Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

Русская классика

ПЕРЕУЛОК ПАМЯТИ

Я, смертный, душою спокоен
За свой человеческий род,
Я вижу — за этой рекою
Бессмертия берег встаёт.

Вадим Шефнер

Как бы мне хотелось — о, как бы мне хотелось! — чтобы в нашем городе когда-нибудь поставили памятник нашему замечательному, нашему великому писателю Вадиму Сергеевичу Шефнеру. Если бы такое случилось, я бы, кажется, каждую неделю носил цветы к подножию этого монумента.

Почему?

Много есть писателей, поэтов, которых я люблю, — и есть, между прочим, такие, которых я люблю больше, ценю больше, чем Шефнера. Но к Шефнеру всё-таки отношение особое. В нём — в его произведениях, конечно — есть что-то бесконечно родственное, близкое мне; его стихи — это как бы мои стихи, его повести — это как бы мои повести, они жили во мне ещё до того, как я впервые их прочитал.

А вы, допустим, Шефнера не читали. Это предположение, а не утверждение: «допустим». И вот вы берёте сборник его стихов и читаете там такое:

Ты всё снился себе, а теперь ты к нам заживо взят,
Ты навеки проснулся за прочной стеною забвенья.
Ты уже на снежинки, на дымные кольца разъят,
Ты в земных зеркалах не найдёшь своего отраженья.

«И как это понимать?..» — возможно, спросите вы, и, возможно, с большим недоумением.

Понять это можно (разумеется, только вкупе со всеми прочими строфами этого стихотворения, которое называется «Фантастика»). Понять это можно и даже необходимо, потому что, поняв, вы узнаете кое-что новое о себе самом, об этом мире, да просто о жизни человеческой, которая так странно разделена на надводную, всем видимую и всем понятную часть и огромную, никому не видимую подводную… Но я не хочу сейчас растолковывать смысл этих строк. Я хотел бы, чтобы вы вслушались в их звучание, в их музыку — очень тонкую, чуть слышную, — не задумываясь о смысле. В эту мерную поступь стихотворных стоп… Кстати, почему стихотворная стопа и стопа ноги так созвучны? Не потому ли, что стихи пишутся на ходу, и ритм их подчиняется ритму шагов? И в этом стихе так отчётливо слышится звук спокойных, размеренных шагов по заснеженной тропе какого-нибудь нашего, питерского, парка… Такая походка свойственна немолодому уже, самоуглублённому, мудрому человеку. И ты читаешь их и вдруг понимаешь, что этот человек — ты. Не то чтобы ты такой углублённый и мудрый, но ты приобщился мудрости автора, зашагав с ним в ногу. И куда он, автор, идёт, куда он размеренно шагает? Ведь что-то зловещее слышится в музыке этих строк, какая-то отдалённая, но отчётливая угроза…

Нет, об этом можно рассуждать бесконечно — так давайте возьмём другое стихотворение, более ясное. Оно называется «Ангина».

У ангела ангина,
Он, не жалея сил,
Берёг чьего-то сына,
Инфекцию схватил…

…Земная медицина
Для ангела темна.
Ангина ты, ангина,
Чужая сторона!

Вы, может быть, скажете, что это совершенно неуместное и некорректное очеловечивание неземных сущностей. Ангелы не болеют! У ангела ангины быть не может!

А вы так хорошо знаете мир ангелов? Вы твёрдо уверены, что небесный хранитель, болезнуя за своего подопечного, которого любит… по-ангельски! — не сживается так с человеком, чтобы самому в какой-то мере испытать его тяготы и хворобы? Вы попробуйте воспринять эти стихи как иносказание, как символ ангельской любви — и порадуйтесь той любви, которая владела автором стиха.

…Книгу своих фантастических повестей Шефнер назвал «Сказки для умных». Вот интересное название — чуть-чуть задиристое, поддразнивающее читателя: «Не понял, в чём тут соль? Ну, извини, эти сказки — для умных!» Хотя, конечно, никто, кроме круглого дурака, не может, положа руку на сердце, признать себя безоговорочно умным, и уж кто-то, а Шефнер это знал.

