Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

«ПРОФЕССИЯ — ИНТЕЛЛИГЕНТ»

120 лет Рихарду Зорге

Давайте зададимся таким вопросом: для чего нам, русской православной газете, вспоминать этого человека: не русского, не православного, более того — неверующего, более того — служащего не за страх, а за совесть великой безбожной империи? И даже нет, не империи, но мощной международной организации безбожников и смутьянов? Ведь на допросах Рихард Зорге решительно отрицал связь с НКВД, с военной разведкой СССР и утверждал, что работал только на Коммунистический интернационал, — что, впрочем, было неправдой: он являлся сотрудником именно военной разведки Советского Союза.

Разведчик… Шпион… Эх, не всё так просто.

Начнём с того, что он нимало не походил на классический образ разведчика, бытующий в массовом сознании, — на Исаева-Штирлица.

Во-первых, у него не было псевдонима. Его от рождения звали Рихардом Зорге, так он себя и рекомендовал всем окружающим — и русским, и немцам, и японцам.

Да что там псевдоним, у него не было и легенды!.. Никакой! Что за разведчик без легенды? А он не считал нужным обременять себя этим хламом. Он не прятался, не маскировался.

Далее: шпион, как считается, не должен выделяться из толпы, должен быть с виду сереньким, незаметным, нешумным — этаким человеком-невидимкой. А Зорге был не просто заметным, — он гремел на всю Японию: он был слишком ярок, чтобы прятаться, и он не прятался. Слишком обаятелен, слишком шумен, слишком умён, слишком образован, чтобы укрыться в толпе. Его знали все немцы в Японии и половина японцев, включая принцев крови.

Вот ещё: шпион должен быть чрезвычайно хитрым, уметь подсматривать, подслушивать, вынюхивать, выкрадывать… А Зорге не был хитрым, — он был умным (хитрость и ум, как известно, качества противоположные). Он сумел поставить дело так, что всю информацию — ценнейшую! секретнейшую! — гитлеровские чиновники ему сообщали по-дружески, приносили на дом, и ещё гордились при этом, что сумели посвятить в свои тайны самого Рихарда Зорге! Такое парадоксальное положение дел объяснялось тем, что Зорге слыл крупнейшим знатоком Японии, мудрым и проницательным аналитиком. Если, к примеру, немецкий военный атташе хотел написать доклад в Берлин, то первым делом он шёл к Зорге и просил у него консультации. Разумеется, при этом приходилось ознакомить консультанта с основными положениями доклада — что и делалось. И все оставались довольны: атташе получал блистательный анализ ситуации, а русский разведчик — массу ценных государственных секретов рейха.

Формально Зорге был журналистом. Хотя правильнее было бы сказать, что он был сверхжурналистом: он сотрудничал не меньше чем с десятью солидными немецкими изданиями, и для каждого регулярно писал обстоятельные, насыщенные, умные материалы. Он ездил по Японии и собирал материалы для научных работ. Он как-то сказал, что если бы не война, то и думать бы не стал о карьере разведчика: занялся бы научной работой, серьёзными исследованиями и посвятил бы этому всю жизнь.

И при том при всём он всё-таки оставался разведчиком: руководил разветвлённой агентурной сетью, что, как всякий понимает, вещь чрезвычайно трудоёмкая.

И ещё раз скажу: он не прятался. Он постоянно был в центре всеобщего внимания, среди шумной, порою даже скандальной компании. Он мог громогласно ругать Гитлера, выказывать недовольство политикой рейха — ему всё сходило с рук. После нападения Германии на СССР Зорге всем и каждому едва ли не с криком доказывал, что это для Гитлера самоубийственный шаг, — его слушали, кивали головой, усмехались. И даже в виде шутки интересовались, не является ли он агентом Сталина. Именно в виде шутки! Потому что когда японцы арестовали Зорге, все немецкие чиновники были глубоко возмущены этой несправедливостью, а многие даже начали жаловаться в Берлин на преступные действия японской полиции.

