Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

Русское слово

«ОСТАВЬ СОЗВУЧЬЯ ДАМАСКИНУ!»

— Был такой писатель, Толстой…

— Лев Толстой? Знаю, знаю: «Война и мир», «Анна Каренина»…

— Нет, не он.

— А что, был ещё один Толстой? Ах, да, этот, советский, который «Аэлиту» написал… И про Буратино! И ещё что-то…

— Вы об Алексее Николаевиче? Нет, опять не он.

— А что, ещё и третий существовал? Ну, это уже перебор!..

Может быть, это и перебор, но был и третий Толстой — Алексей Константинович. И был по хронологии не третьим, а первым, ибо стал известным писателем раньше своего троюродного брата Льва Николаевича. Алексея Константиновича почему-то принято ставить во второй, а то и в третий ряд нашей поэзии, но это, по моему глубокому убеждению, ошибка. Несомненная ошибка! А.К.Толстой — поэт дивный: и глубокий, и простой, и серьёзный, и весёлый; его лирика красива невероятно, а его баллады о Древней Руси просто не имеют себе равных в нашей поэзии. Его драматическая трилогия — три трагедии: «Смерть Иоанна Грозного», «Царь Фёдор Иоаннович» и «Царь Борис», — на мой взгляд, куда интереснее, глубже и тоньше Шекспировских «Исторических хроник». Во всяком случае, история Англии — даже в пересказе Шекспира — мне не слишком интересна, а вот история наших великих царей, да ещё рассказанная так увлекательно, так мудро, так красиво, как это сделал А.К.Толстой, — вот это действительно берёт за душу! Имя А.К.Толстого, на мой взгляд, вполне достойно стоять в одном ряду с именами Лермонтова, Тютчева, Некрасова и т.д.

Теперь обратимся к другому человеку — св.прп.Иоанну Дамаскину, великому греческому святому, богослову, создателю церковных песнопений, доживших до наших дней… С именем прп.Иоанна Дамаскина связан, в частности, рассказ о том, как появилась икона Божией Матери «Троеручица». Помните его? Как Иоанн приставил к иконе Богородицы свою отрубленную руку и целую ночь молился Владычице, а наутро рука приросла на своё прежнее место? Было такое чудо — и не только оно — в жизни преподобного.

Но скажите, при чём здесь св.прп.Иоанн Дамаскин? Мы же начали говорить об А.К.Толстом?

Всё очень просто: у Алексея Константиновича есть поэма под названием «Иоанн Дамаскин».

Что это за поэма!.. С большим трудом можно отыскать в обширном царстве великой русской поэзии произведение, говорящее о православии, которое можно было бы поставить в один ряд с этой поэмой. Удивительно красивая, яркая, мелодичная (каждая главка в ней написана своим, особым размером) — и, конечно, мудрая, весьма тонко разбирающая некоторые вопросы православной веры.

Из всего жития св.прп.Иоанна Дамаскина А.К.Толстой выбрал только один эпизод: как преподобный ослушался своего старца, своего духовного руководителя.

— Что же, он другого случая не нашёл для своей поэмы? Написал бы хоть о чуде с возвращённой рукой! Зачем писать о проступках святого? Что читатель-то подумает? Что можно плевать на советы духовника?

Нет, вы сначала послушайте, как было дело. В одном старинном житии преподобного, написанном на греческом языке, А.К.Толстой прочёл, как Дамаскин, уже известный духовный поэт, создатель великих песнопений, богослов, впервые пришёл в монастырь и принял монашество. Ему дали духовника — очень строгого старца. Этот старец накрепко запретил Дамаскину слагать песни: «Нечего подпитывать свою гордыню! Будь простым монахом, как все: исполняй обычное послушание и оставь горделивые помыслы о себе как о великом поэте!» И Иоанн подчинился старцу. Несколько лет он ничего не сочинял, а потом один из монахов обратился к нему со слёзной просьбой: «У меня умер брат! Сочини заупокойную молитву, чтобы, слыша её, я утешился и перестал плакать!» И Дамаскин сжалился над несчастным и решился ради него нарушить свой песенный пост — написал надгробное песнопение, да такое, что весь монастырь был потрясён его духовной силой. Услышав про это, суровый старец вознегодовал! Тяжёлую епитимию он наложил на ослушника, но ночью к нему явилась Сама Матерь Божия и стала укорять старца: «Зачем ты лишаешь певца возможности петь? Его песенный дар — это Божий дар, не тебе спорить с Богом!» Суровый наставник устыдился, отменил епитимью и воздал Иоанну хвалу.

