Газета основана в апреле
1993 года по благословению
Высокопреосвященнейшего
Митрополита
Иоанна (Снычёва)
«Горница»
«Чадушки»
«Правило веры»
«Соборная
весть»|
|
Газета основана в апреле |
|||
| НАШИ ИЗДАНИЯ |
«Православный
Санкт-Петербург»
«Горница»
«Чадушки»
«Правило веры»
«Соборная
весть» |
|||
На
Всемирном книжном салоне, проходившем на Дворцовой площади, одним из задуманных
мероприятий была встреча с известным русским писателем, общественным деятелем,
журналистом Захаром Прилепиным. Встреча состоялась, но была она необычной
— не такой, как все прочие встречи на салоне: шатёр, где должен был выступать
Захар, был оцеплен людьми в форме, слушателей долго в него не пускали, и, пока
специально обученные собаки искали между кресел взрывные устройства, людей,
пришедших на встречу (а их было очень много), осматривали с помощью особой
аппаратуры.
Была ли излишней такая предосторожность? Сам Захар сказал об этом так:
— Когда в прошлый раз я готовился к выступлению в Санкт-Петербурге, меня подорвали. Все вы знаете, наверное, про этот теракт. Тогда я встречу с вами не провёл, а сейчас возвращаю свой долг. Простите, что в прошлый раз не приехал, постараюсь больше так себя не вести.
Затем писатель рассказал о своей новой книге «Тума», посвящённой русскому казачеству, и ответил на вопросы слушателей. Первый вопрос был таким:
— Как жаль, что для встречи с вами нам пришлось пройти тройной контроль… Как сделать, чтобы эта необходимость отпала, чтобы в России наступила стабильность?
— А это вопрос нашего социального согласия. Я был недавно в одной стране, она называется Северная Корея. Там бы вы прошли на встречу со мной совершенно свободно, там нет террористов — они там невозможны, и там много чего нет, что нас раздражает. Но там нет многого и того, что нас радует, — и это вопрос осмысленного ограничения. Если мы хотим лишиться вещей, которые нас мучают, то с ними придётся ещё чего-то лишиться: какой-то части интернета, какой-то части свободы передвижения и так далее… В конце концов, такое ограничение — это стоимость суверенитета страны. Россия у нас огромная, она накопила невероятные мощности в годы советской власти, и это не позволило ей исчезнуть, как Югославии, как Ираку, как Сирии, как ряду других стран. Сегодня, когда я оглядываюсь на 90-е годы, мне становится страшно… Взрослые люди помнят, что тогда международной нашей политикой руководил Козырев… (тут Захар охарактеризовал этого деятеля в непарламентских выражениях). Этот американский шпион возглавлял МИД, продавал огромные куски наших морских территорий… И он был, конечно же, не один! Как же Россия устояла в 90-е годы, если, как мне говорили в наших спецслужбах, американские шпионы сидели тогда везде, на каждом этаже, возглавляли целые ведомства, скупали наши национальные богатства, — и мы из этого как-то выползли. Иначе, чем Господней помощью, это не объяснишь. Россия должна была потерять свой суверенитет, должна была просто исчезнуть. Но так как мы невероятно огромны, невероятно богаты, так как у нас была построена многоэтажная конструкция защиты России, то на каких-то этажах сохранились ресурсы, хотя мы потеряли очень много. А в Югославии, в Ираке, в Сирии не было таких возможностей, и они схлопнулись. А мне говорят: пусть Северная Корея пускает иностранных туристов и пусть сами корейцы свободно ездят по миру, пусть они откроют кинотеатры с порнографией — что им мешает? А ничего не мешает. Просто они понимают, что в таком случае их может не стать. Они знают цену своему суверенитету. И Куба знает цену своему суверенитету, и Вьетнам. Хотим мы быть Северной Кореей? Не хотим. Но какую-то часть прежнего порядка мы были бы не прочь вернуть. И если у нас будет понимание, где и как мы хотим жить и чем мы готовы поступиться, это рано или поздно произойдёт.
Многие в России считают (и сам я иногда так считаю), что мы с вами ни на что не влияем, что наше мнение никому не интересно, что демократии в России нет, что начальство делает что хочет… С одной стороны, это так, но, с другой стороны, мне точно известно, что наверху очень внимательно отслеживают реальную социологию — не ту социологию, которую показывают нам наши социологические службы, где все цифры пририсованы в 2—3 раза, а реальную социологию. Наверху не могут жить вне нашего мнения, они неизбежно начинают согласовывать свои действия с нашими представлениями о том, как должно быть. Они неизбежно однажды идут нам навстречу — иногда позже, чем хотелось бы. За всё доброе, что произошло в России в последние годы, — слава нашему президенту! Но без нас бы он этого не сделал. К несчастью для наших врагов, в России живёт 150-миллионный народ, в котором 90%… — ну хорошо, 85% — вменяемых. Мы не готовы были развалить свою страну, стать сателлитами западных стран, мы сохраняли высочайшую форму национальной независимости. Всё было по Пушкину: народ безмолвствует. Мы безмолвствовали, но нас слышало мироздание. Давайте же безмолвствовать более мрачно, более насупленно, более насыщенно. Они всё слышат. Не теряйте надежды!
— Все говорят о необходимости русской идеи… Как бы вы сформулировали русскую идею сегодня?
