Собор во имя Казанской иконы Божией Матери, знаменитый на весь мир Казанский
собор… Для большинства — чудо архитектуры, для православных — ещё и хранилище
великой русской святыни, чудотворного Казанского образа Божией Матери… Но даже
этот собор, гордость России, без человека — груда камней, без молитвы —
архитектурное излишество. Люди рождаются, умирают, собор стоит, и всё же именно
люди делают этот собор безсмертным, каждый из трудящихся, из молящихся здесь
несёт в себе частицу этого безсмертия. И в первую очередь — настоятель
Казанского собора протоиерей Павел Красноцветов.
— Отец Павел! Вы — настоятель, и понятно, что жизнь в храме во многом определяется именно вами. Но ведь Казанский собор — не просто большой храм в большом городе; он, наверное, сам может оказывать духовное влияние на своих служителей… Влияет ли духовная атмосфера Казанского собора на строй вашей души?
— Самое большое влияние на строй наших душ — всех, служащих и трудящихся здесь, — оказывает чудотворная Казанская икона Божией Матери, одна из величайших святынь Петербурга и всей России. И я, и каждый наш священник, придя в храм, первым делом кланяется Спасителю, а затем сразу же спешит приложиться к Казанскому образу. Без этого и день не начинается!.. Вся наша жизнь — и в храме, и вне его — проходит под взором Владычицы: куда бы ни пошёл, что бы ни делал, всегда знаешь, что Царица Небесная со своего образа смотрит на тебя взором и строгим, и любящим… Сознание этого, конечно, накладывает на нашу жизнь совершенно особый отпечаток. А что касается меня лично, то так уж вышло, что я весь свой жизненный путь провожу под взором Владычицы — именно Казанского Её образа… Не буду обо всём рассказывать, скажу только, что я дважды (с 1974 по 1982 гг. и с 1987 по 1997 гг.) был настоятелем Князь-Владимирского собора — прежнего жилища нашей чудотворной иконы. Да и женился я на летний праздник Казанской — 21 июля, в 1955 году… Благословили наш брак этой иконой; вот и получается, что и дома, и в храме — повсюду Владычица за мной присматривает.
— Наверное, на ваших глазах произошло много чудес по молитвам у Казанского образа?
— Всех и не перечислишь. Сразу вспоминается такой случай… У нас в соборе был лифт — старый-престарый, с металлической задвигающейся решёткой… Сколько раз он нас подводил!.. Однажды даже застрял между этажами вместе с владыкой. Надо менять эту рухлядь! Обратились в соответствующую фирму и узнали, что замена лифта стоит ни много ни мало 1 600 000 рублей. Мы за голову схватились. И, конечно, сразу начали служить специальные молебны у Казанского образа — просить помощи у Заступницы. И что же? Сначала сама фирма сбавила цену до миллиона, а потом к нам нежданно-негаданно пошли один за другим доброхоты-жертвователи, и вскоре нужная сумма была набрана.
Вот, и чудеса-то на память приходят, связанные с ремонтом… Что поделать? Собор наш, как вы сами заметили, мало с каким храмом сравнится, — и заботы о нём должны быть особые…
— Из чего же, из каких забот складывается обычный, заурядный день настоятеля?
— Заурядный?.. Да заурядных-то дней у меня, пожалуй, и нет. Мне же скоро 75 лет, а в таком возрасте каждый день — дар Божий, в каждом стремишься найти особый смысл. Дни для меня на вес золота. Но, конечно, есть в жизни какой-то обычный распорядок… Проснулся — сразу на молитву, потом скорее в собор: ведь там за всем нужен глаз, и куда ни повернись — всюду работы. Казалось бы, чего безпокоиться: в нашем храме трудятся специалисты самой высокой квалификации — художники, архитекторы, резчики по дереву, мастера по всем реставрационным работам… Золотые руки! Однако нужно следить, чтобы все эти мастера действовали слаженно, чтобы работа равномерно переходила от одного к другому — от художников к лепщикам, от лепщиков к позолотчикам, и так далее. Нужен определённый ритм, — и приходится заботиться о том, чтобы ритм этот не сбивался.
