Главная   Редакция    Помочь газете
  Духовенство   Библиотечка   Контакты
 

Газета основана в апреле
1993 года по благословению 
Высокопреосвященнейшего
Митрополита 
Иоанна (Снычёва)

  НАШИ ИЗДАНИЯ    «Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

        

К оглавлению номера

Идёт война

ИНТЕРВЬЮ С БЕЗЫМЯННЫМ УКРАИНЦЕМ

Этот одессит просил не называть его имени. Вот именно: не только фамилии, но даже и имени. И это само по себе уже говорит о многом. Это говорит, по крайней мере, о двух его страхах: о страхе перед нынешней украинской властью и о страхе перед тем, что нынешняя спецоперация на Украине останется незавершённой, что всё кончится очередным Хасавюртом и ему придётся возвращаться к тому, от чего он бежал.

Речь этого Безымянного не отличается цветистостью. Скажу прямо: ответы мне приходилось вытаскивать, что называется, клещами. Однако вчитайтесь в них: в молчании этого человека не меньше информации, чем в его словах.

— Вы уроженец Одессы?

— Да.

— В 2014 году вы были в Одессе?

— Был.

— Расскажите, как развивались события в том страшном мае 2014-го?

— Сам я не был на том столкновении, знаю обо всём случившемся только со слов товарищей, которые там были, из телевидения, из прессы. От себя не могу сказать ничего определённого.

— Что же рассказывали ваши знакомые?

— Мой товарищ совершенно случайно попал в самую гущу событий. Его задержали, отвезли в какое-то отделение — не знаю точно куда — и сказали, что за такие неправомерные действия он может получить восемь лет заключения. Конечно, он остался на свободе — там просто не к чему было прицепиться, —но все эти восемь лет его постоянно вызывали в суды, он постоянно находится под наблюдением. Тяжело ему было: он к тому же в эти годы жену потерял…

— А что говорили простые одесситы в 2014 году? С кем тогда было большинство?

— Так ведь и до 2014 года властями велась яростная пропагандистская работа, но все мы надеялись, что когда-то это безобразие прекратится. Вы же знаете, что Одесса — русский город. У нас памятник Екатерине в два раза больше, чем в Севастополе, и вся символика Российской империи до сих пор присутствует — на зданиях, на старых мостах, на памятниках… К тому же архитектура Одессы очень похожа на архитектуру Санкт-Петербурга… Мы выросли в советское время, и для нас страна была неразделима. А теперь вот в интересное время живём… Что ж, сто лет назад разделили единый народ — теперь пришло время за это отвечать.

— Что в Одессе говорили о присоединении Крыма?

— Учтите, я могу судить только со своей колокольни… Все известные мне люди приветствовали это присоединение, потому что думали, что и с Одессой будет то же самое. Но со 2 мая всё повернулось вспять. Но это политика, и все прекрасно понимают, что это политика, — а мы простые люди, нам всё это чуждо. Мы занимаемся своим делом, а коли мы православные христиане, так мы вообще живём в другой проекции…

— В течение этих восьми лет что происходило с Православием в Одессе? Были ли гонения на веру?

— Редко, очень редко… Случались всплески какие-то — в монастырях, в дальних приходах, особенно в тех, которые за чертой Одессы, в окрестных деревнях. Были какие-то разборки, какие-то люди приходили в храмы, чего-то требовали… Но все понимали, что их требования высосаны из пальца. И до сегодняшнего дня Одесса стояла и Православие в ней держалось. А сегодня — видите — всё в ней уже по-другому…

— Что же изменилось сегодня?

— Я, конечно, не могу судить священноначалие за то, что у нас не поминают Святейшего Патриарха. Я понимаю, что поминать его — это очень опасно в нынешней ситуации. Но тем не менее мы эту проблему, кажется, решаем.

— Во многих храмах не поминают Патриарха?

— Почти во всех.

— А как простые прихожане к этому относятся?

— Прихожане, по большому счёту, в шоке. Мы, конечно, им объясняем, почему так происходит, что сейчас время такое, и люди понимают. Но сложно человеку, который уже 30 лет в Церкви, сложно ему это понять и принять. Тяжеловато… Всё-таки люди у нас вменяемые. Все понимают, что Церковь наша неделимая и что главное — это пребывать в лоне Церкви. А если некоторые мои товарищи-монахи уже несколько лет не поминают Патриарха, то нельзя, наверное, назвать это расколом, — просто люди чего-то не понимают. Всякое бывает.

