Главная   Редакция    Помочь газете
  Духовенство   Библиотечка   Контакты
 

Издание газеты
"Православный Санкт-Петербург"

 

  НАШИ ИЗДАНИЯ    «Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

        

К оглавлению номера

Рождество Христово

БЕРЁЗОВАЯ ЁЛКА

Каких только чудес не случается в Рождественскую ночь! Серёжа слушал, как мама читает ему святочные рассказы, и диву давался. Все они, начинаясь грустно, заканчивались так, что плакать хотелось от радости. Были, правда, и рассказы с другим концом. Но мама, хмурясь, пропускала их. И правильно делала. Печального им хватало и в жизни. За окном наступала ночь. Двор быстро чернел, и только берёза под ярким фонарём продолжала оставаться белой. Крупными хлопьями, словно ватные шарики на нитках, которыми они когда-то украшали комнату с ёлкой, падал снег.

Вспомнив то счастливое время, Серёжа прищурил глаза. Берёза сразу превратилась в ель, а многочисленные горящие в честь Рождества окна дома напротив стали светящимися гирляндами. Папа с мамой сновали по заставленной мягкой мебелью и увешанной коврами комнате. Они доставали из буфета праздничную посуду и накладывали в неё сыр, колбасу, дымящуюся картошку с мясом...

Серёжа сглотнул голодную слюну и открыл глаза. Ель снова стала берёзой, а комната — пустой и унылой, где не было ни ковров с креслами, ни праздничного стола, ни папы… Мама лежала на диване, читая про то, как бедный мальчик однажды попал из жалкой лачуги на рождественский бал во дворец. А папа… Его последний раз он видел на вокзале, в окружении таких же спившихся бомжей.

— Ну вот и всё! — мама перевернула последнюю страницу.

«Как жаль, что такое бывает только в книгах!» — вздохнул про себя Серёжа и спросил: — А почему эти рассказы — святочные?

Мама подумала и улыбнулась: — Наверное, потому, что они про Рождество. Ты же знаешь, что сегодня кончается пост…

— Он у нас и завтра будет! — буркнул Серёжа.

Мама с трудом приподнялась на локте и затеплила перед стоявшей на столе иконой лампаду: «Ну, вот и праздник. С Рождеством Христовым, сынок! Я так хотела, чтобы и у нас с тобой были настоящие святки, но…» Не договорив, она легла лицом к стене. Плечи её вздрагивали. Чем Серёжа мог помочь ей? Обнять? Сказать что-нибудь ласковое? Но тогда она заплачет навзрыд, как это уже бывало не раз. И он опять стал глядеть через стекло на берёзовую ель и радужные из-за слёз на глазах окна. Он знал, что мама надеялась получить сегодня щедрую милостыню у храма, куда придёт на Рождество много людей, и, помнится, даже помогал ей мечтать, как они потратят эти деньги. Но у мамы заболело сердце, и врач сказал, что ей нужно ложиться в больницу.

«Только лекарства, — предупредил он, выписывая рецепт, — надо купить за свой счёт». А самое дешёвое из них стоило больше, чем мама зарабатывала за месяц, когда ещё работала дворником. Где им достать таких денег? Серёжа перевел глаза на огонёк лампадки. После того как папа, пропив всё самое ценное, исчез из дома, они постепенно сдали в комиссионку мебель и вещи. Осталось лишь то, чего нельзя было продать даже на «блошином» рынке: этот вечно пугающий острыми зубами пружин диван, царапанный-перецарапанный стол, хромые стулья…

Мама хотела продать и родительскую икону, но какая-то бабушка сказала, что она называется «Всех Скорбящих Радость», и если мама будет молиться перед ней, то Бог и Пресвятая Богородица непременно придут на помощь. Никто на свете уже больше не мог помочь им, и мама послушалась совета. Она сделала из баночки лампадку и, наливая в неё дешёвого масла, отчего та почти сразу же гасла, стала молиться, а потом ходить в храм, где до и после службы просила милостыню. И, удивительное дело, продавать им давно уже было нечего, денег достать неоткуда, потому что маме из-за болезни пришлось оставить работу, но еда, пусть самая простая и черствая, в доме не переводилась. Сегодня, после первой звёздочки, они даже поужинали по-праздничному — чёрным хлебом с селёдкой и луком!

А вот завтра, холодея, вспомнил Серёжа, им совсем нечего будет есть. И тут он понял, чем может помочь маме! Если она не в силах пойти за милостыней, то должен идти он! Нужно было только дождаться, когда мама уснёт или погаснет лампадка, чтобы он мог незаметно уйти из дома. Но огонёк в этот раз почему-то горел и горел. К счастью, мама вскоре задышала по-сонному ровно, и Серёжа, наскоро одевшись, неслышно скользнул за дверь.

Улица встретила его разно-цветным сиянием и многоголосой суетой. Люди, смеясь и радуясь празднику, шли — одни обгоняя его, другие навстречу… Десятки, сотни, тысячи людей, и ни одному из них не было дела до одиноко идущего мальчика, у которого дома осталась больная мать. Серёжа шёл, и ему казалось, что всё это он уже где-то видел и слышал, причём совсем недавно.

