Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты			Издание газеты "Православный Санкт-Петербург"
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

ЛЕГЕНДЫ НОВГОРОДСКОГО КРАЯ

Удивительна память народа. Как жемчужины, хранятся в ней легенды о таком далёком прошлом, что и не догадаешься, когда же это было. Интересное историческое событие переплетается в них с красивым и таинственным вымыслом.

Очень часто слышала поговорку «Как Литва ишла». То забор развалился, то поленница рассыпалась, то стекло разбилось, — и каждый раз возглас: «Как Литва ишла!» Меня заинтересовало это выражение. Стала спрашивать, но ответ был один: «Да у нас так говорят». Позднее узнала, что и церковь провалилась здесь в Литовское нашествие. Подробности об этом событии сообщила мне  Анастасия Григорьевна Иванова, жительница деревни Калиты:

– В Литовское разоренье церковь провалилась, а колокола в реку спустили. Мама рассказывала. Сама и звон слыхала. Пойдут бабы весной рыбу сачить на луку, сядут отдохнуть и слышат, как колокол гудит.

– Да это в Лужне!

– Где же – в Лужне! Лужно там, а гудит вон где. Дед Алексея, давнёшний, задел веслом за колокол, увидал его, заломил кусты, чтобы знать. Позвал мужиков, а колокола нет. Не даётся.

Следующий рассказ поможет уроженцам деревень  Сухая Нива и Ерушково убедиться, как глубоко уходят их корни в историческое прошлое. Названия деревень далеко не всегда встречаются даже в исторических актах. А тут целая легенда живёт в народе. Записала я её от Ивана Алексеевича Павлова, жителя уже исчезнувшей деревни Горки.

Литовское разоренье ишло. Разграбили церковь. На телегу всё свалили, а сверху ещё ворота чугунные красивые от церковной ограды положили. Везут. Колесо сломалось. Зарыли между Сухой Нивой и Ерушковом. В кожу завернули, углём засыпали, ворота тоже туда положили. Мужики из Ерушкова стали здесь рыть, искать клад. Докопались уже до чугунных ворот, а оттуда всякие гады ползут: мыши, лягушки, змеи. Вдруг три мужика каких-то. Говорят: «Что же вы тут роете, а ваша деревня Ерушково горит!» Ну, они из ямы-то выскочили. Вдруг всё зашумело, зашуршало, и вся яма сровнялась. Нет ямы, и мужиков нет. Им бы хоть одному остаться. А так клад ушёл и мужики пропали.

Сколько же лет этим легендам, когда происходило это Литовское разоренье, которое оставило такой глубокий след в народной памяти? Литва неоднократно зорила русские земли во времена укрепления Московского княжества и становления Московского государства. Тогда какое-то время даже Смоленск находился в руках Литвы. Но может быть, это в Смутное время поляков по привычке называли Литвой? Но и это событие происходило уже 400 лет назад. Крепка память народная. И мы, по примеру наших предков, ничего не должны забывать  из нашей истории, которую к тому же  сами и создавали. Мы живем в такое время, когда можем осмысливать уже ушедшую эпоху и осознавать, куда нас толкают теперь. Никто не спорит, много было плохого в советское время, но тогда законом было закреплено право человека на труд, на жильё, на безплатное образование, на безплатное медицинское обслуживание. Это уже было, существовало, и уходить от этого не стоит.

Последнюю легенду о Литовском разорении услышала при совершенно необычных обстоятельствах, так что не могу назвать ни имени, ни фамилии рассказчика.

В нашей деревне магазина не было. Ближайший находился в двенадцати километрах. Но идти надо заснеженной тропой, а это необычайно трудно. Проще было пройти 18 километров по накатанному зимнику. Его каждое утро расчищали каким-то огромным тяжёлым треугольником, так что дорога была абсолютно ровная и твёрдая, саночки с поклажей бежали сами и нигде не кувыркались, как это бывает на лесной зимней тропе.

