Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

В память вечную будет праведник

ПРИ НЁМ БЫЛО СПОКОЙНО, ТЕПЛО И МОЛИТВЕННО

Для всех нас, русских православных людей, Святейший Патриарх Алексий II, ушедший от нас 15 лет назад, остаётся близким, родным человеком. Большинство из нас было озарено светом веры Христовой именно в годы его патриаршества, и мы чувствуем как бы личное участие покойного Святейшего в нашем воцерковлении. Сегодня в память о любимом Патариархе мы публикуем несколько воспоминаний людей, лично знавших его.

Протодиакон Владимир ВАСИЛИК, доктор исторических наук, профессор:

…Кончина его таинственна. Накануне он служил, по своему обычаю служил молитвенно, щедро общаясь с народом Божиим.

Накануне кончины Святейший Патриарх Алексий подписал ряд награждений, был бодр и весел, а на следующий день он отошёл ко Господу. Жизнь его — великий пример и урок для нас. Он явил собой пример, говоря словами святителя Игнатия Богоносца, что «лучше молчать и быть, нежели говорить и не быть». Он чаще молчал, чем говорил, но его молчание стоило многих слов.

Деятельность Патриарха Алексия ознаменовала духовное возрождение России. Он смог максимально использовать тот духовный подъём, который охватил русское советское общество во времена празднования 1000-летия Крещения Руси.

Святейший Патриарх Алексий получил Церковь, в которой было около 8 тысяч приходов, 4 семинарии и ни одной церковной радиостанции, тем более ни одного православного телеканала и университета. Он оставил Церковь с двумя православными университетами, с тридцатью семинариями, четырьмя духовными академиями.

Когда он восходил на Патриарший престол, Церковь страдала от раскола, в частности, зарубежного раскола.

Когда он уходил в мир иной, Русская Зарубежная Церковь воссоединилась с Матерью-Церковью — Русской Православной Церковью.

Благодаря мудрости Святейшего Патриарха Алексия был купирован эстонский раскол, загашен раскол суздальский, где были катакомбники, которые вылезали в начале перестройки, к концу его Патриаршества о них не было слышно.

Святейший Патриарх Алексий, благодаря мудрости, смог сохранять каноническое единство Украинской Православной Церкви с Русской Православной Церковью. Его авторитет был необычайно высок — никто не мог сказать о нём худого слова. Антицерковная и антиклерикальная кампания, которая бушевала в десятые годы, да нет-нет и даёт о себе знать и теперь, была немыслима в его правление. При нём было спокойно, определительно и понятно, а главное — тепло и молитвенно.

Я вспоминаю, как он выдавал нам дипломы об окончании Свято-Тихоновского богословского университета. При фотографировании он в шутку нас спрашивал: «Не заслоню?» Мы, студенты, многие уже великовозрастные, отвечали: «Заслоните, Ваше Святейшество, от всех бед и напастей».

Действительно, для Русской Православной Церкви он был щитом, — подлинным духовным щитом. Царствие ему Небесное и вечный покой. А Русской Церкви — возвращение того деятельного и одновременно спокойного и духовно равновесного состояния, которое было в эпоху Святейшего Патриарха Алексия.

Евгений СТРЕЛЬЧИК, журналист:

…Мы с Александром, моим коллегой, подошли к новоизбранному Патриарху с поздравлением. Особой радости тогда я в его глазах не увидел. Патриарх уже думал о той величайшей ответственности, которая свалилась на его плечи в преддверии ожидающих Россию изменений. Саша напросился к Его Святейшеству в гости — они жили в одном доме близ станции метро «Войковская». Патриарха не смутила такая просьба, и на следующий день «Вечёрка» опубликовала уникальные кадры чаепития у Предстоятеля Русской Православной Церкви в вечер после избрания.

Спустя несколько лет по благословению патриарха «Вечёрка» начала печатать вкладку «Московский церковный вестник» — уникальный проект, выпуск массового православного издания. Помню, как я привозил в резиденцию свежий выпуск газеты, Патриарх с интересом читал и, как ни странно, особо не ругал, хотя сегодня мне очевидно, что ляпов было много… Его иподиаконы часто рассказывали, как Алексий II, уезжая куда-то, перед отправлением поезда всегда спрашивал их: «А «Вечёрку» не забыли купить?» И те носились по вокзальным киоскам в поисках газеты.

