Главная   Редакция    Помочь газете
  Духовенство   Библиотечка   Контакты
 

Газета основана в апреле
1993 года по благословению 
Высокопреосвященнейшего
Митрополита 
Иоанна (Снычёва)

  НАШИ ИЗДАНИЯ    «Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

        

К оглавлению номера

Рассказик

ОТОРВАННЫЙ НОС НИКУЛИНА, или ИДОЛ ПОВЕРЖЕННЫЙ

ПРОСТО ДЕТСКИЕ ВОСПОМИНАНИЯ

…60­е годы близились к концу, мне было лет шесть, наша семья жила в крошечном карельском посёлке, в котором не было ни одного телевизора.

Нетрудно представить, какой популярностью пользовался у жителей посёлка кинотеатр! Он стоял на высоком, поросшем соснами холме, и когда очередной сеанс заканчивался, огромная толпа нарядно одетых людей осторожно спускалась в потёмках по крутой дорожке на улицы посёлка.

Дети — вот чудо-то по современным понятиям! — ходили в кино без сопровождения взрослых, даже дошкольники, даже совсем малыши. Когда я, шестилетний, подходил к окошечку кассы, мне приходилось вставать на цыпочки, чтобы купить билет. Кассирша даже лица моего видеть не могла, видела только тянущуюся детскую руку с зажатыми в ней десятью копейками — и смеялась умилённо: вот, мол, какой большой зритель к нам пришёл!

А это, повторяю, были 60­е годы — золотой век золотого советского кино!.. И многие шедевры тогдашнего кинематографа я впервые посмотрел именно в этом кинотеатре на вершине соснового холма — конечно, в основном это были детские фильмы: «Сказка о царе Салтане», «Снежная королева», «Приключения Неуловимых»…

Но больше всего я любил комедии. И в первую очередь, конечно, комедии Леонида Гайдая. Они тогда только-только выходили на экраны — «Кавказская пленница», «Бриллиантовая рука». Подумать только: были времена, когда эти фильмы считались новинками, и я это время застал!.. Сейчас меня иногда посещает мечта (из разряда принципиально неосуществимых) посмотреть ту же «Кавказскую пленницу» свежими глазами, забыть начисто несколько сотен своих просмотров этого фильма, забыть все его шутки, все повороты сюжета, лица актёров и увидеть фильм, как на премьере, не зная, не догадываясь, «что будет дальше»…

Интересно, понравилась бы мне, сегодняшнему, «Кавказская пленница»? Или я отмахнулся бы от неё как от глупого пустяка? Понравились бы мне его актёры? В частности, как бы посмотрел я на Юрия Никулина? Не знаю.

Знаю, однако, что тогда, в шесть-семь-восемь своих лет, я Никулина буквально боготворил. Да, боготворил. Это был тот самый случай, ради которого была сказана библейская заповедь: «Не сотвори себе кумира». Юрий Никулин был моим кумиром. Я даже не восхищался — я благоговел перед ним. Я играл в Никулина, я вёл долгие воображаемые беседы с Никулиным. Мне даже во сне являлся Никулин, хотя почему-то только в кошмарах. Я не пропускал ни одного показа «Кавказской пленницы» и «Бриллиантовой руки» и каждый раз от души смеялся над одними и теми же шутками, а потом, когда телевизор вошёл-таки в мою жизнь, не пропускал ни одной передачи о цирке, надеясь, что в ней покажут клоуна Никулина. От взрослых я слышал, что кроме «Кавказской пленницы» и «Бриллиантовой руки» есть ещё какая-то «Операция Ы», — но с экранов кинотеатров она к тому времени уже сошла, а по телевизору её всё никак не спешили показать. И я каждый день — каждый! — надоедал взрослым одним и тем же вопросом: «А сегодня покажут «Операцию Ы»? Покажут?.. А почему не покажут?» Не было у меня мечты заветнее, чем посмотреть однажды эту самую «Операцию».

Надо сказать, что я не один такой был среди своих сверстников. Фильмы с Никулиным все мои друзья любили, все ими восхищались, все повторяли к месту и не к месту словечки из этих фильмов: «На всякий пожарный случай!..»; «Надо, Федя, надо!..»; «Момент — и в море!» и т.д.

Однажды случилось чудо: Никулин, Вицин и Моргунов приехали с гастролями в нашу карельскую глухомань и выступали в том самом кинотеатре на сосновом холме, где я впервые увидел их на экране!.. Для меня это чудо обернулось настоящим горем: меня на их выступление не взяли! Уж не помню, почему так вышло. Зато лишний раз укрепился в моих глазах авторитет отца, который, как оказалось, столкнулся за кулисами с самим Моргуновым, и даже поспорил с ним о чём-то, и даже заставил его отступить!..

