Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

В ОТВЕТЕ ЗА ТЕХ, КОГО ОТТОЛКНУЛИ

Стали на нашем приходе жалобы поступать на свечниц: мол, хамство, грубость и всё такое. Вот и подошёл я к настоятелю: «Батюшка, — говорю, — назначьте меня свечником, я вам вмиг всё исправлю». — «Или сам исправишься, — поддержал священник. — Только не осуждай никого»! — «Нет, я только их жить поучу». — «Ну-ну. Бедняга!..» — это уже сострадательно и вдогонку.

Поражение первое: дисциплина

С первых часов стояния за «ящиком» мне это батюшкино сострадание вспомнилось. И не вдруг. Если к началу службы подходили вполне добродушные знакомые прихожане, которые несколько удивлённо улыбались, видя старого знакомого на новом месте, говорили чётко и ясно, брали свечи и отходили к своему привычному месту в храме, то к концу богослужения увеличился поток людей, которые опаздывают всегда и сознательно. Тишины в храме уже не было, разобрать потуги бедного чтеца донести до молящихся слова молитв к Причастию не представлялось возможным. Храм наполнился гомоном новостей и планов на «сейчас-из-церкви-выйдем-куда-пойдем?». Но вот служба закончилась, прошли молебны и панихиды, храм опустел. «Сейчас начнётся самое тяжёлое», — трижды повторила скромная девушка Наташа, помогавшая мне разобраться со свечами, просфорами, записками и т.д. «Что же может быть тяжелее, — подумал я остатками мозга, — праздных разговоров за литургией и невозможности услышать молитвы?»

Поражение второе: люди

Они, как известно, разные. Чаще всего — хорошие… После службы нужно было оборонять храм от безпризорников, норовящих украсть деньги из кружек для пожертвований или сами кружки. Нужно было отогнать от церкви бомжей, справлявших нужду на стены храма и сквернословящих. Потом пришла тётенька в сапогах и серьгах, которой срочно надо было «разменять пять штукарей» (так и сказала: «штукарей»). «Простите, — говорю, — здесь не банк, да и денег таких нет». — «Это в вашей-то РПЦ?! Да у вас денег не мерено! У вас тут вообще всё должно быть безплатно!» Положение спасла Наташа; она выложила счета за отопление и электричество: «Впечатляет, правда? Оплатите их раз в месяц — и вы обязательно будете получать свечи без всякой платы». Впечатлили, видать, листочки: дама извинилась. «А я счета специально попросила копировать», — объяснила мудрая Наташа.

Потом пришёл молодой мужчина. Долго стоял у иконы, неумело крестился. Подошёл к «ящику». «Мне свечку, пожалуйста», — вымолвил глухо. Свечу взял, снова подошёл к иконе, поставил, снова долго стоял. Подошёл: «Я с Кавказа приехал. Снайпер я». И начал рассказывать: выговориться воину нужно было. Всего разговора передавать не буду, но эти слова в память врезались: «Знаешь, как себя чувствуешь, когда в оптический прицел видишь, как «дух» твоего солдата режет, а ты его достать из винтовки не можешь — слишком далеко?..». Много рассказывал. То снова отходил к иконам («Я знаю: меня Богородица спасла. И не одного меня, — многих»), то святой воды просил попить, потом сидел на скамейке — ждал священника. Пришёл батюшка, и они ушли на исповедь. «Ещё «афганцы» приходят, — сказала Наташа. — Полицейские, спецназовцы, пожарные, которые детей из огня спасали. У нас аптечка всегда полная — мало ли что…»

Поражение третье: рецепты успехов и спасения

— Кому молиться, чтобы дочь в институт поступила? — спросила женщина, обезпокоенная образованием дочки, но, увы, не разбирающаяся в христианстве. «Как кому? Богу!» — отвечаю. «Какому»? — «Один Бог вообще-то», — говорю. Наташа отвернулась и, похоже, улыбается. «Молодой человек, я вас конкретно спрашиваю: какому богу надо молиться, чтобы дочь поступила в институт?!» Кому смешно, кому — хоть плачь…

Ещё вопросы: «Что лучше: простая или заказная литургия?»; «А сорокоуст действеннее панихиды?»; «За какую записку просфору дают?»… Одна из моих коллег, сменивших Наташу, умудрялась отвечать так, что люди выбирали из пожертвований те, которые были больше всего. «Не нужны большинству людей рассуждения, — им нужно быстро и правильно «вложить средства».

