

Отрывки из выступления игумена Хрисанфа (Лепилина), насельника Псково-Печерского монастыря, на Троицкой православной выставке

Вам, конечно, известны слова одного из наших подвижников: «Свет инокам — ангелы, свет мирянам — иноки». Вполне понятно, что не мне говорить о том, насколько светла жизнь монастырского насельника: это можно оценить только со стороны. Я лишь хочу напомнить вам, что монастырских жителей часто называют аскетами, а образ их жизни — аскезой; и я не думаю, что аскеза — исключительная принадлежность монастырей. Не забывайте, что аскетика — это наука о исполнении Божиих заповедей! Она существует для всех людей, считающих себя христианами: ведь заповеди даны не монашеству только; заповеди были даны, когда монашества ещё и в помине не было!

Каждый христианин в свою меру является аскетом. Но монастырская жизнь как форма христианской жизни — это наиболее удобный способ обучения духовному труду исполнения заповедей. Часто монастыри сравнивают с оранжереями, в которых произрастают не цветы, но удивительные люди, восхищающие род человеческий. Это верно, но для произрастания такого растения нужны совершенно особые условия — ведь так легко повредить эту оранжерейную духовную культуру!

Как только монастырский житель надолго покидает обитель, надолго оставляет свои труды, он тут же начинает увядать. Это всем известно! Точно так же, когда человек начинает пренебрегать семьёй, происходит развал семьи. Почему я уподобляю монастырскую жизнь и брак? В первую очередь — потому, что опытные монахи древности называли монашество восьмым таинством Церкви. Мы знаем, что в Церкви семь таинств, но, называя монашество восьмым таинством, никто не берёт это выражение в кавычки, ведь монашество — это таинство Будущего века. Монашество — это деятельная попытка (причём попытка, продолжающаяся всю жизнь) уже здесь обрести райское, равноангельное житие. И, глядя на опыт предыдущих поколений, мы можем сказать, что такие попытки нередко бывают успешными.

Итак, монашество, как и брак, является церковным таинством. Более того: монашество есть обручение с Церковью, со Христом как её Главой, и по своему содержанию от брака ничем не отличается. Сейчас я хотел бы прояснить эту мысль, поскольку она не для всех ясна. В монашеском постриге, как и в таинстве Брака, происходит, в сущности, одно и то же — обещание верности: или, как у монахов, Христу, или, как у супругов, друг другу. И в ответ на такое обещание верности Бог даёт человеку силы это обещание исполнить — и в добром христианском браке, и в благочестивом монашестве.

Монастырские жители не производят никаких материальных ценностей, они работают над созиданием ценностей духовных. Люди, приходя в монастырь, получают нечто духовное, а взамен оставляют нечто материальное. Понятно, что без пищи земной мы, монахи, не сможем жить, — но если не будет нас, то и миряне никогда не получат духовного богатства. И это не корыстная взаимосвязь монастыря и мира, не товарно-денежные отношения! Просто спасаться мы должны соборно, целостно, единым организмом.

И всё же не всегда миряне понимают, что монастырские должны жить по-монастырски, и не всегда они позволяют нам это делать. Дело не в том, что кто-то из мира к нам приходит за советом, за молитвой, что всегда чувствуется какое-то постороннее движение в монастыре, какой-то мирской непокой… Тут уж ничего не поделаешь: так было испокон веку… Мы должны принимать мирян и, следовательно, терпеть некоторые мирские неудобства.

Но особенность нашего времени вот в чём: ныне мир ставит перед монастырскими жителями совсем другие, ранее ему не свойственные задачи. Поясню на собственном примере. Так сложилась жизнь, что в Псково-Печерском монастыре я живу с 1992 года. Так сложилась жизнь, что последние 17 лет я, оставаясь монахом, занимаюсь такой темой: «Духовно-нравственное воспитание в дошкольных и школьных муниципальных и государственных учреждениях». Это и звучит-то ужасно… А на деле это означает, что приходится постоянно ездить в самые различные образовательные учреждения, от детских садов до университетов. Приходится постоянно покидать монастырь, ехать в большие города, находиться в гуще мирской суеты… И учтите, что у меня-то такие поездки — разовые мероприятия, а есть такие из нашей братии, что и вовсе света белого не видят: преподают в Псковском государственном университете теологию по пять-шесть пар в день. Сказать страшно! Это не соответствует тому, что называется монашеством, — формально не соответствует. Скажу честно, если бы мне с самого начала сказали: «Настанет время, когда ты, оставив тихую монастырскую молитву, пойдёшь в детский сад, в школу, в интернат!» — я бы точно ответил: «Знаете, ребята, я на такое не согласен! Это не ко мне! Я не для того в монастырь пришёл! Я про другое читал в книгах о монашестве, мне другого и хотелось!»

Однако всё сложилось так, как сложилось. Такова особенность жизни Псково-Печерского монастыря и других, подобных ему, монастырей, руководство которых считает возможным отправлять своих монахов на служение в миру. Они изымают монаха из устроенной монастырской жизни и бросают в мирскую неразбериху… И, конечно, порой у нас возникают мысли: «А правильно ли это делается?» И это вопрос не риторический! На него нужно отвечать вполне определённо, потому что, оставаясь без ответа, этот вопрос превращается в неразрешённую проблему. Монах, вынужденный выполнять благословение начальства, конечно, постарается всё сделать хорошо, но внутри у него будет назревать и увеличиваться раздор между благими убеждениями и тем, что он считает соблазнительным. Жить в состоянии такого внутреннего раздора с самим собой тяжело, слияние мирской и монастырской жизни может закончиться плачевно.

Для того чтобы нам достойно ответить на вопрос, можно или нет находиться монаху в миру, нужно сперва ответить на другой вопрос: «А какова вообще миссия Церкви в мире?» Зачем Церковь нужна в мире?  Мне кажется, миссия Церкви заключается в подтягивании человека вверх, к Богу. Если мы с этой мыслью согласимся, то выход монаха за стены монастыря нам покажется оправданным. Некоторые из наших братий ходят «в тыл врага» и при этом возвращаются живыми оттуда. В этой парадоксальной ситуации возникает парадоксальный результат: казалось бы, ты нарушаешь то, что было прописано святыми отцами, а между тем всё выходит хорошо, — и это «хорошо» не принадлежит мне или кому-нибудь из нас, — это дело Божие! Поиск Бога — и нахождение Его! — продолжается и в этой форме. И наше с вами общение то же самое подтверждает: мы с вами разговариваем, и это само по себе хорошо, наши души взаимно обогащаются.

Монахи идут в мир, и это, в частности, налагает на мирян обязанность заботиться о сохранности их душ. Я благодарен Богу за то, что в миру часто встречались люди, которые понимали моё положение и стремились всеми силами, но очень деликатно, оградить моё монашеское содержание. И так между нами, между монахом и мирянами, устанавливалось не сотрудничество, не дружба, — а нечто очень большое, чему и слова-то не придумано, что только Бог созидает.

Алексей БАКУЛИН