Главная   Редакция    Помочь газете
  Духовенство   Библиотечка   Контакты
 

Издание газеты
"Православный Санкт-Петербург"

 

  НАШИ ИЗДАНИЯ    «Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

        

 

К оглавлению номера

«Православное слово», Волгоград

МЕСТО БЕЗ БОГА?

Рассказа священника

Проверка

Всех, кто на зону приходит, зэки испытывают сначала. Вообще на зоне ни одного явления нет, которое бы они не проверили, - чего это стоит. Когда я пришел, мне устроили такую беседу - я только потом почувствовал, что это не беседа, а допрос, что ответы мои их не интересуют, не интересует, что я говорю и - как я это говорю. Много-много вопросов, и тут главное не смутиться, не стушеваться. Спрашивают: "Зачем на зону приехал, что тебе тут нужно?" - "Приехал, чтобы у вас тоже была возможность души свои спасать". - "А мне это не нужно!" И здесь, если бы я растерялся, а потом начал из книжек проповедовать, что это всем нужно, что без этого нельзя, они бы сразу почувствовали, что это фальшь, что я просто заученные слова говорю, а в душе у меня другое. Но православному человеку легко - я ведь там послушание несу! Я так и говорю: "Не нужно - значит, не нужно, я никого не собираюсь принуждать. Вообще - пошел бы я разве к вам по доброй воле? Приятно мне это, что ли? Никогда бы не пошел! Это послушание мое, я здесь должен служить". Говорят: "Мы, батюшка, совсем не против". Вот так проверяют они, чего ты стоишь.

Преступники

Был у меня поначалу такой помысел, искушение: как их там причащать на зоне? Нельзя их причащать. Это же потерянные люди: человек, когда тяжкие убийства совершает, у него же психика меняется и все мировосприятие. Какая-то грань переходится, за которой человек не может тем же остаться. За грехи такие надо епитимью накладывать. А епитимья - это что? Это отлучение от причастия. Но если им епитимью сообразно их преступлениям давать, это они по 20-30 лет причащаться не будут! И останутся, значит, без всякой помощи. А как там без помощи? Церковь - единственное, что их на зоне может спасти, там все так устроено, что исправиться, перевоспитаться невозможно, а можно только дальше падать.

И помысел этот отошел. Так сложилось, что более года епитимью не назначаю. Если кается человек искренне - значит, что-то осталось в душе. В общем-то, это такие же люди, только попавшие в беду. Есть там и невиновные, есть такие, которые за небольшие провинности большой срок получили. У нас ведь как бывает: увел какой-то человек мать семейства, соблазнил, семья распалась, дети несчастливы, и женщину погубил. А другой телевизор в этой семье украл. Чей грех больше, какое "воровство" тяжелее для семьи? Но первому от людей - почет да уважение за молодечество, а второго - в тюрьму. Так что суд человеческий не может быть справедливым.

Но если сидит человек за дело - хорошо это, что хоть какое-то он наказание несет, какие-то страдания претерпевает за то, что закон Божий попрал.

Община строгого режима

У нас там большая территория за колючей проволокой - три зоны: две общего режима и одна строгого. Всего примерно 4500 человек. Та, которая строгого режима, гораздо лучше: там есть какое-то постоянство, там люди надолго устраиваются жить и не портят жизнь себе и другим мелкими пакостями. Складывается какая-то община, какие-то отношения. А на зоне общего режима нет постоянства, люди меняются, отношения выстраивать не стремятся. И дисциплины там меньше.

На зоне строгого режима есть у нас церковь и при ней постоянная церковная община, 15 человек (остальные - "праздничные" и "пасхальные"). У них есть свой староста, замечательный человек. Я ему очень благодарен за помощь. Он, конечно, по природе своей никакой не преступник - живи он в старые времена, никогда бы преступником не стал. Он дружинник по натуре, воитель. Служил он в десантных войсках, потом его за участие в драке посадили. Уже будучи старостой, он все, что я им приносил с кануна (печенье, мед), раздавал старикам, которые на зоне живут.

За время служения у меня сложилось убеждение, что на зоне необходимы два направления работы: создание церковной общины и отвоевывание для нее духовного пространства. Без общины нет спасения. Человек быстро разочаровывается в своих силах и отчаивается. Община держит его в этом момент: "Где двое или трое собрались во имя Мое, там Я посреди них", - говорит Господь.

В нашу общину пришли те, у кого какой-то образ Церкви в сердце сохранился. У кого мать верующая, родственники, кто сам в детстве крещен был, кому в письмах пишут: "Ты крестик свой носи…" - за кого дома молятся… Некоторые сначала приходят просто развлечься. (Там это тоже развлечение, им же делать нечего совсем. Работают на зоне - 10% - раньше 100% работали, остальные, как тюлени, валяются на нарах, в потолок плюют, телевизоры и видео смотрят, там - боевики всякие, насилие, т.е. то, за что они здесь и сидят. Летом некоторые спортом занимаются - в настольный теннис играют, а так делать совсем нечего).