Попросили продать двенадцать одинаковых свечей. «А вам зачем?» — спросила коллега молодую женщину. «Мне сказали свечки купить, зажечь, а потом принести — с меня порчу снимать будут». — «Это ж опасно. Это же предательство Христа!»

«Мне сто свечей. Быстро! — бросив редкого цвета купюру на прилавок, процедил сверкающий дяденька. — Быстро, я сказал. Я те деньги плачу, понял? Кто у вас тут дома освящает? Вы на мои деньги все тут живёте, ясно»? — «Неясно. Вы кто»? — «Я кто?!» Тут мы все узнали, «скока он добра ваще делает» и сколько колоколов его «уже с того света вызвать должны», — столько их он уже наотливал-нажертвовал. С другой стороны, лучше понимаешь горькую иронию Пушкина, писавшего про то, как смиренно и земно кланялся Кирила Петрович Троекуров, когда диакон на ектении возглашал: «…и о благотворителях святаго храма сего». Каждому времени — свой Кирила Петрович Троекуров…

Поражение четвёртое: целлюлит и начальство

Зашла интеллигентная пара, попросили подобрать что-нибудь из православной детской литературы. Я и брякнул: «Вот, говорят, стихи детские хорошие». Открыли они книжку, полистали. Мужчина тактично отозвал меня в сторону. «Простите, — говорит, — но как в церкви можно продавать такое?» Он начал цитировать что-то про благочестивую церковную мышь, про неблагочестивого кота и благочестивого сыщика Бобика с умным лобиком… Мне хотелось провалиться сквозь землю, я извинился. «Да не в вас дело. Зачем Церковь позволяет христианским детям читать такое?»

Зашли как-то сербы, увидели гипсовых ангелочков, ангелов и ангелищ «made in China»: «Смотри, — заорали, — целлюлит!!! Католический целлюлит!!!» Подошёл я к ним, чтобы с их точки зрения это счастье увидеть: м-да-а. Здорово смотрятся в православных церквах ангелочки, способные ввергнуть в истерику стойких сербов и напрочь убить чувство прекрасного у русских.

«Пока ты тут возмущаться будешь и об утрате чувства прекрасного скорбеть, храм обнищает, — пояснили мне. — Нравятся людям целлюлитные монстры с крылышками — пожалуйста. И книги община вынуждена покупать: больше в епархиальном управлении ничего не купишь! А свечи, иконы и прочее община имеет право покупать только в управлении. В других местах — ни-ни. А иначе жди праведного гнева и санкций от начальства.

† † †

Прошло сорок дней. Подошёл я к настоятелю: «Простите, батюшка, дурака самонадеянного! Заберите меня из свечного ящика. Ничего-то я сделать не смог. Людей только посмотрел». — «И как? Хороших много»? — «Большинство». — «Ну, тогда не зря свечником был, парень. И, как я понимаю, осуждать мы больше никого не будем»? — «Угу». — «Ну, иди с Богом».

Но у меня остались вопросы, на которые я не получил ответов. Почему мы уже больше 20 лет без особых гонений живём, а ничего про христианство не знаем? Почему в Церкви так удручающе мало внимания уделяется действительно хорошим книгам — предпочитаем или пугать людей концом света, или же гробить детский интеллект благочестивым сюсюканьем? Почему у приходов нет права покупать то, что необходимо, а не брать кошмарного вида и качества товар в «управах», купленный не очень просвещёнными людьми-«специалистами»? Почему мы приходим в храм не к началу службы, а к концу Причастия и болтаем, болтаем, болтаем?..

Пётр ДАВЫДОВ (с сокр.)