Газета основана в апреле
1993 года по благословению
Высокопреосвященнейшего
Митрополита
Иоанна (Снычёва)
«Горница»
«Чадушки»
«Правило веры»
«Соборная
весть»|
|
Газета основана в апреле |
|||
| НАШИ ИЗДАНИЯ |
«Православный
Санкт-Петербург»
«Горница»
«Чадушки»
«Правило веры»
«Соборная
весть» |
|||
110
лет назад началась Первая мировая война. Как по другому поводу сказал Лев
Толстой, «и началась война, т.е. совершилось противное человеческому разуму и
всей человеческой природе событие». Не знаю, ко всякому ли военному столкновению
подходят эти слова, но к Первой мировой — определённо. Однако сегодня, говоря о
начале великой европейской бойни, мы не можем не вспомнить простых русских
солдат и офицеров, которые по зову долга вышли на поле боя и сражались так, как
велит им совесть русского бойца. Помянуть их в этот день мы просто обязаны. За
их гибель пусть отвечают правители, а сами они не замарали свою честь и не
уронили славу русского оружия.
Мы беседуем с известным петербургским писателем и журналистом Виктором Кокосовым — он рассказывает нам о своих дедах и родственниках — ветеранах германской войны.
— Перебирая семейный архив, я разыскал чудом сохранившиеся, маленькие (потому и дошедшие до нашего дня через все вихри века двадцатого) фотографии. Вот бабушка Лиза… Как и многие барышни 1914 года, она стала сестрой милосердия. Вот двое дедушек — один в форме вольноопределяющегося, другой в гимнастёрке с погонами Графа Аракчеева кадетского корпуса. Первый встал под ружьё весной 1915-го, второй — на год позже.
А вот мой двоюродный дед — Михаил Владимирович Сараев, есаул, герой предыдущих войн. Молодым хорунжим он участвовал в Китайском походе против восставших «боксёров», за что был награждён «клюквой» — орденом Св.Анны IV степени — и орденом Станислава III степени с мечами. И ведь было за что отметить молодого офицера! В бою его казачий разъезд отбил у отходящего противника два орудия! Уже будучи сотником, Михаил Сараев дрался на японской войне, и здесь за свою храбрость снова был отмечен тремя орденами.
И вот осенью 1914 года он, есаул, командир сотни 1-го Аргунского полка Забайкальского казачьего войска, прикрывал отход русской бригады после кровопролитного сражения у деревни Олешно. Под его командованием три сотни с двумя пулемётами выдержали удар шести немецких рот, а учтите, что тогдашня рота у немцев насчитывала 250 человек! Напоролись германцы на опытного боевого офицера, который знал, что нужно делать, и позволил нашим переправиться беспрепятственно. Как вспоминали друзья, есаул Сараев, чтобы показать своим казакам пример бесстрашия, проходил вдоль цепи во весь рост с трубкой в зубах, указывая цели и проверяя прицелы. Невозмутимое его спокойствие невольно передавалось подчинённым. Вот русские войска переправились, и есаул получил приказ отходить — и в этот самый момент пуля попала ему прямо в сердце. Он умер на руках своего друга и командира генерала Ивана Шильникова, который это всё и описал в своих мемуарах. Тут вот что ещё надо добавить: когда пуля пробила грудь Михаила Владимировича, кровь из раны брызнула на его есаульский погон и прочертила на нём как бы второй просвет, разом произведя есаула в полковника. Этот окровавленный погон прислали моей прабабушке Юле вместе с известием о его смерти. Там же, у деревни Олешно, и похоронили героя; к сожалению, могила его не сохранилась в бурях ХХ века. Так что к нему теперь и не съездить, не принести цветов — только в церкви помянуть…
— Виктор Николаевич, а те два деда, о которых вы говорили в начале, — что о них известно?
— Ещё один мой двоюродный дед — Владимир Кокосов — незадолго до войны был назначен директором классической гимназии первого разряда. А началась война — и он ушёл на фронт всего лишь прапорщиком, высокого чина не успел выслужить. Это был человек образованный, закончивший физико-математический факультет Казанского университета, и потому на войне занимался минным делом, требующим хороших знаний. В одном из боёв получил тяжёлое ранение.
