Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

Русская святость

СКРОМНЕЙШИЙ ИЗ РУССКИХ СВЯТЫХ

Есть такой православный святой — праведный Алексий Медведков. Это простой деревенский батюшка, до революции много лет служивший в селе Большая Вруда неподалёку от Ямбурга (ныне Кингисеппа). Большая Вруда не слишком богатый приход — о.Алексий перебивался с хлеба на квас, вынужден был самостоятельно пахать землю… Да к тому же преподавал Закон Божий в четырёх местных школах… Потом грянул 1917 год, и батюшке пришлось немало вытерпеть от новой власти, — настолько немало, что при отступлении Юденича он не счёл возможным остаться в России, но ушёл вместе с белыми в Эстонию… В Эстонии он почти не служил как священник, но десять лет шахтёрствовал на добыче сланцев. (Причём на шахту он пришёл в пятьдесят с лишним лет!) Потом перебрался во Францию, получил приход далеко от Парижа, в департаменте Савойя, в городке Южин, где на металлургическом заводе трудилось много русских эмигрантов. Прослужил три года в местном Никольском храме. Потом преставился.

Вот такая биография. Вот такое житие.

Когда встал вопрос о его канонизации, люди руками разводили: обычная жизнь обычного батюшки — ни тебе чудес, ни особых подвигов духовных…

А почему вообще встал такой вопрос?

А потому, что мощи отца Алексия через двадцать лет после его похорон были обретены нетленными. Историки описывают это так:

«В 1953 году городские власти решили упразднить старое кладбище. Настоятель Южинского прихода озаботился перенесением останков отца Алексия на новое кладбище. 22 августа 1956 года гробокопатели начали работу над могилой отца Алексия. Впоследствии они рассказывали, что, достигнув глубины около метра, они по какому-то непонятному побуждению отложили кирки и лопаты и стали осторожно разгребать землю. К своему изумлению, они увидели лежащее в мокрой глине нетленное тело отца Алексия, выглядевшее так, будто он скончался лишь двумя-тремя днями ранее. При этом деревянный гроб и его металлические составляющие совершенно истлели. Неповреждённым осталось не только тело отца Алексия, но и его облачение, а также Евангелие, лежавшее у него на груди. Когда же стали вынимать останки отца Алексия из могилы, оказалось, что его члены сохранили гибкость, а кожа осталась мягкой. Тело было извлечено из могилы, переложено в новый гроб и до погребения оставлено на поверхности земли на трое суток. Хотя стояло жаркое лето, тело не подверглось тлению».

Через несколько лет о.Алексия ещё раз перезахоронили — теперь перенесли его тело на знаменитое кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа, и вновь останки батюшки были обретены в том же нетленном виде.

Такое явное свидетельство не могло не убеждать в святости покойного. И вот стали искать других подтверждений тому — на этот раз в биографии о.Алексия.

Таких свидетельств не было.

То есть ничего худого, никакого «компромата» на него не нашли. Напротив: всё в его жизни было чисто и честно.

Но скромно! Невероятно скромно!

Святость отца Алексия при его жизни просто проглядели!

Жил среди людей великий праведник, а люди даже не подозревали об этом!

Понадобилось разорить могилу, чтобы понять, что в ней покоится угодник Божий.

Сейчас, задним числом, пытаются увидеть следы этой святости в архивных материалах, относящихся к жизни отца Алексия, но бумаги говорят только о том, что батюшка всегда относился к своему служению честно и добросовестно. Ничего более.

Между тем у всякого, кто хоть немного вникал в житие этого скромнейшего из русских святых, не возникает ни тени сомнения в его святости. Что-то благодатно дышит, что-то светится в каждом из немногих оставленных им на земле следов.

В сущности говоря, святость любого из прославленных праведников есть великая тайна. Мы знаем, допустим, о чудесах св.Иоанна Кронштадтского (который, кстати, благословил о.Алексия принять священство), но чудеса — это только следствие святости, а святость сама по себе выше чудес. И где она, как её уловить?

