Главная   Редакция    Помочь газете
  Духовенство   Библиотечка   Контакты
 

Газета основана в апреле
1993 года по благословению 
Высокопреосвященнейшего
Митрополита 
Иоанна (Снычёва)

  НАШИ ИЗДАНИЯ    «Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

        

К оглавлению номера

Ради жизни на земле

ЗА ДАЛЬЮ — ДАЛЬ

Твардовского нам терять нельзя. Он уже часть русской души, существенная составляющая духовного развития нашего народа. Убрать из России Твардовского — значит вырезать из народного организма здоровый, жизненно важный орган, без которого если не смерть, то инвалидность.

А почему, собственно, «убрать Твардовского»?.. Разве кто-то этого хочет? Откуда подобное опасение?

А вот откуда: какие бы силы ни двигали сегодняшнюю Россию (а их сегодня даже слишком много, и каждая гнёт в свою сторону), — всем Твардовский неудобен. С либералами всё ясно: им любое русское слово как нож острый, а уж если это слово говорится с такой мощью, на которую был способен Твардовский, то они готовы до конца времён исходить ядом!.. Борцам с тоталитаризмом не даст покоя цикл стихов Твардовского о Сталине, где неподдельная сыновняя сердечность за душу хватает. Вот как он, например, пишет об Иосифе Виссарионовиче: «Черты портрета дорогого, родные каждому из нас: лицо солдата пожилого с улыбкой доброй строгих глаз. Из тех солдат, что приходили в огонь войны из запасных, что сыновей в бои водили и в горький час теряли их. И долгой службы отпечаток — морщинок памятная речь — под стать усталости покатых, отцовских этих милых плеч». Где ещё в русской литературе вы найдёте столь искреннее, от сердца идущее объяснение в любви народному вождю? «Мы так вам верили, товарищ Сталин, как, может быть, не верили себе!..»

Но и сталинист будет недоволен Твардовским: он вспомнит соответствующую главу из поэмы «За далью — даль» — и будет прав, потому что в ней Твардовский с той же силой и искренностью отрекается от своего сыновнего чувства. В этой поэме он уже говорил о Сталине так: «Не зря, должно быть, сын востока, он до конца являл черты своей крутой, своей жестокой неправоты. И правоты».

Патриот припомнит Твардовскому, что это именно он вытащил на свет Божий Солженицына и иже с ним, припомнит и то, что он воспевал коллективизацию в самых жутких её перегибах: «Их не били, не вязали, не пытали пытками. Их везли, везли возами с детьми и пожитками. А кто сам не шёл из хаты, — кто кидался в обмороки, — милицейские ребята выводили под руки…».

И мы с вами, дорогие друзья-православные, тоже имеем камень за пазухой, прибережённый для великого русского поэта. Мы с вами можем с возмущением указать ему на 13-ю главу «Страны Муравии», в которой крестьянин Никита Моргунок, ищущий по России места, где нет «коммунии-колхозии», встречается с молодым трактористом — обаятельным, весёлым пареньком, который без конца, через каждое слово, не сообразуясь с общим смыслом своих речей, повторяет «Бога нет! Бога нет!»: «Извиняюсь, бога нет. Кто такой, откуда, дед?.. — Ладно, дед. Нету бога, прицепляйся на буксир… — Погоди, постой ты, дед: жду тебя к себе на свадьбу, приглашаю, бога нет!..» Это присловье симпатичный паренёк повторяет столь навязчиво, что невольно думаешь: «А не одержимого ли пытался изобразить Твардовский, не бесноватого ли, который уже не контролирует свою речь?» И в итоге 13-я глава производит такое жуткое впечатление, что невольно и на всей «Стране Муравии» хочется поставить крест. А кому-то, вероятно, захочется поставить крест и на всём Твардовском: многие люди границ разумного не признают…

Вот в каком опасном положении находится ныне один из величайших русских творцов, создатель нового, могучего русского эпоса… Если не либералы — значит, патриоты, если не глобалисты — значит, православные, не те, так другие однажды попытаются решительно столкнуть Твардовского с корабля современности.

Как тут быть?

Видимо, ответ тут один: Твардовского нужно принять целиком, как принимают Россию — всю, от начала до конца, от киевских князей до генеральных секретарей и президентов. Господь на небе разберётся, кто был прав, а кто нет, кто и в какой степени творил Его волю. Нам, ослеплённым «текущей политикой», это не по силам. Твардовский всю свою жизнь шёл туда, куда шла Россия: за советскую власть так за советскую власть, за колхозы так за колхозы, на войну так на войну — и далее всё той же дорогой ХХ века.

Твардовского надо прожить: он огромен, как жизнь человеческая, и столь же непрост. Нужно помнить не только «Василия Тёркина», но и пронзительный, ранящий душу «Дом у дороги», и мудрую, отважную книгу «За далью — даль», и горькую, почти безнадёжную «Тёркин на том свете»… И «Страну Муравию» тоже, потому что Никита Моргунок едва ли не приближается к Василию Тёркину своим всеохватным отражением русской души…

В ХХ веке в поэзии ценилась в первую очередь лирика — на эпос поглядывали подозрительно. А между тем именно ХХ век дал России таких эпических творцов, каких и в XIX веке не было: Маяковского, Твардовского, — и стало ясно, что большая эпическая поэма — это, может быть, самый русский жанр: она свободна и широка, полна красочных картин и глубоких раздумий, — ничего подобного в западной литературе (разве что в античной) не сыщешь. Твардовский был великим мастером русского эпоса, а потому нужно принимать его целиком, со всем, что нам в нём нравится и что не нравится: всё равно вкусы наши непостоянны, суждения склонны меняться от года к году, а поэзия Твардовского остаётся навсегда. Не зря великий поэт сказал:

И кто из нас годится в судьи —
Решать, кто прав, кто виноват?

Алексей БАКУЛИН

предыдущаяя    следующая