Впрочем, всё это не имеет к нашей теме прямого отношения. Я хотел сказать вот что: Рихард Зорге, сын немца и русской, всю жизнь считал себя русским человеком. И это при том, что в Россию он по-настоящему попал только в зрелом возрасте… Он родился не в Москве, не в Петербурге, а в нерусском городе Баку, да и там-то провёл только первые три года жизни — потом отец, разбогатев на бакинской нефти, укатил с семьёй в фатерланд. Там он изо всех сил старался сделать из Рихарда (между прочим, десятого ребёнка в семье) истинного немца, подавить влияние русской матери. Не получилось. Рихард потом признавался, что всю жизнь относился к своим русским корням как к некоему сокровищу. Началась Первая мировая (которую так много прославляли в последние несколько месяцев). Юный Зорге, мечтая о военной славе, ушёл воевать — за кайзера, как подданный Германской империи. Воевал на Западном фронте с французами. Воевал честно, храбро, заслужил несколько высоких наград, получил несколько тяжёлых ран… Но главным, что он вынес из этой «славной» войны, была мысль о том, что мир устроен плохо. Не по справедливости. Не по правде. Мир надо изменить по законам всеобщей любви. Эту мысль он пронёс через всю свою жизнь. Он, кстати, и агентурную свою сеть в Японии строил не на железной дисциплине, не на безпрекословном подчинении приказам, а на дружеском доверии, на заботе, на совете… Через это, впрочем, и погорел. Заполняя однажды анкету в разведуправлении, в графе «профессия» написал: «Интеллигент».

Он стал коммунистом, потому что понял всю безчеловечную, сатанинскую сущность капитализма (то, что мы только сейчас начинаем понимать до конца). И став коммунистом, не смог оставаться немцем: по первому же предложению уехал в Советский Союз и безконечно радовался этому, столь позднему воссоединению с родиной своей души.

Коммунистом он мог быть и в Германии. Он хотел быть до конца русским. Он хотел бороться не за лозунг «От каждого по способностям, каждому по потребностям», а за жизнь по правде — чисто русское желание.

К слову: легенда о том, что Зорге-де сообщил Сталину дату начала войны — 22 июня, — а Сталин ему не поверил, недавно была развенчана. Зорге действительно передавал подобные сообщения, но не одно, а что-то около десяти: «Война начнётся в апреле»; «Война начнётся в начале мая»; «Война начнётся в конце мая» — и так далее. Даты в его сообщениях менялись, как менялись и планы немецкого командования. Какой из дат прикажете верить? Впрочем, Зорге всегда оставался в курсе самых свежих новостей. Главная его заслуга — в победе под Москвой. Именно благодаря его сообщениям Сталин смог снять несколько дивизий, прикрывавших страну на Дальнем Востоке, и вовремя перебросить их под Москву.

Когда в Японии Зорге работал без всякой легенды, любой из рейхсчиновников легко мог послать запрос в Берлин, и там, порывшись в архивах, тут же сообщили бы: «Рихард Зорге — коммунист, активный член КПГ, друг Тельмана, сидел в тюрьме за революционную пропаганду, эмигрировал в Советский Союз». И на этом кончилась бы карьера нашего разведчика. Но никому даже в голову не пришло послать такой запрос: «Что за нелепость! Зорге — это наш человек, наша гордость!» Сам Геббельс уважал японского корреспондента — до проверок ли тут?

…Много писали о его последних часах перед казнью. Совершенно достоверно только одно. Он, во-первых, сердечно поблагодарил своих тюремщиков за доброе к нему отношение: так по-русски, по-христиански… Потом, уже стоя под петлёй, Зорге сказал по-японски: «Советский Союз! Красная армия! Коммунизм!» То есть до последней секунды помнил о трёх главных для себя вещах: «Россия! Долг! Правда!»

Сергей ОЛЬХОВЕЦКИЙ