Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

Предисловие

ВРАЧЕВАНИЕ ЛЮБОВЬЮ

Иногда, оглядываясь назад, на прежние времена, приходится с грустью отмечать, сколь многое, как видно, безвозвратно ушло из современного человеческого мира. Одна из самых значительных и невосполнимых потерь — способность писать друг другу письма.

В письменном самовыражении человек гораздо более сосредоточен, он лучше обдумывает и формулирует свои мысли, старается передать какие-то дорогие чувства. В письмах всегда присутствуют и автор, и адресат; здесь лучше, чем где бы то ни было, выражены неповторимые человеческие отношения. Письма — безценные хранители памяти, исторической и биографической. В них содержится воздух, аромат эпохи и свидетельство о том, какими мы были в ту или иную пору жизни. Письма, как многие из нас знают по опыту, очень интересно и полезно перечитывать.

И вот этот важнейший — эпистолярный — пласт человеческой культуры, в котором сфокусирован, запечатлён драгоценный и необходимый труд души и духа, ныне почти исчез, и неизвестно, будет ли когда-либо восстановлен. Поэтому книга, которую вы открыли, дорогой читатель, может быть названа в известном смысле раритетной. Не так уж часто, согласитесь, приходится знакомиться с затеянной уже в XXI веке перепиской двух наших с вами соотечественников и современников. К тому же место, откуда писались и куда приходили публикуемые письма, тоже редкое, а точнее, уникальное: Пюхтицкий Свято-Успенский женский монастырь.

Да, это так: Пюхтица — совершенно особое и драгоценное место на земле. Пюхтица стала дивным островком, средоточием Святой Руси в окружении западного инославного мира, который, однако, не только не отторг её, но и преклонился перед нею, перед кроткой красотой и благоуханной тишиной её духа. Да, «здесь русский дух, здесь Русью пахнет», и ощущается этот дух гораздо сильнее и чище, чем на иных пространствах самой России. Владычица Небесная незримо присутствует здесь, и с безграничной материнской любовью, тёплой лаской принимает каждого, врачует душевные раны, правит жизненные пути, вскрывает тайники совести и одаривает несказанной, ни с чем не сравнимой радостью. Отблеск этой радости виден на оживлённых милых лицах сестёр, проявляется в их простом, бодром и приветливом обхождении. А вокруг, куда ни глянь, такая красота!..

«Не родился ещё писатель, способный описать тишину Пюхтицы. Такая она густая, наполненная хвоёй и молитвой, и работой женской, посильной только для Богом призванных. Она так нужна людям, эта тишина целительная, лежащая на обители. Ты ещё только первый шаг в монастырь — а уже иной мир, и Матерь Божия с любовью принимает тебя, и душа устраивается поудобнее: наконец-то в родное место привели. Тихо становится внутри, а неугомонная совесть, наоборот, слышна всё громче… А когда выскребешь грязь до последнего скребочка, когда вместо слов — только слёзы чистые, раскаянные, а если сподобит Господь принять Страшное Таинство Тела и Крови, — как раз тут она и наступает, та тишина долгожданная, которую ты на время заслужил. Но не родился ещё тот писатель, способный описать благорастворённость в тебе тишины Пюхтицы…»

Знаете, кому принадлежат эти проникновенные строки, полные высокой поэзии? Строгому, часто нахмуренному, нетерпимому и непримиримому, пребывающему в постоянной борьбе с внешними враждебными силами, всем известному редактору замечательной газеты «Православный Санкт-Петербург» Александру Григорьевичу Ракову. Но хорошо известное всем лежит на поверхности. Между тем, как можно догадаться по приведённым цитатам, существует невидимый для поверхностного взгляда глубинный пласт души сурового редактора — очень чуткий, благодарно отзывчивый к иномирной тишине монастырского мира.

Вот этот заповедный и красивый пласт души человеческой сумела разглядеть насельница Пюхтицкой обители монахиня Н. (так прикровенно обозначено её имя в представленной вашему вниманию книге). Почему сумела? Во-первых, потому, что она несёт в себе общий дух Пюхтицы, «обители любви», как назвал её однажды Раков. Во-вторых, потому, что она тоже поэт, и поэт настоящий. И своего имени в сфере творчества матушка по данному ей благословению не скрывает: Марина Петрова. В конце книги помещены её стихи, посвящённые Пюхтице.

