Издание газеты |
|
|||
НАШИ ИЗДАНИЯ | «Православный Санкт-Петербург» «Горница» «Чадушки» «Правило веры» «Соборная весть» |
Молилась она по руке. Ведет пальчиком по ладони и повторяет имена. Говорили, что все ее духовные чада записаны у нее на ладошке, вся Россия…
Рассказывали, как однажды на праздник Казанской иконы Божией Матери пропала Любушка из дома… Встревожились женщины, жившие со старицей. Куда пойти могла, если и по избе едва двигалась? Отправились искать и нашли в церкви.
- Добрела-то такую дорогу как? - удивлялись.
- Так не одна шла… - ответила Любушка. - Богородица пособила.
Много таких историй про Любушку рассказывали, а ездили к ней за советом, за молитвою.
Любушка послушает гостя, потом пошевелит пальцами, будто книгу листает, и ответ даст. От многих я слышал, что советы эти помогали жизни наладиться. Обращались к Любушке со своими бедами и мирские люди, и священники, и маститые протоиереи.
Рассказывали, что однажды привезли к Любушке девочку с сухой рукой. Никакие доктора не помогали, а старица погладила девочку по руке - и восстановилась рука… Девочка потом призналась, что испытывала в эти мгновенья необычайную легкость во всем теле.
† † †
Однажды я тоже сподобился побывать у Любушки. В Сусанино мы с женой приехали в компании православных поэтов. Было это зимой. День выдался морозный, чистый.
Дом Любушки мы нашли легко. Любушку в Сусанино знали все. По утоптанной тропиночке вошли во двор и поднялись на крыльцо.
Потом долго стояли в небольшой комнатке возле жарко натопленной печи - ждали, пока позовут к Любушке. Женщина, назвавшая себя "грешницей Анфисой", взяла продукты, которые мы принесли, и как-то сразу расположилась к нам.
- Ходят-то, ходят-то, - вздохнув, пожаловалась она. - А ведь разные люди… Матушке-то тяжко очень, когда не одни приходят…
- Так мы тоже вроде как целой компанией… - засмущались мы. - Мы не знали…
- Это ничего что компанией, - сказала "грешница Анфиса". - Главное что - одни. А та, - она кивнула на дверь в комнату. - Не… Та не одна пришедши…
И, повернувшись к иконам, пере- крестилась.
Наконец дверь в комнату, где находилась Любушка, отворилась, и из нее вышла женщина лет тридцати. На щеках - красные пятна, глаза - неспокойные. Женщина, похоже, занималась какой-то издательской деятельностью. Порывшись в сумочке, извлекла целую пачку бумажных иконок.
- Любушке хотела оставить, - сказала она. - Наша продукция…
- Нет, нет! - замахала руками "грешница Анфиса". - Заберите. Не надо нам.
Когда женщина ушла, я все-таки не удержался и спросил у Анфисы, почему отказалась от иконок. Разве иконы могут быть лишними?
- Дак не знаю… - простодушно ответила Анфиса. - Вся стена иконками увешена. Любушка у нас ведь как говорит: что вы думаете? - это нарисовано? Нет… Это не рисунки, не фотографии. Это сами святые и стоят… Это для других икона - картинка, а для Любушки - нет. Сколько ни будет икон, а каждой она поклонится. Хоть и нету сил-то, и так едва на ногах стоит… Да ведь и закрепить такую иконку не знаешь как. Того и гляди, упадет… Не знаю уж, чего бумажками иконы печатают… А Любушка плачет потом.
На этом разговор с "грешницей Анфисой" прервался. Меня позвали к Любушке.
† † †
Растерявшись, я вошел в комнату, вся стена которой действительно была завешена иконами, и увидел низенькую сгорбленную старушку.
Опираясь на клюку, неподвижно стояла она возле стула, на который мне и велела сесть присутствующая в комнате женщина.
- Вы громче спрашивайте! - сказала она. - Совсем плохо слышит матушка.
И совсем растерялся я.