Дед
мой, Виктор Кокосов, в честь которого назвали и меня, закончил кадетский корпус
в Нижнем Новгороде. Из кадетского корпуса сразу попал на войну — такая была у
него стажировка. Виктор Кокосов потом с гордостью отмечал, что «прошёл часть
Галиции». Кто знает историю Первой мировой, тот помнит, что в Галиции шли
особенно кровопролитные сражения.
У Виктора имелся ещё один, также стремившийся в бой, кузен — о нём стоит сказать несколько слов. Звали его Владимир Левашов, он был сыном видного депутата Государственной думы, члена Совета Союза русского народа. Профессор Левашов — руководитель думских правых монархистов!.. Сын его, Владимир, о котором идёт речь, перед войной учился в столице, в престижном Императорском Училище правоведения. Был, так сказать, «чижиком-пыжиком» — так называли в народе воспитанников того училища (кстати, и знаменитая песенка посвящалась вовсе не птичке, а именно будущим правоведам). И вот этот «чижик-пыжик», представитель тогдашней элиты, золотой молодёжи, страшно завидовал моему деду Виктору. Чему же он завидовал? Тому, что Виктор уже ушёл воевать, а его, правоведа, на войну не берут! Вот в чём видели счастье дети высокопоставленных родителей в те годы! Но Владимир схитрил: без ведома отца воспользовался его высоким положением (повторяю, не для того, чтобы отмазаться от фронта, а для того, чтобы попасть на фронт) — и попал на батарею в лейб-гвардии первую артиллерийскую бригаду, в которой дослужился от добровольца до гвардии штабс-капитана. Дальнейшая его судьба тоже интересна: во время Гражданской войны его отец, профессор Левашов, обосновался в белой Одессе. Владимир тоже отправился в Одессу, но по дороге узнал, что отец расстрелян. Кем? «Красными», — сказали ему. И молодой штабс-капитан, исполнившись мстительных чувств, подался к белым, к Врангелю, а потом вместе с Врангелем отправился в «эвакуацию». И только по дороге в Турцию он узнал, что отца его расстреляли вовсе не красные, а зелёные — лично атаман Григорьев.
Вот ещё один мой родственник — дедушкин кузен, оказавшийся у белых, — Аркадий Иванович Кокосов, поручик. Во время германской войны он командовал пехотной ротой. После революции его полк оказался в Сибири, и когда Колчак объявил себя верховным правителем, полк стал частью колчаковского войска. Но Аркадий Иванович совершенно не хотел участвовать в Гражданской войне! В этом смысле его судьба похожа на судьбу будущего советского маршала, а в то время колчаковского офицера, Л.А.Говорова. Аркадий Иванович фактически в боях не участвовал, ни одного русского не убил — и всё же в 1919 году красные отправили его в концлагерь «вплоть до окончания Гражданской войны». После войны он оказался «лишенцем» — был лишён гражданских прав. Но когда наступила Великая Отечественная, его сын Георгий погиб за Родину. Тогда и постаревший офицер отправился в военкомат и стал проситься на фронт: «У меня и звание есть!» — «Какое?» — «Поручик!» Военком полистал его документы и хмуро сказал: «Нет уж… С такими бумагами вы и до передовой не доедете…» Так Аркадия Ивановича и не взяли на ту войну.
В числе моих предков есть и ещё один интересный, хотя и не военный человек — тюменский городской голова Алексей Семёнович Флоринский. В его доме имелась потайная комната. Когда в Тюмень приходили красные, он прятал в этом тайнике белых с семьями, а когда приходили белые — прятал красных. В итоге белые решили его расстрелять, но он спрятался в своём тайнике, и его не нашли. Зато красные его потом не тронули.
