Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

Круглая дата

«ПРАВЕДНИК — ОН ЖИВОЙ»

Сегодня, оглядываясь назад, на долгие годы работы в православной газете, — что вспоминается в первую очередь? Встречи. Встречи с людьми — удивительными, мудрыми, чистыми сердцем… И одной из самых светлых встреч на этом пути была встреча с отцом Виктором Голубевым, митрофорным протоиереем, почётным настоятелем храма «Кулич и Пасха»… Ко всему этому необходимо прибавить и ещё один «титул», которым отец Виктор всегда особо дорожил: хранитель великой петербургской святыни, иконы Божией Матери «Всех Скорбящих Радосте с грошиками».

3 апреля отцу Виктору исполняется 90 лет… Помню, я спросил у батюшки:

— Объясните, почему одни иконы становятся чудотворными, а другие нет? Вроде бы и те и другие вполне каноничны, и молятся перед ними одинаково…

— Одинаково? — батюшка задумался. — Нет, думаю, не одинаково. Всё дело именно в нашей вере, только в ней. Чем больше веры в нашей молитве, тем больше и благодатной помощи. Чудеса, подобные чуду с грошиками, они для того и даются Богом, чтобы укрепить нашу веру. Отметит Господь какую-нибудь икону особыми чудесами — вера наша разгорается, укрепляется, дерзновение в молитве усиливается, и душа растёт понемногу… А почему в таком случае каждую икону не отметить таким же дивным чудом, как нашу, с грошиками? А именно для того, чтобы чудо оставалось для нас чудом и не стало бы чем-то обычным, даже обязательным. Мы ведь немощны, дух наш высоко не летает. Икона вообще — это снисхождение Божие к нам, перстным. Мы слишком материальны, чтобы понять духовное. Вот почитайте прп.Серафима Саровского: он говорит, что лучше всего молиться с закрытыми глазами. Не так, как иные молятся: закроют глаза и воображают себе невесть что, — а совершенно духовно, без видимых образов. Вот это настоящая высота молитвы! Нам такое недоступно. Святые отцы писали, что величайшее безумство — воображать, что у ангелов Божиих есть крылья с перьями. Так как же нам, грешным, получить представление о небесном? Только через икону. Молимся перед иконой, и по вере своей получаем благодатную помощь, но только если мы достойны такой помощи.

— А разве не бывает такого, что и недостойным Господь помогает, и великим грешникам?

— Тут важно понять, что такое «достойный» и «недостойный». Грешник недостоин? Но мы все грешники! Великие грешники! А грешник должен каяться! И тот, кто кается от сердца, — тот и бывает достойным Божией милости. Если ты, так сказать, посылаешь Богу список пожеланий: «Мне нужно то, и то, и то…» — а о том, что грехи твои к Небесам смердят, не думаешь, — не жди, что Господь скоро услышит тебя. Праведный Иоанн Кронштадтский говорил: «Когда я согрешу, то тут же обращаюсь с покаянием к Господу и сразу получаю прощение». Смотрите, две строчки всего, а как много они говорят! Во-первых, мы привыкли думать, что праведник безгрешен. Нет, он не безгрешен, но у него отношение ко греху другое. Он сразу чувствует боль, чувствует рану греха, а мы так закоренели во зле, что всякую чувствительность потеряли. Омертвели! Мы все, по слову святителя Игнатия (Брянчанинова), мертвы по вине наших грехов, а мёртвый, его хоть режь — он не шелохнётся. А праведник, он живой, он чувствует — и сразу обращается к Богу за исцелением. Но откуда же он мог узнавать, что получил прощение? Святой Иоанн не пишет об этом, но можно предположить, что он ощущал исцеление греховной раны. А мы и исповедуемся, и причащаемся — и всё равно ничего не чувствуем. И вот яркий пример того, что молитва наша — не только праведника, любого человека — мгновенно доходит до Бога. Мгновенно! Если искренняя молитва — тотчас и ответ придёт. А уж какой — это Господь решает Сам.