Вот такую историю А.К.Толстой нашёл в старинном греческом житии. Её он и сделал основой своей замечательной поэмы.

Но в самом деле: почему же именно ослушание святого заинтересовало поэта? Нам много раз твердили: «Послушание выше поста и молитвы!» Как же можно воспевать ослушника? Или в самом деле поэтический талант — такая великая вещь, что перед ним меркнет и монашеское отсечение своей воли? Этак каждый начнёт вкривь да вкось кропать стишки и на этом основании откажется повиноваться наставнику!..

Да, вопрос непростой. Тонкий вопрос…

И особенно трудно ответить на него именно в наше время, когда каждый, сумевший с грехом пополам срифмовать пару четверостиший, уже искренне считает себя поэтом. Да и как же ему не считать, когда он видит вокруг десятки таких же рифмоплётов, которых все величают поэтами, Поэтами или даже Великими Поэтами земли Русской! (Не будем указывать пальцами — тут особый разговор! Но есть такие… Есть… Они у всех на слуху.)

Сегодня поэтическая планка занижена до уровня плинтуса. Объяснить сегодня, почему поэт А велик, а поэт Б бездарен, почти невозможно. «Ну как же? И тот и другой пишут в рифму! А разве ещё что-то требуется?»

Давайте, однако, согласимся с тем, что подлинный поэтический талант — это дар от Бога. Тем более если это касается церковных, богослужебных песнопений. Тем более если этот талант так велик, как велик он был у св.прп.Иоанна Дамаскина.

И если мы признаем, что преподобный Иоанн обладал великим, неповторимым Божиим даром, то что мы скажем о том, кто этот дар попытался — ну не то чтобы отнять, но запретить им пользоваться? Если перевести эту историю в образы евангельской притчи, то получится вот что: раб, получивший талант, хотел отдать его в рост, а некто посторонний вырвал талант у него из рук и закопал в землю.

— В таком случае остаётся вот какой вопрос: можно ли историю, приключившуюся с прп.Иоанном, рассматривать как общее правило или всё случившееся служит для поучения только самому Иоанну и его наставнику? Другими словами: могу ли и я тоже ставить свой талант —
поэтический ли, иконописный, архитектурный или ещё какой — выше послушания? И далее: где та линейка, которой измеряются таланты: вот этот — побольше, вот этот — поменьше, а этот — по-настоящему великий? Дар какого размера позволит мне обойти послушание?

— Думаю, что если талант — дар Божий, то никто, как Господь, и укажет выход для него. Лишь бы только обладатель таланта сам не стремился зарыть дар. Ведь заметьте: св.прп.Иоанн не начал тотчас же прекословить наставнику. Он сперва проявил самое глубокое смирение, и действительно отказался от песнопений, и, может быть, он так и прожил бы всю жизнь, — но Господь ждал от него иного. Господь Сам послал Иоанну плачущего брата, зная, что Дамаскин не сможет устоять перед искренними слезами. А если бы песнопевец с самого начала проявил непослушание, если бы стал настаивать на своей Божественной миссии? Что было бы тогда? Думаю, что и певческой миссии тогда пришёл бы конец, и монаха из Иоанна не вышло бы.

Вот такие тонкие и непростые вопросы рассматриваются в поэме Алексея Константиновича Толстого, и поданы с настоящим поэтическим блеском, языком лёгким и звучным, стихом сильным и мелодичным… Кто укажет равную по силе православную поэму в русской поэзии? Никто, — нет ей равной.

И чтобы не быть голословными, мы даём здесь несколько отрывков из поэмы А.К.Толстого «Иоанн Дамаскин», в том числе и знаменитую заупокойную песнь, которую часто цитируют, порою даже забывая о её авторе.

Алексей БАКУЛИН