Главная   Редакция    Помочь газете
  Духовенство   Библиотечка   Контакты
 

Газета основана в апреле
1993 года по благословению 
Высокопреосвященнейшего
Митрополита 
Иоанна (Снычёва)

  НАШИ ИЗДАНИЯ    «Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

        

К оглавлению номера

Читая Писание

ЛУКА СЛАДКОГОЛОСЫЙ

Порою заходит разговор о Священном Писании, и люди делятся друг с другом сокровенными впечатлениями, мыслями, пришедшими на сердце над страницами Библии… И порой спрашивают друг друга:

— А какое твоё любимое Евангелие?

Как я заметил, в ответ чаще всего называют Евангелие от Матфея. Затем идёт Иоанн, много реже — Марк. О Луке почему-то почти не вспоминают — должно быть, потому, что после Матфея и Марка внимание читателя уже стирается и повествование Луки пролетает сквозь сознание почти «на автомате»; многие даже не замечают, чем оно отличается от первых двух.

Между тем отличия — значительные и весьма примечательные. Если Матфей по тону своего изложения хронист, Марк — проповедник, Иоанн, соответственно со своим прозванием, Богослов, то Лука — прежде всего рассказчик, писатель, литератор (только не сочинитель). Он умеет рассказывать, он знает толк в хорошей, занимательной истории, он способен овладеть вниманием слушателя, порадовать его интересными поворотами повествования, яркими деталями, умеет выстроить длинный рассказ так, чтобы он не казался растянутым. Когда читаешь его Евангелие, сразу представляется себе круг внимательных, заворожённых слушателей и мудрого, вдохновенного рассказчика, чья речь льётся звучным, игристым потоком…

Вот возьмите даже начало его Евангелия: «…рассудилось и мне… по порядку описать тебе, достопочтенный Феофил, чтобы ты узнал твердое основание того учения, в котором был наставлен» (Лк.1,1-2). Сразу виден тон неторопливого, уверенного в своих силах рассказчика. Кто такой этот Феофил, к которому обращается Евангелист? Мы этого не знаем и тем легче представляем на месте неведомого Феофила самих себя. Между прочим, Феофил — по-русски Боголюб, — вам это ничего не напоминает? «Ваше Боголюбие!..» — так обращался к своим друзьям Преподобный Серафим. Когда это осознаёшь, Лука сразу становится ближе к нам, русским читателям: «Рассудилось мне, Ваше Боголюбие, по порядку всё вам описать…»

Матфей, как хронист, начинает повествование с исторической справки — с родословия Иисуса Христа. Марк, как проповедник, начинает с проповеди Предтечи. Иоанн, как Богослов, начинает с возвышенных богословских истин: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог…»

А Лука, как опытный литератор, начинает Евангелие с чудесного, увлекательного рассказа о рождестве Иоанна Крестителя, — рассказа, так и хватающего внимание читателя, разом погружающего его в неведомый нам мир ближневосточной древности… Это, как сказали бы литературоведы, — вставная новелла; и таких вставных новелл в Евангелии от Луки весьма много. В первую очередь я говорю о притчах Господних, многие из которых только у Луки и приводятся: о блудном сыне, о милосердном самарянине, о мытаре и фарисее, о богаче и Лазаре — и это далеко не полный список. Интересно, что ведь все ученики Господни слышали эти притчи, но только Луку они настолько поразили, что он запомнил их и бережно перенёс на страницы своего Евангелия. И это весьма характерно: притчи Господни, они и с точки зрения литературы настоящие алмазы, но заметить это, оценить по достоинству мог только человек с развитым литературным вкусом, — а это как раз к Луке и относится. Притчи Господни кроме неиссякаемой мудрости несут в себе и величайшее литературное совершенство: в них поистине ни убавить, ни прибавить ни одного слова. Ещё Владимир Солоухин, замечательный русский писатель, удивлялся: как ни начнёшь пересказывать своими словами притчу о блудном сыне, так непременно выйдет чуть ли не в два раз длиннее, чем в Евангелии. Ёмкость и точность в притчах поистине Божественная, — и не кто иной, как Лука, сумел это передать, сумел донести до читателей всё чудо Божественного слова.

Кто-то скажет: к чему всё это? К чему нам разговор о литературных достоинствах священного, богодухновенного текста? Мы не беллетристику разбираем, не роман, не повесть… Тут не стиль важен и не искусное построение повествования, а нечто иное, высшее…

Так-то оно так, но вы подумайте и вот о чём: о том, кто были первыми слушателями Евангелий. Разве только простые рыбаки, крестьяне, мелкие торговцы? Нет, не только. Проповедь была обращена и к римскому образованному классу, к греческим изощрённейшим знатокам литературных тонкостей. Помните, как апостола Павла греки упрекали за дурной стиль? Помогло ли его проповеди это обстоятельство? Навряд ли.

А вот Евангелие от Луки способно увлечь самого придирчивого книгочея, и обращено оно в первую очередь к интеллигенции — если можно так говорить об образованных людях античности. И это было немаловажно: увлечь своей проповедью интеллигентов — ведь пока религиозное учение распространяется только среди низов общества, верхи будут с презрением отворачиваться от него, какие бы возвышенные истины ни изрекал проповедник.

Разумеется, говоря о Евангелии от Луки, можно отметить не только его литературные достоинства: в нём много удивительных особенностей, много не исследованных пока глубин… Но, кажется, о его литературной стороне никто пока не говорил, а зря! Для нас, русских, литература — особая статья, наши святые всегда говорили языком ясным, чистым, образным, красивым… Вспомните хотя бы святителей Феофана Затворника и Игнатия Брянчанинова — их писания не уступают (а порою превосходят!) лучшие образцы русской классики. Поэтому Евангелие от Луки особенно близко именно нам, русским православным людям. Подумайте об этом, когда в следующий раз станете перечитывать эти святые страницы.

Алексей БАКУЛИН

предыдущая    следующая