С каким удовольствием вспоминаю сейчас эти мудрые слова! Но сегодня, в канун юбилея отца Виктора, наш разговор не с ним, а с его сыном, тоже священником, отцом Георгием Голубевым, который ныне настоятельствует в том же «Куличе и Пасхе». Отец Георгий там настоятель, а отец Павел — почётный настоятель. Итак, вот что рассказал нам сын любимого народом батюшки.

— Отец, конечно, хотел, чтобы я стал священником, но никогда меня к этому не понуждал. Да, мы постоянно ходили с ним в тот храм, где он служил… Почти все храмы эти я помню: и Николо-Богоявленский собор, и Спасо-Парголововский, и все прочие… Для меня эти храмы становились такими же близкими, как для него. Но не сразу всё у меня сложилось. Я сначала поступил в медицинский институт, работал врачом, был заведующим отделением терапии в Институте мозга, под началом у Натальи Петровны Бехтеревой… И лишь потом, спустя многие годы, стал священником.

Помню такую историю из своего детства… Мне было, наверное, пять лет. Папа в то время служил в Никольском соборе. И вот как-то раз идёт вечерняя служба, я с отцом нахожусь в алтаре. Вдруг он вышел из алтаря к молящимся, и я остался один. Посидел немного, а потом соскучился по отцу — и прямым ходом через царские врата выскочил на солею с криком: «Папа!..» Вы понимаете, что тут почувствовали прихожане, да и сам священник! Потом наши бабушки в храме говорили обо мне: «Неспроста это! Наверное, будет архиереем этот ребёнок!» Ну, как видите, архиереем не случилось мне быть, и всё-таки пути Господни ведут ко благу, и Промысл Божий, который всем управляет, выводит нас, как мы и не думаем, и получается всё по Божией воле.

— Отец Георгий, а вы можете воспринимать отца только как священника? Можете отрешиться от того, что он ваш родитель?

— Когда я служу рядом с ним — да. Когда мы стоим вместе у престола, для меня он, конечно же, прежде всего митрофорный протоиерей, почётный настоятель нашего храма, которому он отдал очень много десятилетий — с 1972 года он здесь. Тогда я ясно чувствую, что для меня он больше, чем отец: он для меня всегда старший — не только по возрасту, но и по высоте интеллекта, мысли, чувства, веры.

— В Петербурге много старых, заслуженных, любимых прихожанами священников… Чем выделяется среди них отец Виктор?

— Смиренный он очень. Он никогда о себе громко не заявлял, никогда не пытался прославить себя чем-нибудь. Он просто исполнял свою работу, своё служение. Он долгие годы служил в епархии, был секретарём у различных наших митрополитов — и всегда просто, скромно занимался своим делом. Служил Богу и везде являл такое качество, как смирение. Никогда не трубил о себе.

— Как он вас воспитывал? Строго?

— Вы понимаете, он очень много трудился: работал в епархии, служил в храме, — и я его, к сожалению, не часто видел. Но воспитывать он меня, конечно, воспитывал, хотя и не то чтобы строго. Мы с ним скорее друзьями были. В футбол мы с ним часто играли: он любил футбол… Не было между нами барьера, а было такое взаимопонимание, какое возможно между ребёнком и взрослым, отцом.

— Какие впечатления о церковной жизни тех лет сохранились у вас?

— Хорошо помню архиерейские богослужения, когда отец сослужил и Патриарху. Особенно хорошо помню годы, когда митрополитом в нашей епархии был Алексий (Ридигер), будущий Патриарх Московский и всея Руси. Это было особое время — праздновали 1000­летие Крещения Руси, было очень светло на душе, радости много было. Хорошо помню службу прославления св.прав. Иоанна Кронштадтского — день был солнечный такой…

— Наверное, дети священников воспринимают храм как свой родной дом?..

— В какой-то степени это правда. Храм становится тебе настолько близким, настолько родными становятся люди, которые в нём трудятся, — все священники, все служители становятся как одна большая семья. Собственно, таким и должен быть приход, и ребёнок, который входит в эту среду, долго чувствует такую семейственность. Это я и по своим детям наблюдаю: они настолько уже обвыкли в «Куличе и Пасхе», что за радость считают помогать мне. Младший у меня свечу выносит, ему это очень нравится. Такая семейственность и должна быть.

