Главная   Редакция    Помочь газете
  Духовенство   Библиотечка   Контакты
 

Газета основана в апреле
1993 года по благословению 
Высокопреосвященнейшего
Митрополита 
Иоанна (Снычёва)
  НАШИ ИЗДАНИЯ    «Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

        

К оглавлению номера

200 лет Ф.М.Достоевскому

ПРОРОК РУССКОЙ ВСЕЧЕЛОВЕЧНОСТИ

Эту речь произнёс профессор СПбГУ доктор исторических наук протодиакон Владимир Василик на собрании в СПб.отделении Союза писателей России, посвящённом 200-летию Фёдора Михайловича Достоевского.

— Дорогие друзья! Говорить о Фёдоре Михайловиче Достоевском и просто, и сложно. Просто — потому, что он всецело прост: он в сердце, в сознании русского человека. Просто — потому что он с нами не только со школьной скамьи, он с нами всю жизнь. Сложно — потому что он велик и многообразен. Он видел и страшную бедность человеческой души, и одновременно её возвышенность. Именно об этом сказал он: «Диавол с Богом борется, а поле битвы — сердце человека». И сердце человеческое он видел так зорко, пройдя многие круги ада, — не только круги каторги, но и круги многих страстей, — и после этого нашёл в себе силы прийти к покаянию. Сравним, что сказал о Льве Николаевиче Толстом и Фёдоре Михайловиче Достоевском такой великий светильник земли русской, как прп.Амвросий Оптинский. О Толстом он сказал так: «Какая страшная гордыня!» А о Достоевском сказал: «Этот — кающийся».

И этот свой великий покаянный дар Фёдор Михайлович передал нам, его духовным потомкам. И этот дар и оплавил, и возродил Русь в горниле революций, войн и перестроек, — этот великий покаянный дар изменил нашу страну.

Фёдор Михайлович был, безусловно, человеком пророческого взора. Перечитывая недавно «Бесов», я неожиданно для себя обратил особое внимание на эпизод с «бунтом» шпигулинских рабочих… Помните главу «Флибустьеры…»? Рабочие в простоте сердечной идут к самому губернатору, жаловаться на вора-приказчика, который их бессовестно обсчитал. Но вместо того чтобы удовлетворить справедливые требования, рабочих безжалостно высекли… Я схватился за голову: «Батюшки, да это же о Кровавом воскресенье! Это о Ленском расстреле!» И это провидел Фёдор Михайлович. Помните, как говорит рассказчик в «Бесах»? «Признаюсь, для меня всё­таки остаётся нерешённый вопрос: каким образом пустую, то есть обыкновенную толпу просителей — правда, в семьдесят человек — так-таки с первого приёма, с первого шагу обратили в бунт, угрожавший потрясением основ?» И главное, при совершенной невинности губернатора — немца фон Лембке. И тут можно найти параллель с более поздними событиями: ведь император Николай II во время Кровавого воскресенья был просто оттёрт от событий — его, что называется, запаковали и отстранили; и с той и с другой стороны баррикады действием управляли совершенно иные люди.

Или, например, поразительное пророчество Достоевского о трихинах, которые проникают в людей. Помните в «Преступлении и наказании» сны больного Раскольникова? «Ему грезилось в болезни, будто весь мир осуждён в жертву какой-то страшной, неслыханной и невиданной моровой язве, идущей из глубины Азии на Европу. Все должны были погибнуть, кроме некоторых, весьма немногих, избранных. Появились какие-то новые трихины, существа микроскопические, вселявшиеся в тела людей. Но эти существа были духи, одарённые умом и волей. Люди, принявшие их в себя, становились тотчас же бесноватыми и сумасшедшими. Но никогда, никогда люди не считали себя так умными и непоколебимыми в истине, как считали заражённые. Никогда не считали непоколебимее своих приговоров, своих научных выводов, своих нравственных убеждений и верований… В городах целый день били в набат: созывали всех, но кто и для чего зовёт, никто не знал того, а все были в тревоге. Оставили самые обыкновенные ремёсла, потому что всякий предлагал свои мысли, свои поправки, и не могли согласиться; остановилось земледелие… Начались пожары, начался голод. Все и всё погибало. Язва росла и подвигалась дальше и дальше. Спастись во всём мире могли только несколько человек, это были чистые и избранные, предназначенные начать новый род людей и новую жизнь, обновить и очистить землю, но никто и нигде не видал этих людей, никто не слыхал их слова и голоса».