Всё-таки было что-то чрезмерное в этом нашем увлечении гайдаевскими фильмами, что-то большее, чем просто любовь к хорошему кино. Было в этом что-то от языческого культа, подогреваемого и всем известными по-детски неприличными анекдотами «про Никулина-Вицина-Моргунова» (кто их сочинял?), и самодельными дворовыми песенками («Где-то на белом свете, там, где всегда мороз, ходит Никулин в кедах, отморозил нос…»). Этому культу служили и мультипликаторы (авторы «Бременских музыкантов»), и другие кинорежиссёры (трёхголовый дракон по имени Никулин-Вицин-Моргунов снимался не только у Гайдая)… Я как-то делился с читателями нашей газеты своими соображениями о том, что Гайдай явно использовал в своих фильмах элементы чёрной магии… Впрочем, по сравнению с нынешней голливудской продукцией он в этом отношении выглядит просто младенцем.

Так или иначе, а волна народного восхищения Гайдаем и Никулиным в конце 60­х и в начале 70­х выросла до размеров настоящего цунами. И где-то на гребне этого цунами случилось вот что: я с родителями зашёл в сувенирный отдел местного универмага и увидел там среди пластмассовых статуэток и массивных курительных трубок три маленькие, с кулачок, маски из цветной пористой резины — маски Никулина, Вицина и Моргунова! Это были особенные маски: с обратной стороны в них имелись углубления для пальцев — можно было вставить туда пальцы и мять податливую резину, и маска тогда начинала кривляться, как живая.

Стоит ли удивляться, что едва увидев это чудо, я уже ни о чём другом думать не мог — и приложил все усилия, чтобы и взрослые ни о чём другом не думали, пока не купят мне три эти масочки. После недели интенсивной обработки взрослые наконец сдались, и отец согласился купить маску — но только одну, остальные потом! Хорошо, пусть только одну, скрепя сердце согласился я. — Тогда пусть это будет Никулин!

И резиновый Никулин стал моим! Все выходные я не выпускал маску из рук, заставлял её кривляться самым невероятным образом, заставлял всех окружающих восхищаться вместе со мной этими кривляниями. Потом наступил понедельник, и я потащил Никулина в детский сад.

Там мой Никулин произвёл-таки на народ то самое впечатление, которого я безуспешно добивался дома: всеобщий восторг и благоговение. К сожалению, я тогда не догадывался о том, что эта медаль имеет и оборотную сторону: чем больше разгорался восторг перед игрушкой, тем сильнее становилась зависть, а затем и ненависть к её обладателю. Кто-то высказывал своё негодование громко, но главная опасность заключалась не в них, а в тех, кто переживал молча. Во время тихого часа, пока я безмятежно спал, девочки разговорились о моём Никулине, и самая тихая из них вдруг заявила мрачно: «А вот я сейчас ему нос оторву!» — причём непонятно было, чей нос она имеет в виду: резинового Никулина или его спящего обладателя.

И эта тихоня решительно и непреклонно исполнила свой замысел. Нет, мой нос не пострадал. Зато Никулин был изуродован так, что восстановлению уже не подлежал.

Да, катастрофа была жестокая. Не буду описывать всё, что я пережил после пробуждения. Интересно другое: с погибелью резинового Никулина начало постепенно сходить на нет и моё преклонение перед живым Никулиным, перед Никулиным-артистом.

Что-то в этом есть, честное слово!.. Поверженный идол уже не восстанет в сердцах язычников! Недаром же святой Владимир всенародно свалил истукан Перуна, отхлестал его плетьми и сбросил в Днепр. Кто-то из греческого священства, говорят, ругал его за это: дескать, побивая деревяшку, князь косвенно признавал, что истукан может чувствовать боль и позор, а следовательно, является разумным существом… Нет, Владимир прекрасно знал, что делает: не Перуна он крушил, а народное почитание идола.

Что же касается меня, то после той памятной катастрофы я не перестал смотреть фильмы Гайдая, не перестал смеяться над их старыми шутками, но религиозного трепета они во мне уже не вызывали. И когда по телевизору показали-таки некогда вожделенную «Операцию Ы», я уже не заболел этой картиной, как болел, к примеру, «Бриллиантовой рукой»: что ж, «Операция»? — фильм как фильм — смешной, интересный, но… не божественный! Уже не божественный!

Григорий МАМАЕВ

предыдущая    следующая