Надо сказать и о Николае Сараеве — ещё одном моём двоюродном деде. Он был офицером на Первой мировой, а погиб при попытке освободить Царскую семью. Было ведь много таких попыток — в одной из них участвовал и Николай. Вся его группа потом пропала без вести. Наверное, их заманили в засаду и перестреляли, как и многие подобные группы, — так я предполагаю.
— Это всё белые… А служили ли ваши предки у красных?
— Разумеется! В первую очередь, это мой дед по прямой линии — Виктор Кокосов и его кузен, бывший директор гимназии Владимир. Владимир был тяжело ранен и в Гражданскую уже не воевал, но преподавал минное дело красным бойцам.
— Так почему же родственники оказались по разные стороны баррикады? Как вы сами это себе объясняете?
— Гражданская война — страшная буря… Это сейчас бумажные тигры, диванные стратеги воображают, что всё было просто… А в ту пору низовое офицерство, то, которое всю войну провело под пулями, в окопах, мало что понимало в происходящем. За кем правда, кто это объяснит? Они ведь ни с Лениным, ни с Деникиным чаи не пивали, для них высшим авторитетом был их непосредственный начальник. Куда командир повернёт, туда и они. Все в то время ходили группами — и солдаты, и офицеры — так безопасней. Группами и принимали решение, за кого сражаться. А потом, не надо забывать, что очень трудно было офицерам-фронтовикам не пойти ни за кем. Если они хотели остаться в стороне от битвы, то попадали под подозрение и тех и других. Могли и семью их взять в заложники, чтобы насильно подтолкнуть к выбору…
Вот первый Аргунский полк, в котором служил мой двоюродный дед Михаил Сараев. Уже после гибели деда, после революции полк вернулся в родное Забайкалье. Посмотрели казаки на жуткие дела семёновцев, анненковцев — и в полном составе перешли на сторону советской власти. Вот пример!
Гражданская война ещё ждёт своего объективного исследователя. А что бы сделали китайцы на нашем месте? Они бы со своей китайской психологией заготовили бы две коробочки: одну перевязали бы красной ленточкой — вот здесь красные герои, другую коробочку белой ленточкой — вот здесь белые герои. Герои были и на той и на другой стороне! Как равно и мерзавцы — их тоже хватало и у красных, и у белых. Мы же до сих пор не можем этого понять.
— Логично, что мы от разговора о Первой мировой незаметно перешли к разговору о Гражданской. Это верно и исторически — ведь Гражданская война есть неизбежное продолжение германской, и морально — война, которую вели, не думая об интересах народа, должна была кончиться взрывом народного недовольства…
— Да… Моё глубокое убеждение, что Первая мировая — это было дело богопротивное: нельзя назвать хорошим делом массовое убийство людей. Тем более что на той войне были в широких масштабах применены отравляющие вещества — оружие массового поражения, вещь до тех пор невиданная, не сообразующаяся ни с какими понятиями о военной чести. Крах четырёх империй, в том числе императорской России, в Первой мировой — это закономерный финал перенапряжения сил страны; тем более что кадровый офицерский и унтер-офицерский корпус был практически выбит ещё в первые месяцы. Но нельзя не признать, что солдаты и офицеры воевали храбро — это видно и на примере моей семьи, и на примерах сотен и тысяч русских семей. Помянуть этих героев необходимо. Я рад, что мы сейчас это хотя бы отчасти сделали.
Хочу ещё сказать напоследок. В 1990 году в Нижнем Новгороде, в тамошнем литературном музее, проводился вечер моего прадеда — писателя Владимира Яковлевича Кокосова. Я стоял у входа в музей… И вдруг вижу: идёт древний старик в белом полотняном костюме… Смотрит на меня и кричит: «Я, старый, наверное, совсем из ума выжил! Неужели передо мной сам подпоручик Виктор Кокосов? Как вы на него похожи! Мы же с ним учились в кадетском корпусе! Запомните: он был ассистентом при знамени! Ассистентом при знамени!» Я хотел его потом расспросить о деде, но старик растворился в толпе — больше я его не видел…
Вопросы задавал Алексей БАКУЛИН