Главная   Редакция    Помочь газете
  Духовенство   Библиотечка   Контакты
 

Газета основана в апреле
1993 года по благословению 
Высокопреосвященнейшего
Митрополита 
Иоанна (Снычёва)

  НАШИ ИЗДАНИЯ    «Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

        

К оглавлению номера

Вспоминая редактора

ОН НЕ БЫЛ ТЕПЛОХЛАДНЫМ

С известной православной поэтессой, постоянным автором нашей газеты Татьяной Егоровой мы делились воспоминаниями об Александре Григорьевиче Ракове в дружеской беседе.

— Татьяна Петровна, вы, конечно, гораздо раньше меня познакомились с Александром Григорьевичем… Когда это случилось?

— Осенью 1995 года. Газету-то я читала ещё до личного знакомства с редактором, газета мне очень нравилась, и в сентябре 95-го в первый раз решила послать в «Православный Санкт-Петербург» своё стихотворение — оно посвящалось Оптинским старцам. Стихи были напечатаны, с этого и началось моё сотрудничество с редакцией. Не прошло и двух месяцев после той публикации, как случилось печальное событие: скончался наш дорогой владыка — митр.Иоанн (Снычёв). Все мы его любили, хотя Александр Григорьевич был с ним знаком куда ближе, чем я: моё-то знакомство ограничивалось несколькими благословениями… Я с моими друзьями отправилась на похороны владыки — и вот там-то, на кладбище, я впервые лицом к лицу столкнулась с Александром Григорьевичем.

— И каково же было первое впечатление?

— Он показался мне таким строгим… Даже суровым.

— Вот и меня в своё время поразила его суровость — я впервые увидел его на крестном ходе в храме Воскресения Христова у Варшавского вокзала. Александр Григорьевич нёс хоругвь, и глаза у него были такие, словно он готов был с этой хоругвью немедленно выступить в бой.

— Алексей, но вы же знаете, что суровость эта была у него не то чтобы напускная… Нет… Он действительно был человеком решительным, порою резким, открытым, бескомпромиссным. Если он видел неправду, то тут же и называл её неправдой, и начинал отстаивать то, что ему казалось правильным. Вы же помните, как он выступал в Союзе писателей? Всегда высказывался нелицеприятно о самых известных авторах, критиковал, — но обязательно конструктивно.

Вот что ему было глубоко чуждо: теплохладность. Я бы сказала так: он был воинственно-нетеплохладным! Этого у него отнять было нельзя. И всё-таки это было только одной стороной медали…

— Верно, но другую сторону он показывал далеко не всем…

— Почему? Я бы сказала, — многим. Многие люди до сих пор благодарны ему за ту или иную помощь, которую он им оказал, в том числе и материальную. Он был чрезвычайно щедрым человеком. Вот и мне Александр Григорьевич неоднократно помогал. Он много раз давал мне задание написать стихи к той или иной дате и всегда выплачивал мне гонорар, — хотя, как я знаю, у вас в газете не принято было платить гонорары. А я его редакторские задания воспринимала как боевые задания командира, как проявление доверия ко мне и всегда старалась это доверие оправдать. Во многих номерах газеты есть мои стихи:  на день памяти владыки Иоанна, на день рождения духовника газеты отца Иоанна Миронова, к очередному двунадесятому празднику. Многие из этих стихов вошли потом в мой сборник «Праздничный ряд», как раз и посвящённый годовому кругу церковных торжеств. Мы с Александром Григорьевичем не видели ничего дурного в стихах, приуроченных к определённой дате. Такие стихи писали многие большие поэты. Вспоминают обычно Бродского, который не упускал ни одного Рождества, чтобы не отметить его новым стихотворением, но вообще-то к Рождеству Христову и к Пасхе писали все русские поэты…

Таким мне и запомнился Александр Григорьевич: строгим, но на самом деле очень добрым и отзывчивым человеком, настоящим христианином, которому многие остались благодарными.

— Да… Вот и я за многое ему благодарен, а в первую очередь — за то, что в начале нулевых годов он без лишней волокиты принял меня в редакцию «Православного Санкт-Петербурга», — а ведь я был для него просто незнакомцем, без рекомендаций и покровителей… Когда у него была возможность помочь человеку, он помогал не раздумывая. На моей памяти он несколько раз приводил в редакцию бомжей с улицы, чтобы напоить горячим чаем, дать немного денег… Очень хотел помочь им и посерьёзней: предлагал заняться распространением газеты за приличный процент с прибыли, чтобы люди и сами на ноги встали, и газете пользу принесли, — но те работы не искали… А как он животных любил!..

— Вот-вот! Мне вспоминается такой случай. Как-то раз Александр Григорьевич дал мне очередное «боевое задание»: написать о его Домике Творчества… Вы ведь помните этот Домик, Алексей? Он был построен у него на дачном участке, — нарочно для того, чтобы и сам Александр Григорьевич, и его друзья по Союзу писателей России могли там в тишине, на природе заниматься творчеством. Так вот я должна была написать заметку и стихи об этом Домике, — но как до него добраться? Александр Григорьевич предложил отвезти меня туда на своей машине. Мы встретились на Чёрной речке и пошли туда, где стоял автомобиль. По дороге нам попались две бездомные кошки, которые жалобно мяукали в траве. Александр Григорьевич тут же всё бросил, побежал в магазин, купил колбасы и не успокоился, пока не накормил этих несчастных. Эта его удивительная любовь к братьям нашим меньшим!..

А как он в тот раз принял меня на своей даче!.. Щедрое, поистине русское гостеприимство! Это относится как к самому Александру Григорьевичу, так и к его супруге Валерии Михайловне. Поразил меня и сам Домик Творчества: там в маленькой, но очень уютной комнате были развешаны фотографии различных писателей, — причём не только русских классиков, но и нас, грешных, — современных литераторов, и мой портрет в том числе. Это было несколько непривычно и обязывало.

Александр Григорьевич был прирождённым лидером. Вспомните православные выставки: вокруг редакционного стенда то и дело собиралась толпа людей, и редактор что-то увлечённо говорил им, размахивая руками, возвышая голос, с кем-то горячо спорил…

— Один из устроителей таких выставок как-то сказал мне: «Люблю слушать Ракова! Он вроде бы ничего особенного и не говорит, ничего такого, чего ты раньше не знал, но всегда говорит это так, что человек вновь задумывается над давно знакомыми вещами, вновь понимает их важность…»

— Нас с ним объединяло и ещё одно обстоятельство: мы оба дети Победы. Помните, с какой гордостью он всегда повторял это: «Я дитя Победы!» После его слов и я поняла, как это почётно, как это обязывает — быть дочерью Победы… Стихи с таким названием, посвящённые нашему поколению, печатались в вашей газете. Я иногда думаю: как воспринял бы Александр Григорьевич, живи он сейчас, Спецоперацию, да и все события недавнего времени? Он, конечно, был бы решительным сторонником военных действий, как вы думаете?

— Это несомненно. Но он бы так переживал! Он бы просто места себе не находил, следя за развитием событий!

— Да, он всё принимал близко к сердцу. Жаль, конечно: рано он ушёл, мог бы ещё многое написать, многое сделать… Перечитываю его книги, храню номера газет за сентябрь и октябрь 2018 года, посвящённые его памяти… Слава Богу, газета жива! Народ её читает, любит. Божией помощи вам!

Вопросы задавал Алексей БАКУЛИН

предыдущая    следующая