Шла я из Калит в Кневицы.  Глухой лес. Ни одной деревушки. Вдруг навстречу мужичок. Ничего, поздоровались по древнему русскому обычаю и каждый в свою сторону продолжали путь. Вдруг слышу: «Эй, постой! – и бежит он обратно ко мне. – Это ты  про нас записываешь?» Призналась. – «Ну так я тебе ещё расскажу. – И без всякой остановки продолжает: – То уже в Новгороде, в Литовское разоренье. Литва лошадей в церкви поставила. Попонами покрыли, овса дали, церковь закрыли и ушли. А утром приходят – все лошади ослепли». Тут он повернулся и пошёл, так что я и «спасибо» ему вдогонку посылала.

Много мне рассказывали о колдовстве и «колдовках», о нечистой силе и о порче. Таких рассказов на Вологодчине я не слышала. Там бытовало много рассказов о жизни Павло-Обнорского монастыря, о жизни святых, память о которых была жива в народе. Рассказывали, о дружбе Павла Обнорского и Сергия Нуромского. Эти монастыри разделяло всего четыре версты. Они часто  сходились для беседы на высоком берегу Нурмы. Памятником свиданий великих подвижников служила часовенка. Она сохранялась до самой революции, но потом была уничтожена. Великий князь Василий Иванович посетил Обнорскую пустынь и дал богатую милостыню для сооружения в ней храма Святой Троицы. Собор этот был построен в 1516 году. Он стоял еще и после войны. Но местное тупоголовое начальство решило взорвать его, а кирпичи использовать для строительства коровника. Собор развалился на отдельные огромные глыбы. Ни разобрать их, ни использовать не было возможности. Сравнивая эти места с тем, что я видела и ощущала на берегах новгородской Поломяти, берега Обноры мне представляются не просто  светлой стороной, а святым местом. Не удивительно, что грек Сергий Нуромский, оставил свой монастырь на Афоне и поселился на далёком севере России. Его мощи и сейчас покоятся под спудом Спасо-Нуромской церкви, только восстановить её сейчас у народа нет ни сил, ни средств, да и народа того уже нет. Не знаю, как сейчас, но в моё время местные жители все это помнили и охотно рассказывали. Что бы ни случилось, помощи и утешения искали  в молитве. В разговоре постоянно встречались фразы, которых я больше нигде не встречала: «Радость-то какая! Будто Господь по сердцу в лапоточках прошёл». «Живёт, как у Христа за пазухой».  На вопрос ребёнка «Где я был, когда меня не было?» отвечали: «Тогда душенька твоя ещё у Господа за пазушкой жила». Если где-то щель и из неё сильно дует, говорили: «Садит, как из ада». (Ударение на последнем «а»). Если потеряли что-то – «чёрт хвостом прикрыл». Злую бабу называли мегера. Как попала в Вологодскую деревню жена Геракла – не знаю. Но бывало и такое, что с осуждением скажут: «Он и за стол-то садится, лба не перекрестит», или: «И едят-то неблагословлёное». Видимо, на Новгородчине большинство жителей об этом  не заботились. Тем более, что и церковь здесь «провалилась» еще в незапамятные времена. Но для вразумления заблудших здесь бытовали страшные рассказы. Привожу один из них.

«У одних родителей был сын. И стал этот парень уже взрослый. Работал на мельнице.

– Пусти на вечерину.

– Не ходи. Работы много.

Не послушал. Отец вдогонку:

– А  чтоб тебя черти взяли!

Ушёл. Не вернулся. Уже четверо суток. Знать, нечистая сила подхватила его. Мать пошла к колдунице. Колдуница сказала: «На девятый день не закрывай двери – приведут». Они привели его и сунули в дверь, а у него изо рта пена и кровь. Мать отпоила его парным молоком. Он рассказывал: «С шишками (ударение на а)  по избам жил, где в семье свара, скандал, ругань. Где с крестом да молитвой – туда не ходили. Мы из-под печи глядим, а они нас не видят. За стол садятся, лоб не перекрестят, всё ругаются. Пока они ругаются, мы всё хорошее съедим, а им нахаркаем, наплюём, да ещё из-под хвоста. А они не видят, думают, хорошее едят».