«Ах, да! — вспомнил он. — В святочных рассказах». И хотя в ближайшем храме Всенощная уже отошла, его не покидало ощущение, что с ним тоже может произойти что-то необыкновенное. Он уже не шёл — бежал по улицам. И только раз, проходя мимо большого магазина, остановился и долго, расплющив нос о витринное стекло, смотрел на ломившиеся от всяких вкусностей прилавки и на огромного плюшевого мишку в отделе подарков.

Наконец, встав на паперти, Серёжа робко протянул руку и, завидев приближающихся людей, выдавил из себя непривычное:

— Подайте, ради Христа!

Первый рубль, который вложил ему в ладошку старичок, он запомнил на всю жизнь. Потом одна женщина дала ему две десятикопеечные монетки, а другая — пряник. И всё. После этого переулок перед храмом как вымер. Серёжа понял, что, опоздав к началу службы, он должен дождаться её окончания, когда начнут выходить люди. Он присел на корточки и, не опуская ладошки — вдруг всё же кто-то пройдёт мимо, — почувствовал, как быстро проваливается в сон.

…Очнулся он от близкого громкого разговора. Серёжа открыл глаза и увидел высокого красивого мужчину в распахнутой дублёнке, с толстой сумочкой на ремешке, какие носят богатые люди

— Можешь поздравить! — говорил тот кому-то по трубке-телефону. — Только что исповедался и, как говорится, очистил сердце! Такой груз с души снял… Всё, еду теперь отдыхать!

— Подайте… ради Христа! — испугавшись, что он сейчас уйдёт, с трудом разлепил заледенелые губы Серёжа. Мужчина, не переставая разговаривать, достал из кармана и небрежно протянул — Серёжа даже глазам не поверил, но каких только чудес не бывает в Рождественскую ночь — сто рублей! «Спасибо! — прошептал он и сбивчиво в порыве благодарности принялся объяснять: — У меня ведь мама больна… рецепт… есть нечего завтра… было…»

— Хватит с тебя. Остальное Бог подаст! — поняв его по-своему, отмахнулся мужчина. И тут произошло что-то странное, удивительное! Мужчина вдруг изменился в лице. Брезгливое выражение исчезло, и на смену ему пришло благоговейное. Он с восторгом и почти с ужасом, глядя куда-то выше и правее головы мальчика, стал торопливо расстегивать сумочку, бормоча: — Господи, да я… Господи, да если это Тебе… Я ведь слышал, что Ты стоишь за нищими, но чтобы это было вот так… здесь… со мною? Держи, малыш!

Серёжа обомлел — это были доллары… Но его пальцы так задеревенели на морозе, что не смогли удержать этого богатства.

— Господи, да он же замёрз! Ты ведь замёрз совсем! — обращаясь уже к Серёже, воскликнул странный мужчина и приказал: — А ну, живо ко мне в машину, я отвезу вас… тебя домой!

Мужчина не был пьян. Серёжа, хорошо знавший по папе, какими бывают пьяные, сразу понял это. Он очень хотел оглянуться и посмотреть, кто это так помогает ему, но, боясь, что мужчина вдруг исчезнет, покорно пошёл за ним следом. В машине, отмякая в тепле, он сначала нехотя, а потом увлекаясь, стал подробно отвечать на вопросы, как они с мамой жили раньше и как живут теперь. Когда же дошёл до того, каким был у них праздничный ужин, мужчина резко затормозил и повёл Сережу в тот самый большой магазин, у витрины которого он любовался недоступными ему товарами… Вышли они нагруженными до предела. Мужчина нёс пакеты, в которых были сыр, колбаса, апельсины, конфеты и даже торт, а Сережа прижимал к груди огромного плюшевого мишку.

Как они доехали до дома, он не помнил. Всё происходило как во сне. Пришёл он в себя только тогда, когда, предупреждённый, что мама спит, мужчина на цыпочках пробрался в комнату, осмотрелся и прошептал: — Господи, да как же Ты сюда… да как же они здесь… Значит, так! Рецепт я забираю с собой и завтра же отвожу твою маму в больницу. Папой тоже займусь. Ты пока поживёшь у моей бабушки. А здесь мы за это время такой ремонт сделаем, что Самого Господа не стыдно принимать будет! Кстати, — наклонился он к уху мальчика, — а Он часто у вас бывает?

— Кто? — заморгал Сережа.

— Ну, Сам… Он! — Мужчина замялся и показал взглядом на икону, перед которой продолжала гореть лампадка. — Иисус Христос!

«Так, значит, это был Он? — только теперь понял всё мальчик. — И всё это — благодаря Ему?!»

Через полчаса Сережа, проводив мужчину, лежал на своей расшатанной раскладушке и слушал, как дышит во сне даже не подозревавшая ни о чём мама. За окном быстро наступало светло-синее утро. Берёза не хотела больше быть елью. Но ему теперь не было грустно от этого. Он знал, что в следующем году наконец-то и у них обязательно будут настоящая ёлка и святки.

Евгений САНИН

предыдущая    следующая