Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

ДВЕРИ

Рассказ-исповедь

Призывающая благодать неожиданна, как порыв свежего ветра в штиль. Каким чудом Промысла Божиего маленькая пятилетняя девочка, гуляя с бабушкой и дедушкой — ярыми атеистами, оказалась перед распахнутыми дверьми храма?!

Увидев людей, входящих в эти двери, и таинственные огоньки свечей, девочка устремилась туда, но была остановлена бабушкой: «Ты куда?! Туда только невежественные, тёмные люди ходят!» Но неведомая сила неудержимо влекла к этим дверям, ребёнок стал вырываться из рук, ничего не желая слушать.

Тогда прозвучал суровый приговор: «Ты нам больше не внучка! Пускай тебя поп забирает!» — и, резко развернувшись, бабушка с дедом оставили меня, скрывшись за углом храма.

Тяжкие сомнения обуяли меня: а вдруг этот поп недобрый, я же его никогда не видела, а бабушка с дедушкой любят меня и заботятся… Я испугалась потерять привычный комфорт, уют и стабильность. Моя шкура оказалась дороже. Я сделала предательский выбор в сторону плотского, бросившись догонять бабушку с дедом, закричав: «Не хочу к попу, возьмите меня обратно!»

Видимо, именно по этой причине, когда после моя верующая бабушка водила меня в церковь, я не могла там долго находиться, мне становилось скучно и неинтересно, когда же она пыталась подвести меня к батюшке, я в страхе вырывалась и убегала. Бежала я и от Причастия: видя, что все из одной ложечки причащаются, боялась чем-нибудь заразиться. Благодать покинула меня.

Однажды бабушка всё же уговорила меня пойти с ней на исповедь и просила, когда священник станет называть грехи, каждый раз отвечать: «Грешна, батюшка!»

Я сделала одолжение и поступила как она просила, но это только послужило поводом для критики и обвинений Церкви в формализме. Не в коня был корм! Тем более что причаститься я опять-таки отказалась.

У бабушки дома были и молитвенники, и Новый Завет, и Евангелие, она часто предлагала их почитать, но мне это было неинтересно. Причиной такого моего безбожного состояния были: во-первых, привязка к земному, во-вторых, эгоизм, себялюбие.

Видимо только усердные молитвы моих родных и предков могли умилостивить Господа. Все земные вещи перестали удовлетворять меня по причине своей непрочности, ветхости и недолговечности, я стала искать нетленного. И наконец обнаружила, что только одна любовь нетленна. Однако, возгоревшись презрением ко всему мирскому и материальному, я предала и любовь в гордыне своей. Значит, вновь предала Бога, который есть Любовь.

Моя ненависть к материалистическим идеям и суетному миру вещей незримо толкала на поиск тайных знаний и иных миров. Возник большой интерес к буддизму, уфологии, сновидениям и различной магии. Всё невещественное неудержимо влекло и притягивало меня. Так я оказалась в школе астрологии.

Однако несмотря на то что в то время я расценивала православные храмы не иначе, как склепы с мощами, а Церковь — как некий музей Иисуса Христа и древних традиций, Господь однажды привёл меня в Никольский собор. Я из любопытства подошла к мощам старца Феодосия, увидела возле иконы текст молитвы — его молитвы за Россию — и зачем-то стала читать эту молитву. Внезапно почувствовала, что кто-то положил руку мне на плечо. Обернулась — никого. Показалось. Продолжила чтение — снова то же ощущение. Выходит, не показалось? Продолжаю читать, чувствую: много людей встало за моей спиной. Наверное, я мешаю, закрываю текст. Оборачиваюсь — никого! Приступаю к молитве — опять встают. Надо же, а я думала, склеп! Моё уважение ко всему нематериальному тут же распространилось на старца Феодосия и незримо присутствовавших, как мне подумалось, воинов, погибших за Россию, которые и ныне продолжают сражаться на каком-то невидимом поле брани. Атеисты называют такое состояние иллюзией, но я ощутила оное как нечто более реальное, чем всё видимое. Некоторое время я продолжала ходить туда молиться и даже посылала своих клиентов, заказавших гороскоп, на это святое место. Но потом почему-то оставила это занятие. Снова предала!

Продолжая увлекаться восточными учениями, я не сомневалась, что Единый Бог есть Творец всего сущего и что из невидимого произошло видимое. Атеисты — несчастные, слепые люди, не могут поверить без доказательств, всё им нужно пощупать. Среди них много хороших людей, планомерно шагающих к пропасти. Надо попытаться найти доказательства реальности нематериального, что всё сотворено Богом из ничего.