В далёком уже 2002 году сюда, в «избранный удел», на святую Журавлиную гору и обратно, полетели письма: между редактором «Православного Санкт-Петербурга» и монахиней Н. завязался оживлённый обмен мыслями, духовными впечатлениями, жизненным опытом. В известном смысле это была «переписка из двух углов», и углов едва ли не противоположных. Один из корреспондентов в силу своей профессии находился в эпицентре мирской суеты, круговороте событий, в постоянной нервотрёпке, связанной с жизнью газеты. Тут и кадровая текучка, и постоянные переезды редакции с места на место, и гонения за какую-нибудь не понравившуюся кому-то статью… Другой участник (вернее, участница) переписки живёт в строгом и размеренном монастырском ритме, в отсечении своей воли, в благоразумном уклонении от впечатлений внешней жизни и лишних контактов, постоянной внимательной самопроверке, покаянии, внутреннем делании.

Контрастными представляются не только условия жизни, но и характеры участников переписки. «Я человек стремительный», «я нетерпим и нетерпелив», «опять буду стены головой проламывать» — так с подкупающей откровенностью свидетельствует о себе сам А.Г.Раков. Монахиня Н., напротив, готова к безконечному благодушному терпению и бережному вниманию.

Один рассказывает едва ли не в каждом письме о своих болезнях и неурядицах, другая если и упоминает о личных проблемах, то в основном о духовных, и всегда в покаянном ключе. Она сосредоточена не на себе, а на «бедном Ракушке», и готова страдать вместе с ним, подбадривать в трудную минуту, оказывать всяческую дружескую поддержку.

Один в своей горячности торопится предсказать, предугадать реакцию собеседника, что-то додумать за него. Другая не настаивает на своей проницательности, а смиренно признаёт: «Вообще мы всё поймём только на том свете, а на этом — помоги нам всем, Господи!»

На чём же основано это понимание, почему так подружились, так доверились друг другу эти столь разные люди, с контрастными характерами и противоположной жизненной обстановкой? Прежде всего, это два православных русских человека. Их объединяет настоящая, неподдельная любовь ко Христу и к родной стране. Кроме того, они сверстники, и у них за плечами непростой опыт поколения, которое каким-то чудом — через падения, страдания, осознание близкой погибели души, методом «проб и ошибок» — буквально продралось к вере и утвердилось в ней. Важно и то, что оба люди творческие, ищущие, и оба прекрасно владеют словом, чувствуют его, знают в нем вкус и толк. Наконец, — и это характерная черта обоих — они оба предельно искренни и откровенны.

Так, монахиня Н. пишет в Петербург своему адресату: «Вы очень устали. От борьбы. И, может быть, не всегда необходимой. Но это Ваш характер. Я ценю Вас за искренность. Чувствуется, что всё, что Вы пишете, — это правда. Правда Ваша субъективна, как и все правды (объективна лишь Истина), правда, которую Вы не скрываете и не пытаетесь показаться чем-то или кем-то, как большинство. Вот это меня (и, возможно, многих других) и подкупает. Правда = смелости. Уметь открыть душу не каждому дано. Вы думаете людей просвещать, а на самом деле (в записках своих) открываете себя, а что может быть интереснее, важнее человека? <…> Ну, а буйность Ваша — обратная сторона правдивости. «Блаженны алчущие и жаждущие правды, яко тии насытятся…» Надеюсь, что не обидела Вас. Я ведь тоже слишком откровенна, иногда и надо оставить при себе, да вот хочется поделиться».

Действительно, что может быть интереснее человека и что может быть полезнее его выстраданного и правдиво переданного жизненного и духовного опыта? Поэтому и предложенная вниманию читателя переписка представляет, на наш взгляд, несомненный интерес. Конечно, она была делом двоих и не предназначалась для посторонних глаз. Но один из её участников по прошествии многих лет и по соображениям общей пользы решился на её публикацию. И от нас, читателей, зависит, чтобы наши глаза не были «посторонними» и чтобы мы с братской и сестринской любовью, с готовностью к пониманию, бережно и благодарно восприняли эту добровольную жертву, этот доверенный нам дар. Смиренную матушку Н. хотелось бы успокоить и утешить тем, что не имя её важно в данном случае, а то, что её письма несут в себе дух Пюхтицы.

Со своей стороны, Александр Григорьевич с великим почтением и бережной заботливостью упоминает имена знакомых насельниц Пюхтицкой обители. А в конце книги, словно венчая её, он помещает интервью со старейшей монахиней Свято-Успенского монастыря матушкой Ионой, ныне почившей, и приснопамятной игуменьей Варварой, которая, как пишет монахиня Н., являлась и, наверное, навсегда останется «сердцем обители». Она-то и завершает в своих мудрых ответах и словно доводит до вершины неспешный и нелёгкий путь писем-откровений, пролегающий в заповедное Монашеское Царство.

Ольга Борисовна СОКУРОВА, кандидат искусствоведения, доцент Института истории СПбГУ