Безусловно, это был человек, обладающий колоссальной духовной силой, жизненной мудростью, широтой взглядов. При всём этом он обладал тонким чувством юмора. Помню, как на одном из епархиальных собраний при его выступлении у собравшихся батюшек звонили телефоны. Патриарх подождал, а потом спросил зал: «Вас что, президент может вызвать?» При этом он не любил, когда кто-то пытался оказать на него давление в принятии церковных решений. Иногда некие чиновники просили протекции при назначении на приход «своего» батюшки — резолюции на таких письмах были столь резкие, что ещё раз просить желание пропадало.

Он себя не жалел. Как только стал Патриархом, начал много ездить по стране и миру, где старался использовать каждую минуту для общения с людьми, переговоров, посещения святынь. Он считал, что противоестественно, когда верующие видят Патриарха лишь по телевизору, знают в лицо лишь по портретам. За годы патриаршества он побывал в сотне епархий, в некоторых — по нескольку раз.

Такой режим работы был тяжёл и для молодого человека, но Патриарх порой игнорировал советы врачей беречь себя. Он вставал в половине восьмого. Весь его рабочий день был расписан по минутам: встречи с людьми, документы, практически ежедневные богослужения… Без выходных.

Врачи рекомендовали ему больше двигаться — он повесил себе на пояс шагомер и старался проходить не менее 8000 шагов за день. Раньше часа ночи лечь спать ему удавалось редко. Не высыпался, принимал снотворное. Как-то в алтаре я услышал его разговор с келейником: мол, принял ночью снотворное, а оно дало о себе знать только сейчас…

ОЛЕГ СТАРОДУБЦЕВ, доцент, преподаватель Сретенской духовной семинарии:

У Патриарха была очень богатая мимика, по лицу можно было многое понять. Иногда было видно, что он изнемогал, — болезнь. Бывали случаи, когда исходила внутренняя радость — например, когда приезжал в Лавру.

Сейчас, к сожалению, многие по американской традиции улыбаются какой-то безумной улыбкой. Святейший всегда радовался искренне и гневался тоже искренне. Но в Писании сказано: «Гневаясь, не согрешайте: солнце да не зайдет во гневе вашем; и не давайте места диаволу» (Еф.4,26—27), поэтому Патриарх сдерживал эмоции. Я видел ситуации, когда люди очень нехорошо поступали и насколько Святейший терпеливо эти ситуации переносил. Видел, что его подводят, но терпел. Есть вещи, которые он по определению не мог делать. Это было заложено родителями, воспитанием, ответственностью перед людьми. На службах никогда не повышал голос — служба была службой. Святейший не мог себе позволить повысить голос, накричать на кого-нибудь в алтаре — всё переживал внутри.

Молодёжь обычно боится старости: морщины, увядание; к Патриарху подобные вещи нельзя было применить. Он, конечно, старел с годами и болел, но оставался таким же одухотворённым, радовался каждому, даже «в немощи был силён». У него было лицо человека, который предстоит перед Богом. Патриарха не беспокоили мелочи, дрязги, он на всё уже смотрел с какой-то ангельской высоты.

В последние годы он сильно болел и впервые не служил на Пасху, но приехал на пасхальную вечернюю службу в Храм Христа Спасителя. Он вышел на амвон и поблагодарил всех. И все плакали, потому что видели своего Патриарха, — люди его любили, они ему желали здравия, не отделяли себя от него, а он не отделял себя от паствы.

Митрополит Тверской и Кашинский АМВРОСИЙ (Ермаков):

Святейшему я всегда мог позвонить, поделиться переживаниями, попросить совета и молитв.

Однажды стало совсем трудно, была невыносимая тяжесть на душе. Я позвонил ему вечером и попросил помолиться за меня. «Трудно очень?» — сразу спросил он. Он предложил мне приехать в Москву на день памяти свт.Филарета (Дроздова), послужить с ним в Храме Христа Спасителя.

Святителя Филарета Патриарх Алексий особо чтил. Его кандидатская диссертация в ЛДА была посвящена именно ему.

Я приехал в Москву, служил Литургию, но Святейший прибыл после неё. Накануне он прилетел из Мюнхена, где доктора пытались справиться с мерцательной аритмией его сердца, была задержка рейса, он плохо себя чувствовал.

