Письма читателей
Вернулся с фронта отец — незнакомый, с жёсткими прокуренными усами. Вечером, когда в избу набились односельчане (у нас никогда не собиралось столько народу, и я радовался многолюдью), отец много и долго рассказывал. Слушали его с таким интересом, что забывали о всевозможных закусках, которыми были уставлены два сдвинутых вместе стола. Но я, конечно, о них не забывал.
Из многочисленных рассказов отца меня особенно поразил один — о его руках. Однажды они обороняли небольшую деревушку в Белоруссии. Отец залёг в меже на огороде и оттуда отстреливался. Во время боя начался дождь, который вскоре перешёл в настоящий ливень. А немец всё прёт и прёт, по деревушке стала бить его минометная батарея. Одна мина разорвалась совсем близко от отца, его ранило в обе руки, он потерял сознание. Когда фашистов отбили, здесь, в меже, по которой с шумом бежала вода, его подобрали санитары и отправили в госпиталь.
— Руки у меня почернели аж по самые плечи. Врачи говорили: надо отрезать, а то
помрёшь… Но я не дался: какой же работник без рук? — со смущённой улыбкой
признавался отец. — И вот ничего, целы остались. — Отец положил на стол два
тяжёлых кулака, затем разжал их и пошевелил длинными, желтоватыми от махорки
пальцами. Мужики за столом качали головами, гремели вилками и стаканами. Мама в
белом платочке беззвучно плакала, улыбалась сквозь слёзы и поминутно выбегала на
кухню, чтобы принести то горячей картошки, то зелёного луку, то ещё что-нибудь
из съестного. А я во все глаза смотрел на отца и никак не мог представить его
себе без рук.
На следующее утро отец подозвал меня к себе, развязал свой походный вещмешок и вынул оттуда небольшую дощечку с дырочками с одной стороны. Плоские бока дощечки были обиты блестящими железными полосками.
— Это тебе, — сказал отец, — играй.
Я повертел дощечку в руках, прикидывая, куда бы её можно было приспособить в своих играх, но ничего сразу придумать не мог. Отец засмеялся, взял у меня дощечку и стал дуть в дырочки. И дощечка ожила: из неё вдруг посыпались, как звонкие шарики, мелодичные, певучие звуки.
— Это губная гармошка, — объяснил мне отец. — В Германии на таких не только ребятишки, но и большие играют.
Я снова взял отцовский подарок уже с большим интересом. Ведь такого ещё не было ни у кого из ребят во всей Ключевке!
— Ну, а теперь пойдём посмотрим наше хозяйство, пока мама завтрак готовит.
И мы пошли с отцом по двору. Он то тут, то там замечал непорядок, и в руках его оказывался молоток с гвоздями или топор, или пила-ножовка. В то утро он наточил пилу, поправил дверь в сенцах, которая висела на одной петле, вытесал и положил сушить на солнышко новое топорище, заделал хворостом дыру в палисаднике, куда раньше безпрепятственно лазали куры, расколол на тонкие поленья два суковатых чурбака, валявшиеся во дворе с незапамятных времён, вставил в окно вместо фанерки новое стекло. Я, конечно, вертелся рядом и всё не мог насмотреться на отцовские руки, которые то с одного-двух ударов забивали по самую шляпку гвоздь, то ловко затесывали лозиновый кол, и от него брызгами разлетались щепки, то ерошили волосы на моей голове… Мне хотелось чем-нибудь помочь отцу, и он дал мне два гнутых гвоздя:
— Ну-ка, распрями их…
— Сейчас, пап.
Я положил гвоздь на камень, долго стучал по нему молотком, но гвоздь вертелся, выскальзывал, и я в конце концов угодил себе по пальцу. От боли хотелось зареветь, но надо мной склонилось похожее на солнышко отцовское лицо с рыжими усами.
— Больно? Крепись, солдату плакать не положено, — ласково говорил он. — А ты ведь будущий солдат.
Я крепился, но предательские слёзы сами бежали по щекам, и отец вытирал их мне горячими от работы ладонями.
— Знаешь, что всего важнее для солдата? — спрашивал он.
— Что-о?
— Котелок. Причём такой, который хорошо варит… А если у солдата котелок не варит, то он не солдат, а одно название. Смекаешь? — улыбнулся отец.
Я тоже улыбнулся, хотя не сразу понял, о каком котелке идёт речь. А отец показал мне, как лучше расправиться с гвоздем: надо положить его горбом кверху, прижать за кончик, стукнуть два-три раза молотком — и вся недолга. Со вторым гвоздём я справился самостоятельно. Это мне так понравилось, что я разыскал ещё несколько гнутых гвоздей и их выпрямил. Потом мы вместе с отцом сколачивали ими скворечник.
…А губная гармошка, привезённая из далёкой Германии, уже мало интересовала меня.
Алексей ЛОГУНОВ, г.Новомосковск