Нужно сказать, что в той части Новгородской области, в которой когда-то были расселены карелы, до сих пор очень распространено колдовство. В силу колдовства не просто верят, им пользуются в самых разных житейских случаях. Карелия с давних времён знаменита своим ведовством. Об этом вспоминает «Повесть временных лет». Пушкинская Наина была оттуда. Нашла я в своих записках интересные цитаты, но, к сожалению, не знаю, откуда я это выписала: «Василий Третий, будучи уже женат, решил взять в жёны Елену Глинскую, а Соломонию насильно постричь в монахини. Полагалось испросить благословения на новый брак у патриархов. Ответ: «Если дерзнёшь вступить в законопреступное супружество, то будешь иметь сына, который удивит мир своею лютостью». Это не остановило царя. Курбский пишет: «Сам стар будучи, он искал чаровников презлых отовсюду, да помогут ему к плодотворению. Посылающе по ним аж до Корелы, и оттуда провожаху к нему советников сатанинских, и за помощью их прескверных семян, а не по естеству, от Бога вложенному, уродилися ему два сына: един таковой прелютый и кровопийца, а другой без ума, без памяти и безсловесен». Так что колдовство, ведовство карел известно с незапамятных времен.

Влияние церкви или монастыря на приход было очень велико. В Вологодской не знали колядок, и в канун Рождества дети ходили со звездой по избам славить Христа. Здесь же в прежние времена колядовали все  –  и дети, и молодежь. Меня заинтересовало, как же это происходило.

– А вот готовься: завтра к тебе придём.

На другой день слышу под окном пение:

Как ходила Коляда

накануне Рождества.

Пришла коляда да к

Ивановне в дом.

У Ивановны дом на

семи верстах,

На семи верстах, на

восьми столбах.

Столбы точеные,

позолоченные.

А хозяин-то в дому –

ясен сокол в терему.

Родны детушки –

часты звездочки.

А хозяюшка в дому, как

оладушка в меду.

Не велит долго стоять,

велит сразу подавать.

Неси – не труси, не

ломай, не кусай.

Или чашку круп, или

денег руп.

Ничего не скажешь, колядка очень поэтична. Какие образы – ясен сокол, часты звёздочки, а хозяюшка в дому, как оладушка в меду! Конечно, такая колядка хозяев любой «изобки» обрадует, и колядующим обеспечена «или чашка круп, или денег руп».

Много мне предлагали заговоров, но я их не записывала. Текст был какой-то очень грубый, чисто языческий, и Матерь Божья хоть и присутствовала в каждом тексте, но она была прилеплена как бы по необходимости, чтобы не отпугивать тех, кто уже обращён в новую христианскую веру.

Но один заговор я все же запомнила. Он чист, как молитва, и удивительно  поэтичен:

Водица-царица, источница!

Бежишь ты с востока на

запад,

Омываешь ты

пенья-коренья,

Жёлтые пески, крутые

бережки.

Омой лицо красной девицы

и т. д.

Интересно, что произносить этот заговор полагалось, как только солнце покажется из-за горизонта и первые лучи его упадут на воду. Это требование – выйти до солнца и произнести какие-то слова или действия встречается довольно часто. На заре умываются росой, на заре, перед самым восходом солнца, идут девицы умываться на реку в день Ивана Купалы. Может быть, вода в этот момент тоже обладает каким-то особым свойством?

В этот миг просыпается природа, начинается движение воздуха, просыпается всё живое. Именно на этом состоянии природы основан еще один заговор. Им пользовались наши предки, когда скотина не приходила домой со стадом и оставалась на ночь в лесу.  Полагалось до восхода солнца испечь каравай хлеба, завернуть его в холстинку, спрятать за пазуху  и бежать в лес, где прогон подходит к выгороде. Там разломить горячий, запашистый хлеб на четыре части и положить их на пеньки в разных местах, не близко один от другого. При этом нужно поклониться на четыре  стороны и сказать: «Дедушка лесной, кланяется тебе дедушка домовой, отпусти скотинушку домой». «Дедушка лесной» возвращал корову в стадо. И неудивительно:  аромат свежего хлеба разносился по всему лесу и приводил корову как раз туда, куда утром пригоняли стадо.