Да, отец Алексий в 1918-м пострадал от богоборцев: его держали в тюрьме, мучили, переломали ему кости… Но ведь и страдания не всегда служат пропуском на Небеса…

И уж если говорить о страданиях, то мне хотелось бы напомнить не тюремное заключение при большевиках, а десять лет его жизни в независимой Эстонии.

…Генерал Юденич — прославленный русский полководец, имевший на своём счету славные победы в боях Первой мировой, — полагал, что красный Петроград он возьмёт без труда. Нет, ничего подобного: рабочие не пустили его в свой город, и генерал, спасая свою армию, отступил к эстонской границе.

И вот тут-то войскам Юденича, убегавшим от своего народа, пришлось познакомиться с народом чужим, и знакомство это оказалось весьма горьким. Тогда ещё не знали слова «русофобия», но русофобия в Эстонии процветала и без специального термина.

Вот что пишут офицеры Юденича, пережившие эстонский кошмар:

«К концу января 1920 г. Северо-Западная армия оказалась в Эстонии. Там белых ждали новые испытания. Их преследовали, оскорбляли и разоружали. «Русских начали убивать на улицах, запирать в тюрьмы и концентрационные лагеря, вообще притеснять всякими способами. С беженцами из Петроградской губернии обращались хуже, чем со скотом. Их заставляли сутками лежать при трескучем морозе на шпалах железной дороги. Масса детей и женщин умерла», — вспоминал светлейший князь А.П.Ливен. Эстонские власти выделили (да и то не сразу) военнослужащим и беженцам не­отапливаемые сараи и бараки. В них скопилась огромная масса людей, находившихся в антисанитарных условиях. Незамедлительно разразилась эпидемия тифа. Поначалу эстонские власти даже не снабжали больных медикаментами и дезинфекционными средствами. Очевидец случившейся гуманитарной катастрофы так описывает увиденное: «Ввиду крайней скученности и отсутствия квартир (квартиры были, но эстонцы, до крайности враждебно к нам относившиеся, их не давали) появилась эпидемия сыпного и возвратного тифов, а в конце февраля и брюшного. Ввиду преступного отношения «диких» эстонцев эпидемия приняла грозные размеры, и эти месяцы в Нарве — сплошной кошмар. На некоторых дворах и в некоторых помещениях трупы валялись неделями. Мёртвых вывозили на санях, сложенных как дрова, и бросали часто без всякого погребения за город. Каждый день многочисленные похоронные процессии… Эстонцы запретили русских пускать в бани. В некоторых лазаретах стояла такая грязь и вонь, что было невозможно дышать. Больные ходили под себя, и никто этого не убирал. Наши союзники англичане («Антантины сыны», как их стали называть в армии) молча смотрели на это организованное истребление русских белых полков и пальцем не пошевелили, чтобы как-нибудь помочь нам. Люди, как мухи, гибли от болезней, достаточно сказать, что количество больных достигло 16 000 человек».

Тем, кто выжил, великодушно предложили поработать на шахтах, ибо сами эстонцы там лезть под землю не хотели. Одним из таких «шахтёров поневоле» стал и св.прав.Алексий Медведков.

От чего он мучился больше в те годы — от непосильного ли каторжного труда на свободолюбивых эстонцев или от невозможности служить Богу, как всякий священник?

И можно ли сомневаться в том, что все эти шахтёрские годы он не оставлял молитвы? Что он молился за всех своих товарищей, за всех больных, всех умерших вдали от Родины?

В сущности говоря, десять эстонских лет — самый неисследованный период в жизни отца Алексия. И несомненно, — самый тяжёлый. Мы можем только догадываться, что пережил он за эти годы, какие молитвы приносил Господу и каких благодатных даров сподобился среди мук телесных и душевных.

И если уж говорить о тайне его святости, то не из глубин ли эстонской шахты произрастает эта святость?

…Вот о чём, видимо, стоит ещё сказать. Святой Алексий Медведков канонизирован Константинопольским Патриархатом… Быть может, именно отцу Алексию стоит молиться о вразумлении отцов этой Поместной Церкви, вставших на путь предательства Православия?

Сергей Ольховецкий