—
Я могу сказать, как у меня эта идея вырисовывается, — я не могу никому
навязывать свои взгляды. Если коротко, то я имперский православный социалист.
(Тут по залу прокатились мощные аплодисменты; видно было, что идея
православного социализма привлекательна для всех собравшихся.) Мой товарищ,
мой командир — Александр Владимирович Захарченко, — когда ему надо было
сформулировать идеологию Донецкой Народной Республики, политтехнологов из Москвы
не звал. Он сказал мне: «Захар, я придумал, какая у нас должна быть идеология.
Сокращённо она называется СССР!» Я ему: «Звучит хорошо! Расшифруй». Он говорит:
«Свобода, Справедливость, Равенство… Третье С — забыл…» Я говорю: «Социализм!» —
«Да ну тебя!..» — «Давай: Совесть. Свобода, Справедливость, Совесть и
Равенство». — «Вот это нормально!» Саша не был социалистом, но был нормальным
мужиком 90-х годов, которому бизнес был важен, — но стихийно он был красным и ни
разу не был ни белогвардейцем, ни монархистом. А потом Совесть,
Справедливость, Свобода и Равенство — это и есть социализм. Поэтому когда
начиналось строительство Донецкой и Луганской Народных Республик, неизбежно
прошла национализация: всё должно работать на оборону, всё должно работать на
страну, и никакие олигархи тут, конечно же, были не нужны. Саша Захарченко
быстренько всех их свинтил, потому что в ходе войны не до конкуренции, не до
рыночка, который «всё порешает», не до открытых границ, — там всё это
выбрасывается сразу за ненадобностью. Но по сути, когда наши иноагенты говорили,
что Захарченко строит Северную Корею, то в каком-то смысле так и было: он строил
хорошую, нормальную советскую Северную Корею.
Были заданы и другие, подобные предыдущим, вопросы. На них Захар Прилепин отвечал так:
— Нам постоянно говорят: «Ваш Советский Союз развалился — значит, он доказал недееспособность социализма». Я говорю: а вы посмотрите на планету Земля — марксизм-ленинизм прямо прописан в конституциях Китая, Вьетнама, Кубы и ещё десятка стран. И эти страны никуда не делись. Левые позиции сейчас очень сильны в Индии — пусть ею сегодня управляют правые, но, безусловно, Индия — это тоже результат Октябрьской Социалистической революции. Есть социалистически ориентированные страны Африки, есть красный пояс Латинской Америки… И всё это пережило распад СССР!
Какова, на мой взгляд, одна из основных причин распада Советского Союза? Почему у нас произошла эта катастрофа, а там не произошла? Потому что, конечно же, Китай, Кубу, Северную Корею, Вьетнам и т. д. невозможно было обмануть западничеством. Они прожили в состоянии колоний века! И они физически не способны поверить белому господину или японскому господину! Никогда они на это не купятся, никакими плюшками их не заманишь. А вот Россия не имела колониального опыта, и поэтому западническая пропаганда повлияла на русских. У нас была сильнейшая прививка любви к Западу, к западной культуре, к Америке… Эта любовь поддерживалась, даже популяризировалась советской властью в годы разрядки, когда началось примирение с Европой. К нам ползла разнообразная зараза, но она не могла вползти в Китай и Северную Корею, потому что они так долго переживали колониальное издевательство, так долго переживали издевательство белых господ, что их обмануть невозможно. Они через это перешли.
Каким образом привить русским людям чувство, что Запад никогда не будет считать нас равной составляющей европейской цивилизации? Что никогда мы не будем для них ни равноценным партнёром, ни другом, ни братом? Я не знаю, какие слова нужно найти для русского человека, чтобы он наконец в этом убедился. Мне кажется это просто невыполнимой задачей. Они в ХХ веке убили у нас 27 млн человек. Это немыслимая цифра! А до этого была интервенция, а до этого была Крымская война, которую опять устроила нам Европа… А до этого были польские восстания, которые Европа поддерживала… И так далее, и так далее… Словом, это уже при Александре Невском всё было понятно, — но мы тысячу лет прожили, и всё равно у нас проевропейские иллюзии не выдыхаются. Мы никак не поставим себе галочку-зарубку: «Не доверяйте!»
Можно читать их книги, можно смотреть их фильмы, можно ездить туда в отпуск… Но нельзя доверяться! Они настроены даже не на то, чтобы обмануть нас, — нет, убить нас! Убить и сожрать! Они этого желания не стесняются. Они уже вложили триллионы в Украину, чтобы убивать русских людей, — и при этом в России никуда не делось мощнейшее проевропейское лобби! Причём оно даже не стесняется того, что оно проевропейское, проамериканское. Эти люди вылезают на телевизор и говорят: «Не нужны нам эти китайцы-корейцы, не нужна нам эта Азия и глобальный Юг, и африканцы какие-то, и латиноамериканцы голодные. Мы будем дружить с Европой и Америкой». И это говорится в то время, когда Запад пытается не просто победить Российскую армию, но проломить фронт, зайти в глубь России докуда у них сил хватит. Но у нас по-прежнему легально существует проевропейское лобби, которое прекрасно себя чувствует и говорит, что Европа нам друг. У меня это в голове просто не помещается. Я говорю: «Это же ублюдки, ну как вы им верите?!»
И зал снова разразился аплодисментами.
Записал Алексей БАКУЛИН