Но был и ещё ряд заговоров, суть которых разгадать не удавалось, так как это был случайный набор слов, собранных в определенном ритме. Им приписывался особый магический смысл. В своё время я переписывалась с  писателем Дмитрием Михайловичем Балашовым, посылала ему некоторые свои находки. В письмах он уверял, что использует их, «правда, не прямо, а творчески». Однажды я ему написала свои соображения по поводу  так называемых особо магических заговоров.

У меня с раннего детства жила в памяти картина деревенской кузницы. В то время как родители мои и брат смотрели, как подковывают лошадь, моё внимание привлекла работа кузнеца. Всё пространство внутри было совершенно чёрным, хотя огонь в горне горел очень ярко. Огонь этот был загорожен фигурой кузнеца. Так что кузнец тоже выглядел совершенно чёрным. В руках он держал большие клещи. Потом этими клещами он вытащил из углей раскалённый предмет, постукал его молотком и опустил в чан с водой. Вода зашипела, забурлила, повалил пар. А чёрный кузнец в это время отвернулся от своей работы, смотрел в угол и что-то сосредоточенно шептал. Пошептав, он вынул из чана своё изделие, отложил его в сторонку и взялся за другое.

Лет 50 назад, когда дети мои были еще маленькими, дед водил нас на рыбалку на лесную речку Великушу. Они ловили рыбу, а я должна была сварить уху.

– Смотри не перевари, рыба этого не любит!

– А как же я узнаю, что рыба готова?

– Прочитай три раза «Отче наш» и снимай.

Я отвернулась в сторону и стала сосредоточенно читать «Отче наш», старательно шевеля губами. Тут выплыла в моем  сознании картина детства: чёрная кузница и кузнец, который отвернулся в сторону и что-то шепчет, шевеля губами. Меня осенила догадка: ВРЕМЯ! Так кузнец измерял нужное ему время. Он произносил заученные слова в нужном ритме. Конечно, этот пустой набор слов отмерял точно необходимое время. Он передавался из поколения в поколение и составлял секрет мастера. Часов-то не было!

Об этом я и писала Балашову. Он со мной согласился

Когда стали реставрировать печи во дворцах XV-XVI веков, сочли нужным сделать изразцы точно по тем же рецептам, по каким они изготовлялись тогда. Рецепты нашли, но изразцы не получились. Старые мастера знали секрет, который до нашего времени не дошел. Секрет этот –  время обработки каждого этапа, а время тогда в руках мастера – только заговор, набор случайных слов, сказанных в определённом ритме, который легко запомнить и легко передать ученику. Современным мастерам пришлось добиваться нужного результата методом проб и ошибок.

 В Калитах так боялись нечистой силы, что дверь никогда не открывали без вопроса: «Хто хрещёный?» Сначала я не понимала смысла в таком вопросе.

Но вот рассказали мне одну легенду, и всё стало понятно.

Одна баба была. Повитуха. Рассказывала:

«Лежу ночью. Стучится кто-то. Выйду:

– Хто хрещёный? – Молчит. Второй раз вышла. Молчит. В третий раз вышла на стук:

– Кой там чёрт?

– Там баба рожает. Ты соберись, да крест сними, да Бога не поминай.

Собралась.

– А на чём же поедем?

– Садись на меня.

Села. А он как понёс! Да так сильно, что и плат потеряла. Приехали. Молодая женщина рожает. Младенца приняла. Черти сразу его подхватили и унесли. А женщина и говорит:

– Дома у мужа жила. Свёкор со свекровью всё говорили: «Чтоб тебя черти взяли». Вот меня и взяли. Пусть там кто помолится, чтоб меня обратно отпустили.

Так вишь, какую жизнь прожила, что и на бесах каталась. Только плат потеряла. Плата жалко».

Еще рассказ:

«Я сам видел. Загорелось гумно. Пламя полыхает. Ветер на деревню. Отец мой раздевается. Весь. Хватает икону с лестницей (на иконе святой с лесенкой) – и к овину. Раз обойдёт с иконой, встанет и молитву читает.  И так три раза. Где он читал, туда ветер и подул. А то бы вся деревня сгорела».

Но  такие рассказы, где икона да молитва, – редкость. Зато о колдовстве и колдуньях много, но о них писать не хочется. Страшилок всяких по телевизору хватает.

предыдущая    следующая