— У отца Виктора было много друзей среди священства?

— Конечно! Я хорошо помню о.Алексея Молчанова, о.Василия Ермакова. С отцом Василием мы всегда были в очень хороших отношениях, он меня звал Юрочкой… Всегда, как увидит, по плечу похлопает меня по-отечески… Они с отцом были на ты между собой: «Витя», «Вася». Они ведь служили вместе в Никольском соборе. Очень близок был папе отец Борис Глебов, который в семинарии сидел с ним за одной партой, — он мой крёстный. Потом владыка Герман, епископ, отец Богдан Сойко и отец Виктор Московский… Конечно, отец Питирим… Многие из тех священников, кто живёт в Вырице… «Мы — попы вырицкие!» — говорят они с гордостью.

— А какой храм вам больше всего запомнился из тех, где служил отец Виктор?

— Спасо-Парголовский. Я тогда был молодым человеком, и мне нравилось, что он на горе стоит, а внизу озеро — раздолье! Красивый, намоленный, старинный храм.

— Он руководит вами как священник священником?

— Если я прошу у него совета, то он мне всегда его даст, но чтобы указывать на какие-то мои промахи — этого не делает. И прежде не делал, и сейчас не делает: понимает, что ошибаться все могут, и запинать на этом человека не стоит, — особенно если упрёк исходит от отца. Но если я спрашиваю, как поступить в том или ином случае, то он всегда мне поможет, всё расскажет, всё подскажет. Он всегда остаётся моим наставником, но — ненавязчивым, не довлеющим.

— Отец Виктор служит по-прежнему, несмотря на преклонный возраст?

— Он служит все воскресения и все праздничные дни. Он, как всякий блокадник, имеет особый запас прочности! И четыре его инфаркта и два инсульта не примирили его со старостью: он может служить долго, и несколько дней подряд по желанию. «Ты не устал?» — спросишь у него после долгой службы. «Нет, не устал!» — «Может, отдохнёшь?» — «Я не устал!» Вероятно, это единственное, что его поддерживает в таком возрасте, — его служение у престола Божия и та вера, которая руководила им все годы служения.

— Запомнились ли вам какие-нибудь особенные слова отца?

— Он никогда не унывает. Рассказывал он, что порой ему очень тяжко приходилось: всё-таки долгие годы его служения протекали в эпоху гонений, а он был тогда молодым, неопытным… Но он никогда не унывал, всегда на Бога полагался, всегда повторял: «Слава Богу за всё! Всё, что ни делается, всё Богом делается к лучшему!» И такое отношение к жизни его поддерживает до сих пор. Слава Богу за всё! — это лейтмотив всей его жизни.

— Если бы вы призывали молодых священников брать пример с отца Виктора, на что бы вы в первую очередь обратили их внимание?

— Во-первых, молодым следует подражать ему в твёрдой вере, которая подвигла его на этот путь в те непростые годы, когда иные люди уходили из храма и даже снимали с себя сан. А он, наоборот, неуклонно шагал по этому пути. И эта его твёрдость в вере, крепость его, жилистость его душевная, я бы сказал, несгибаемость, она помогает ему — и поможет каждому священнику, который встал на это поприще. И я бы сказал молодым: надо твёрдо верить, что не без Божией воли вы в Церкви служите. Человек сам, своим хотением не может прийти к такому служению: Господь должен призвать его. И всегдашнее ощущение этого призвания в своей жизни — это именно то, что отличает отца Виктора, это то, чему не грех вам подражать.

Вопросы задавал Алексей БАКУЛИН

Читатели и редакция газеты «Православный Санкт-Петербург» присоединяется к общим поздравлениям и желает дорогому отцу Виктору Голубеву сугубой помощи Божией, здоровья, бодрости и любви окружающих!

Напоминаем адрес Троицкого храма «Кулич и Пасха»: 193012, СПб, пр.Обуховской Обороны, д. 235, ст.метро «Пролетарская».