Заботы в храме не только строительные. Подумайте: Невский проспект, Казанский собор, — каждый турист считает своим долгом зайти к нам, а сколько среди них людей, хотя бы отдалённо понимающих, как вести себя в храме? Единицы. Мы создали своё экскурсионное бюро при соборе; наш экскурсовод владеет тремя языками, может доступно и толково ответить на любой вопрос… Но ведь не все туристы делают заявки на наши экскурсии, а с «дикарями» порою возникают различные неприятности.
И ещё одна наша беда: воровство. С Невского проспекта в собор частенько захаживают карманники. Люди, особенно новоначальные, зачастую думают, что в храме за вещами следить не надо, и дорого расплачиваются за свою наивность. Мы предупреждаем всех, вешаем объявления: «Будьте осторожны!» — нет, всё напрасно. В городе совсем немного специалистов по борьбе с карманниками, и мы не можем установить в соборе постоянный милицейский пост… Впрочем, надеюсь, что скоро устроим видеонаблюдение, и тогда эта беда будет хотя бы частично преодолена.
Но пусть у вас не складывается впечатление, будто настоятель только и заботится, что о хозяйстве, о ремонте, о порядке… Нет, главная наша забота, наша задача, наша миссия — богослужение. Но церковная служба, литургии, молебны — это не та тема, о которой можно много говорить, — это глубокие духовные переживания, которые трудно передать словами… Недавно мы освятили престол в левом приделе — всё совершалось торжественно, сосредоточенно, молитвенно, но как об этом рассказать?..
Словом, возвращаешься домой, и сил хватает уже только на то, чтобы почитать книгу — какого-нибудь хорошего православного автора. Сейчас, например, я читаю всё, связанное с объединением церквей — РПЦ и РПЦЗ. Это сейчас самое важное…
— И всё же, хозяйственные заботы не отнимают ли силы, необходимые для духовной жизни?
— У священника, служащего у Престола Господня уже почти 51 год, духовная жизнь движется независимо от хозяйственных забот. Мы сидим дома, идём по улице, трудимся в храме, а внутри непрестанно идёт молитва: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя. Аминь». Монахи носят чётки и чётками отсчитывают, сколько они раз прочли эту молитву. А мы и не отсчитываем — она и так постоянно идёт. Я ведь учился в Загорске, постоянно жил там в монашеской среде, и отпечаток той, монастырской жизни, остался в душе навсегда.
— Судьба всякого большого храма — молящихся много, а постоянных прихожан мало, общины нет… О Казанском соборе так можно сказать?
— Судите сами: приблизительно 120 человек у нас каждое воскресенье причащаются. На минувшую Казанскую 21 июля за ранней причастилось 180 человек, а за поздней — около четырёхсот. Есть, есть в соборе костяк из активных, неравнодушных прихожан. Сколько трудов они прикладывают, чтобы помочь собору! Помню, нужно было установить в алтаре рамы для больших икон — каждая по 700 кг весом. Такелажники запросили за эту работу такие деньги, каких у нас и не было в ту пору; но вызвалось помочь 25 прихожан, и рамы мы установили самостоятельно. С тех пор всегда, заходя в алтарь, я вспоминаю этих людей и их безкорыстный труд. А какие иконы несут нам прихожане! Ведь храм был совершено пуст: ни одного образа! А теперь? Вот, например, Святитель Николай на пилоне в западном нефе — афонского письма икона! Это добрые люди нам принесли. А с другой стороны расположен образ прп. Серафима Саровского — он с давних времён был приспособлен под чуланную дверь в доме одного прихожанина. Потемнел, живопись стала незаметна… Однажды хозяин пригляделся попристальней — вот так чудо! да это же икона! — и принёс её нам… Мы её подреставрировали, и теперь она опять стала дверью, — но дверью в мир горний, окошком в Царствие небесное…
Так вот и живём: хозяйственных забот хватает, и неизвестно, когда их хоть чуть-чуть поубавится, но Господь даёт силы и на молитву… А потом — храм, он, как человек, тело с духом связаны в нём таинственными узами; в благолепном, ухоженном, незапущенном храме и благодать чувствуешь по-особому, а вдохновенный труд на пользу церкви Божией не может не перерасти в духовное делание.
Вопросы задавал Алексей МАКСИМОВ