Я стала искать эти доказательства, взяв Библию, ядерную физику и восточную философию. Свой научно-богословский труд назвала «Великое Единение».

Так как святоотеческих творений тогда найти было невозможно, я не ведала, что «изобретаю велосипед». «Велосипед» получился хлипким, с явным креном в сторону тщеславия и гордыни. Впоследствии я расценила этот шедевр как толстовство и уничтожила его. Главным моим заблуждением был самостоятельный поиск пути к Богу через внутреннее познание: в человеке записано всё от начала, нужно только увидеть. Этот свой путь я расценивала как «узкий путь», Церковь же считала «путём широким».

Видимо, за такую гордыню и была наказана, оставшись без работы и средств к существованию на три года. Так как нечего было делать и нечего есть, я стала много спать, и меня стали посещать очень яркие, интересные сновидения. Их я записывала и классифицировала как вещие, пророческие, поучительные и др. Вскоре нашла, что сновидения несут в себе бОльшую реальность, нежели всё остальное, — духовную реальность. Разгадывая и объясняя тайный смысл этой реальности, я создала ещё один труд, под названием «Реальный мир грёз», который также потом уничтожила.

Могу сказать, что увлечение сновидениями и вера в их реальность не спасала от уныния и отчаяния. Однажды дошла до такого отчаяния, что попросила у Бога дать мне работу, всегда считая попрошайничество недостойным, а уж тем более просить Бога о земной, обыденной вещи. К моему удивлению, Бог не оскорбился и не разгневался, а напротив, тут же принял участие, и работа была обеспечена.

В знак благодарности я отказалась от мистики и пошла славить Бога в Протестантскую Церковь: стала исполнительницей еврейских танцев и выступала со своими стихами во многих протестантских храмах. Встретила множество творческих людей. Поначалу была в восторге от жизнерадостного творческого общения, концертов и вечеров. Протестанты постоянно обвиняли православных в унынии, мрачности, замкнутости и безрадостности, да к тому же ещё и в незнании Священного Писания.

Однако на пути моём в протестантский «ковчег» стояло Валаамское по­дворье. Его обширная церковная лавка привлекла моё внимание. Я купила себе крестик, так как мой крестильный был давно потерян и я носила крест из ювелирного магазина. Затем меня заинтересовала святоотеческая литература, особенно связанная с жизнью после смерти и потусторонним миром (Серафим Роуз), так как тяга к мистике и духовному никуда не исчезла. Напротив, я ощущала духовный голод у протестантов, которых больше волновали земные проблемы и не было дела до умерших. После смерти они собирались непременно, как есть, переселиться в рай, где не будет проблем.

Я больше доверяла древнему учению святых отцов, нежели современным западным философам, и меня весьма огорчало такое поверхностное отношение к спасению души у этих творческих, талантливых людей. Все мои попытки познакомить их со святоотеческими трудами успехом не увенчались.

Между тем подруга звала посетить свою православную церковь. Церковь Державной Божией Матери тогда ещё строилась, была вся в лесах, как в парусах, напоминая «Летучий Голландец», а служба проходила внизу, как в трюме. Однако никакой унылости и мрачности я там не заметила — напротив, все очень радостно славили Бога и Богородицу. Я с удовольствием присоединилась к этому прославлению. Единственное, что меня смущало, — это множество икон на стенах храма, так как по протестантским понятиям иконы расценивались как идолопоклонство. Вдруг вижу боковым зрением некую фигуру в странных одеждах среди молящихся. Устремляю на неё взгляд… она тут же сливается с иконой (это была икона «Неупиваемой Чаши»). Ну и помолилась, уже мерещиться стало! — подумала я. Однако после, в конце всенощной, когда все священнослужители выстроились по центру храма со свечами и запели: «Иже Крестом ограждаеми…» — за их спинами я снова увидела людей в странных одеяниях и в рясах монашеских, от коих исходила незримая сила неземного происхождения. И снова при моём взгляде они слились с иконами. Значит, не померещилось! Неужели в прелесть впала?! И тут меня осенило: я же вопрошала, зачем столько икон в Церкви, — вот и получила ответ.

Значит, все святые и Богородица присутствуют с нами на богослужении. Иконы же не только «окна в иной мир», но и двери, — двери Царствия Небесного, которыми святые приходят по молитвам и нуждам нашим. Церковь едина на земле и на небе, в этом я убедилась воочию. Такого не бывает ни в одной протестантской церкви.

Протестанты по неразумию сами себя отторгли от Небесной Церкви, напрочь замуровав двери Царствия Божия. В гордой самонадеянности пытаясь общаться непосредственно только с Самим Господом Иисусом Христом, презрев Его Торжествующую Церковь.

Наталья ДЁМИНА