После трапезы у нас была беседа. О.Владимир Назаркин просил меня не задерживаться: Святейший с дороги и неважно себя чувствует. Я обещал зайти на 10—15 минут, но Патриарх Алексий удерживал меня, как будто не хотел отпускать, задавал всё новые вопросы, сам мне рассказал о своём служении в Петербурге. Это была очень честная и откровенная беседа, он предупреждал, давал очень точные характеристики и мудрые советы. Эту беседу невозможно забыть. Он знал жизнь и очень хорошо разбирался в людях. Видел их как бы изнутри. Я вышел от него почти через час. Получилось, что он попрощался со мной.

К.А.ЧЕРНЕГА, юрисконсульт Московской Патриархии:

Патриарх был человеком с обострённым чувством долга. Всегда пунктуальный, он, несмотря на большую загруженность, крайне редко переносил заранее назначенные встречи на другое время. Помню, как однажды он смутил приглашённого в Чистый переулок нотариуса, прося прощения за своё пятнадцатиминутное опоздание.

При достаточно объёмном документообороте Святейший читал и при необходимости вносил правки даже в малозначительные документы, поданные ему на подпись. Поэтому я никогда не дерзала представить ему для подписания какой-либо текст отпечатанным сразу на бланке, — всегда направляла предварительный проект.

Примечательно, что Святейший редко пользовался факсимиле. Большинство Патриарших грамот и поздравительных писем подписаны Святейшим собственноручно.

Над документами Патриарх работал почти ежедневно, невзирая на самочувствие. Если Святейшего не было в Чистом переулке, портфель с бумагами отвозили по его просьбе в Переделкино.

Помимо текущей работы с документами, Святейший вёл приёмы, совершал визиты в епархии. Господь давал ему силы нести бремя повседневных трудов и забот.

Однажды в разговоре с Патриархом я призналась, что стремлюсь подражать его трудолюбию. Помню, как, грустно улыбнувшись мне в ответ, Святейший сказал: «Только смотрите не надорвитесь!» Уже после кончины Святейшего я узнала от близких к нему людей, как он всё время понуждал себя к труду, как переживал невозможность (в силу преклонного возраста, здоровья) полностью отдавать себя работе.

Патриарх не был кабинетным человеком. Он ценил личное общение с людьми. Проявляя живой интерес к собеседнику, он никогда не смотрел на человека вскользь, поверх головы. Даже во время публичной проповеди Святейший наблюдал за выражением лиц слушающих его людей.

Имея тёплое, сострадательное сердце, Патриарх совершал дела милосердия, стремясь поступать по заповеди: «Когда же творишь милостыню, не воструби пред собою». Так, я знаю несколько никому неизвестных случаев, когда Святейший давал нуждающимся деньги из своих личных средств на лечение и отдых.

Однако жалея других, Святейший достаточно требовательно относился к самому себе. Сейчас уже известно, что он сознательно рисковал своим здоровьем, совершая последние архипастырские визиты на Валаам и в Киев. Так случилось, что я виделась с Патриархом накануне этих визитов. Перед отъездом на Украину он делился со мной своими переживаниями за судьбу Украинской Церкви и при этом не высказал ни слова опасения за своё слабое здоровье, которое было окончательно подорвано этой поездкой.

Говорят, что в Киеве личный врач Святейшего отговаривал его литургисать под палящими лучами солнца. В ответ Святейший, улыбнувшись, сказал: «Я знал много людей, которые берегли себя. Все они уже там, в земле».

В заключение хотелось бы сказать о любви Патриарха к православному богослужению. Святейший часто служил и признавался, что черпает запас жизненных сил в таинстве Евхаристии.

Любовь к церковным службам тесно соединила Патриарха с народом Божиим. В своих решениях и поступках Святейший стремился выразить волю Церкви и не соотносился с частными мнениями. Так, на епархиальном собрании 2007 года, получив из зала записку с вопросом о допустимости русификации (то есть перевода с церковнославянского языка на русский) православного богослужения, Святейший ответил, что подобные попытки недопустимы, поскольку представляют собою обновленчество.

В последние годы жизни Святейший неоднократно вспоминал, как во время тяжёлой болезни в 2003 году его восставили с одра молитвы Богом вверенной паствы…