В этом отрывке — всё нынешнее коронобесие (соединённое с компьютеробесием). Что мы видим вокруг, как не исполнение этого пророчества Фёдора Михайловича Достоевского?

Как бы то ни было, но, видя страшную силу зла, Фёдор Михайлович не унывал, не складывал руки. Он веровал, что красота спасёт мир. И как он созерцал красоту? По-православному! Для него красота неразрывно связывалась с нравственным началом: красота и доброта — вот что он мыслил красотой, в полном смысле этого слова.

Фёдор Михайлович жил Христом. Вы знаете, что он говорил: «Если мне докажут, что истина не с Христом, я лучше останусь со Христом, чем с истиной». Почему он так говорил? Потому что понимал немощь и ограниченность падшей человеческой логики, понимал, что математикой Бога нельзя ни доказать, ни опровергнуть по одной простой причине: Он выше всякой математики, выше всех логических построений. И именно то, что он всегда стремился следовать за Христом, стремился к этому и в личной жизни, и в творчестве, и для всей нашей державы желал жизни христианской, — это придаёт ему негасимое величие в истории России и в истории русской литературы.

Он показывал язвы русской жизни и в то же время утверждал, что бунтом их излечить невозможно, что бунтом жить нельзя. Можно сказать, что именно в творениях Достоевского заложены основы такого понятия, как «православный социализм». Понятие это, к сожалению, в ряде случаев встречает непонимание. И напрасно! Фёдор Михайлович Достоевский со своим острым чувством общественной неправды не мог принять существующий порядок вещей, но и в своём видении будущего прозревал иное: когда народы и люди соединятся во всечеловеческом братстве, тогда будет православный социализм. И нечего этого термина бояться, нечего этого термина стыдиться. Это прекрасный рабочий термин, в том числе для описания мировоззрения Достоевского. Всечеловечность — это то, к чему он стремился, и то, в чём он видел разрешение всех европейских проблем, всех европейских бедствий, которые были явны ему и которым мучалась заражённая ими Россия — и мучается сейчас. Всечеловечность — вот наш ответ Европе и всему Западу. Писатель видел, что русский человек, при всех своих грехах, при всех своих пороках, при всех недостатках, призван к этой всечеловечности, а она состоит в хранении правды Христовой, в хранении православия.

Вот почему он так сердечно откликнулся на Русско-турецкую войну, — потому что в ней он видел воплощение русской жертвенности, русского стремления помочь страждущим братьям. Он говорил: сколько нужно сил, чтобы до такой великой идеи подняться и ради неё жертвовать жизнью! И в то же время он был человеком здравым: он пророчествовал, что никто нас так не возненавидит за эту войну, за эту жертву, за это бескорыстие, как освобождённые нами народы, —
народы, которые, как только их освободят, уверят сами себя, что освободили мы их по корысти, только чтобы расширить наши пределы, только для того, чтобы хитрый русский Иван их втянул в свою сферу влияния. Действительно, совсем недавно, в
2019 году, пришлось мне побывать в Болгарском консульстве на вечере, посвящённом освобождению Болгарии и Тырновской конституции… Те же самые речи там звучали! — про «русский империализм» и про то, что Болгарию освобождали не русские, а финляндцы! Да, финляндцы, потому-де, что в русской армии был полк, называвшийся Финляндским! А то, что этот полк был составлен из чистых русаков, — это никого из нынешних братушек не интересовало. Дело в том, что они уже не принадлежат сами себе и живут строго под диктовку Большого брата из США — куда он им укажет своим рогом, туда они и идут. Но простим им их согрешения: не ведают убо, что творят! — и поклонимся памяти Фёдора Михайловича Достоевского с его заветами красоты, любви, всечеловечности, сострадания, жертвенности и подвига!

предыдущая    следующая