Все повести в этом сборнике невероятно смешны — я даже думаю, что ничего более смешного в русской литературе ХХ века не было написано. Порою эти повести смешны даже в кратком пересказе. Например, «Записки зубовладельца». Некий молодой человек, живший на Васильевском острове, летней ночью почувствовал острую зубную боль. Он вспомнил, что на Невском есть круглосуточная поликлиника, и помчался к ближайшему мосту. Но мост уже развели. Он побежал к другому — но и к нему опо­здал. Он рванулся к третьему… По дороге к нему присоединялись один за другим прочие василеостровцы, страдающие зубной болью, и вскоре образовалась целая толпа, мечущаяся по набережным. Наконец, опоздав к последнему разводу мостов, они находят лодку и плывут на противоположный берег. На середине Невы дырявая лодка начинает тонуть. Спасения нет! И тут оказывается, что один из болящих не кто иной, как инопланетянин, живущий на Земле, как говорят разведчики, «под прикрытием». Инопланетянам, оказывается, тоже свойственна зубная боль! Этот пришелец с помощью хитроумной инопланетной техники спасёт от потопления лодку и всех её пассажиров, и главного героя в том числе, который уже ухитрился найти в толпе страждущих девушку — свою будущую невесту. Рука об руку они идут к стоматологу.

Таков краткий пересказ. Он не учитывает великолепных молниеносных зарисовок каждого больного, — зарисовок узнаваемых, острых, смешных; не учитывает картину Ленинграда конца 20­х годов… Шефнер в нескольких кратких словах умудряется так раскрыть перед нами тот ушедший мир с его аскетическим бытом, с его предрассудками и прозрениями, что читатель чувствует себя современником канувшей в лету эпохи. И вдруг в эту реалистическую, живую картину автор вводит фантастическое начало — и читатель ошеломлён: мир словно раскрылся перед его глазами сотней новых граней. Читатель неожиданно для себя понимает, что «в этом мире много миров», как сказал кто-то. И так каждая из повестей сборника вырывает читателя из круга повсе­дневности и позволяет ему взглянуть на мир с высоты птичьего полёта, задуматься над простыми, привычными вещами…

Если хотите, я сейчас перескажу то, что можно найти в любой энциклопедии: что Вадим Сергеевич Шефнер родился 30 декабря 1914 года в Петрограде в семье пехотного офицера, что он был внуком генерал-лейтенанта А.К.Шефнера, основателя порта Владивосток, что в 1930­х годах он был рабочим на различных ленинградских заводах, а в первые месяцы Великой Отечественной войны был рядовым, потом — фронтовым корреспондентом и закончил войну в звании старшего лейтенанта. Что умер он 5 января 2002 года и отпевали его в Князь-Владимирском соборе…

В честь его деда-адмирала один из мысов на Дальнем Востоке назван мысом Шефнера, а в Петербурге есть улица имени писателя Вадима Шефнера…

Помню, как незадолго до кончины Вадима Сергеевича я прочитал такое его стихотворение… Вот представьте себе: поэт готовится к близкой смерти, перебирает все свои прожитые годы, оценивает их, сурово судит, кается…

Все свои годы решил собрать я,
Чтоб оценить их, окинуть взглядом,
Чтобы они, как дружные братья,
Все в моей памяти встали рядом.

Гости явились. Галдят в прихожей,
Гости меня затолкали в угол…
Ну до чего же они несхожи,
Многим из них не узнать друг друга.

Глупые годы, умные годы,
Годы-красавцы, годы-уроды,
Годы-невзгоды, годы-счастливцы,
Годы-трудяги, годы-ленивцы…

Годы в обносках, годы в обновках,
Годы в шинелях, годы в спецовках,
В кепках припёрлись годики-шкеты,
Годы-хрычи снимают береты…

Год-второгодник сжался в комочек,
Год-юбиляр ему что-то бормочет,
Годы-солдаты стоят в сторонке,
Свой разговор ведут негромкий.

Год-весельчак зовёт на танцы,
Год-забулдыга требует водки,
Годы-юнцы и годы-старцы
Спорят вовсю, надрывая глотки…

Разные взгляды, разные лица.
Не столковаться им, не сдружиться…
Рано созвал я вас, годы-братцы,
Старшего брата надо б дождаться.

Вверю я вас ему — командиру,
Он вас построит всех по ранжиру,
Всех приструнит, подведёт итоги…
Он, самый строгий, — уже в дороге.

Алексей БАКУЛИН