Мне стало жалко Любушку - она напоминала больную бабушку, и только глаза были такие голубые, чистые-чистые… такие чистые глаза, наверное, бывают у ангелов…
Но растерялся я по другой причине. Только теперь и сообразил, что не знаю чего спрашивать. Можно было придумать какой-нибудь праздный вопрос, только зачем спрашивать то, что самого не слишком волнует? А что волнует?
Если честно, то больше всего занимал меня вопрос, отчего я так переживаю порою, как выглядел в глазах того или иного человека, и при этом почти не думаю, как выгляжу в очах Божиих?
Впрочем, и это не вопрос, по- скольку ответ на него известен наперед. Понятно, что если человек живет праведно, то ему и хочется, чтобы Бог видел его. А коли грешишь, то не только не хочется этого, но хочется, чтобы Бога как бы не было вообще.
Нет… Что-нибудь надо было, конечно, спросить. Я бы и спросил. Но не сообразить было нужного вопроса в этой комнате, где с безчисленных икон и иконок смотрели на тебя со стен не рисунки, не фотографии, не полиграфические воспроизведения святых, а сами святые…
- Помолитесь за меня, пожалуйста, - еле слышно проговорил я.
Что-то неразборчивое проговорила Любушка.
- Что? - спросил я.
- Имя ваше она спрашивает… - сказала женщина.
- Николай.
Любушка что-то перевернула в своей невидимой книжке и, опустив голову, беззвучно зашевелила губами.
Я вышел.
Так и осталась Любушка в памяти - сгорбленная, маленькая, с беззвучной молитвой на устах, окруженная стоящими вокруг нее святыми.
† † †
Многие видели Любушку такой, многие такой ее и запомнили…
Многие петербуржцы ездили к Любушке из года в год, и они рассказывали, что хотя и идут годы, а Любушка не меняется. Такое впечатление было, что уже давно она живет как бы вне нашего времени.
И казалось, что так будет всегда, но потом вдруг уехала Любушка из Сусанино.
- Уезжаю, - как передавали, сказала она. - Никто не молится здесь, только говорят…
† † †
А последние годы блаженная Любушка, как в дни своей молодости, провела в странствиях…
Побывала она в основанной преподобным Амвросием Оптинским женской обители в Шамордино, была в Дивеево… Около года старица провела в Николо-Шартомском монастыре Ивановской области, 29 января 1997 года перебралась блаженная Любушка в Вышний Волочек.
В свое время по ее благословению приняла здесь игумения Феодора полуразрушенный и заселенный воинской частью Казанский монастырь. Много раз опускались у нее руки, но Любушка не разрешала ей оставить начатое дело, укрепляла Феодору молитвами и советами.
И вот теперь и сама прибыла к своей духовной дочери.
- Вот я и приехала домой… - сказала она.
Игуменья Феодора очень опасалась, как бы не уехала матушка.
- Вас не будет, - говорила она Любушке, - и я не смогу без Вас.
- Потерпи до лета, - отвечала блаженная.
В конце лета она начала болеть. Ей сделали в Твери операцию, но операция не помогла.
10 сентября в 22 часа Любушка по-просила причастить ее, и все поняли, что она готовится отойти. Сестры начали подходить попрощаться с Любушкой. Она у всех просила прощения и молилась за всех. Все время писала пальцем на руке.
11 сентября в день Усекновения главы Иоанна Предтечи в 11 часов ее причастили в последний раз.
До последней минуты Любушка была в сознании и молилась.
Еще при жизни Любушка говорила, что Сама Матерь Божия Казанская придет за ней в белом платье, и вот за полчаса до смерти лицо ее начало просветляться.
Похоронили Любушку 13 сентября 1997 года возле Казанского собора с правой стороны алтаря. А на следующий день 14 сентября, по старому стилю 1 сентября, наступило церковное новолетие.
Вот оказывается, до какого лета просила блаженная потерпеть игуменью Феодору.
Николай КОНЯЕВ