— Одесса как-то изменилась с началом войны?

— Ну да, изменилась… Стало много военных, много так называемых добровольцев. Причиной тому — массовая пропаганда: она на украинской стороне работает намного сильнее, чем на противоположной.

(Обратите внимание на эти слова! Не кажется ли вам, что когда не работает официальная пропаганда, простые люди, патриоты России, должны сами вести пропагандистскую работу среди своего окружения?)

— Среди православных прихожан есть такие «добровольцы»?

— Добровольцы, как я уяснил из моего личного опыта, — это люди, мягко говоря, нездоровые. Люди с нарушенной психикой. Хотя, с другой стороны, да, много людей к ним идут.

— Они с нарушенной психикой — однако их много?

— Я вообще заметил, что в последнее время стало много людей с нарушенной психикой. Ну а если человеку ежедневно вдалбливать какие-то вещи, то, конечно, на него это сильно повлияет. Я заметил, что народ поддаётся пропаганде очень сильно, — и, как правило, это народ неверующий, нецерковный. Люди неверующие — они, видимо, и мыслят совершенно по-другому. Да, атмосфера изменилась… Всякие глупости, всякие гадости русофобские пишут на заборах… Да и в прессе и на телевидении подобных гадостей не меньше… Но я думаю, что в целом Одесса ещё стоит на своём месте.

— Как одесситы относятся к Зеленскому?

— По-разному. Некоторые считают его героем, думают, что он всё делает правильно, что руководит из Киева, как положено. Причём скажу так: в последнее время разговоры о том, что он наркоман, уже даже не пресекаются, но во вред ему это не идёт. Наркоман так наркоман — другого-то руководителя нет.

— Были ли у вас личные столкновения с властью?

— Да, были. У меня возле дома стоит некое военное учреждение. Сейчас вокруг него выставили посты, военные с автоматами ходят, останавливают прохожих: «Руки в гору!» Проверяют документы, проверяют телефоны — всё проверяют. И это немножко странно: война до города не добралась, но комендантский час уже есть — с 7 утра до 8 вечера можно находиться на улице, а ночью — сидеть по своим домам. И вот однажды военный остановил меня. Проверил документы, телефон… Нашёл в телефоне список имён — те, кого я поминаю о здравии и о упокоении. Это показалось ему подозрительным: «Что это такое, что это за имена?» Я объяснил как мог, он как будто поверил. А потом увидел у меня в телефоне молитву против войны. Очень заинтересовался и вдруг говорит негромко: «А можно я её сфотографирую?» И расстались мы, в общем, тепло.

— Как вы думаете, если изменить направление пропаганды на противоположное, быстро ли народ вернётся в разум?

— Не думаю, что быстро. Быстро ничего не бывает. Надо работать с людьми. Я думаю, что люди задумаются только после серьёзных потрясений.

— А уехать в Россию — это свободно?

— Нет, это очень сложно. Надо преодолеть почти всю Европу. Иначе никак: военные действия, обычным способом не пройти. Едешь в Румынию, потом в Венгрию, потом в Польшу, потом в Белоруссию — и в Россию.

— И вы решились на такое путешествие?

— У меня не было выбора: мне надо работать. Дома работы нет, надо было что-то делать, поэтому пришлось преодолеть такие трудности. Сидеть без работы — это было бы совсем несерьёзно. Мы уезжали из Одессы как беженцы. Нас обеспечили продуктами, дали бесплатный проезд, а на прощание украинские деятели сказали: «Потерпите, скоро мы будем вас встречать с шампанским и цветами!» Эти слова меня несколько ошеломили…

— Среди ваших знакомых есть те, кто воюет на стороне России?

— У меня аудитория церковная, так что я таких ребят не знаю. И уйти туда из Одессы весьма непросто. Вот в Европу бегут. Очень много людей туда ушло, и многих я встречал, когда преодолевал этот путь. Печальное зрелище! Люди уезжают в никуда, они не поняли, куда они попали. Ну, может, кому-то повезло…

Вопросы задавал Сергей ОЛЬХОВЕЦКИЙ

предыдущая    следующая