У общины этой свой устав, уклад. Служба бывает раз в две недели, но каждый день они вместе собираются на утреннее правило, а после него вместе читают три канона и акафист. И вечером правило. Администрация уже знает и не препятствует им собираться. Все они с большим благоговением делают. В алтарь без благословения никогда не войдут, а кого благословили - входят с величайшим трепетом. До того как на зону попасть, они в храм не ходили, не знают, как там обычно себя ведут, поэтому обо всем этом из книг узнают. А в книгах что написано? В храме стоять на одном месте, не разговаривать, сосредоточенно молиться и бороться с помыслами, которые тебя отвлекают от молитвы. Вот они и стоят, за всю службу с места не сдвинутся, даже с ноги на ногу не переступят, с благоговением, трепетно. С помыслами борются. Приходят к такому как-то раз во время молитвенного правила, о чем-то спросить, а он стоит, внимания не обращает. Перед ним уже руками машут, на часы показывают, на аналой ложатся перед носом, а он стоит, не шелохнется. Делать нечего, 40 минут так ждали. Он молитву закончил, из церкви вышел, дверь запер и только после этого спрашивает: "Что случилось-то? - "Да нам это вот нужно!" - "Да это не ко мне, - говорит, - это к такому-то обратитесь!"

Храм

В храме они все своими руками сделали: рамы резные для икон, подсвечники, дарохранительницу даже. С удовольствие делают и красиво. Надо только им образец принести показать, они по образу сделают. А изнутри, от себя они, конечно, пока не могут, потому что нет в них еще духа церковного, не знают, они этого, не видели. Как-то им администрация поручила расписать храм, иконы написать - тем же зэкам, что плакаты всякие малюют. Так это ж страшно смотреть, что получилось! Приходишь - на тебя зэки со всех стен смотрят, лики зеленые, красные! Уж лучше купить софринских картонных икон и в рамочки резные вставить.

Между двух огней

Это все - о зоне строгого режима. А на зонах общего режима молитвенные комнаты находятся в штабах, в одном помещении с воспитательными отделами. Тяжело это, мешает очень. Церковь на зоне должна быть духовно независима и от зэков, и от администрации (конечно, соблюдая какие-то необходимые правила). Пока же она остается как бы под крылом лагерного начальства. А для человека с зоны идти молиться в блок администрации - это большое препятствие и искушение. Он там себя не очень уютно чувствует, и на зоне к нему может недоверие возникнуть - мало ли зачем он туда пошел? Мы уже просили администрацию перенести эти молитвенные комнаты, есть там такая возможность. "Платите, - говорят, - миллион - перенесем". А ведь им это никаких денег не будет стоить, заключенные сами все сделают, все перенесут и обустроят с большим удовольствием. Но нет, начальству это не нужно. Пока формально подходят - для галочки, для отсчета. С них спрашивают: какую воспитательную работу ведете? Они отчитываются: вот, есть молитвенная комната, священник приезжает.

Зэки некоторые тоже могут попытаться как-то использовать церковь в своих интересах - церковь ведь не станут "шмонать", обыскивать, значит, там можно что-то припрятать недозволенное. Церкви нужно сохранять независимость и от той, и от другой стороны.

Можно было бы, конечно, пойти и по другому пути: прийти с подарками, попросить администрацию, чтобы всех собрали, подарить подарки, поговорить о том о сем. Так, может быть, больше бы людей в церковь пришло, да и потом бы приходило. Да не может быть, а точно больше! Но насколько это будет серьезно, глубоко?

Протестанты, например, так и делают: приезжают, дарят подарки разные, улыбаются. У них получается что-то вроде тусовки. А что бы зэкам не потусоваться? Это никаких усилий от них не требует. Глубоко-то протестанты не копают, им этого не нужно, но у них отчетность строгая: выделили деньги на программу, нужно отчитаться, сколько потратили, на что, сколько зон обошел, сколько людей привлек. Их стиль на зоне - приспособиться. С администрацией они - одни, с зэками - другие, но тоже "свои в доску".

А если серьезно подходить, то не может быть такой жизни - сразу и по тем, и по другим, и по третьим законам. Нужна свобода духовная, которая в Церкви дается, надо почувствовать ее и стоять в ней, не приспосабливаясь ни к кому. Несколько лет назад был у нас на зоне строго режима один очень серьезный конфликт между церковной общиной и местными "блатными". На зоне для разбора таких конфликтов есть "смотрящий", который судит по воровским законам, и как он рассудит, так зона свой суд и вершит. И вот дело дошло до драки, староста взял в руки железный лом. "Смотрящий" рассудил и говорит: "Ты же знаешь, что по закону тебе должны сломать руку?" Он говорит: "Ломайте!" И руку протягивает. "Но тогда я им по закону должен голову проломить". "Почему?" "Потому что разве это по человеческому закону - в алтаре, в святом месте, спиртное хранить?" Смотрящий говорит: "Мне не так об этом сказали". Расспросил, как дело было. "Все, - говорит, - вопросов нет больше". Слава Богу, обошлось все, но староста ведь не отступился и готов был стоять до конца. Такая твердость нам необходима постоянно, чтобы иметь свое духовное пространство в этом аду. Кто-то должен совершить подвиг, не подчиниться никакому влиянию, давлению, поскорбеть за истину, и тогда Господь освятит это место.

Воровской закон

С некоторыми вопросами я впервые на зоне столкнулся. Даже не понял поначалу. Например, там у них есть такая категория - "опущенные". С ними по законам зоны никто не может даже из одной посуды есть. И вот для других зэков, которые только-только к вере приобщились, на Причастии смущение: Чаша-то одна, лжица одна! Как же им из одной чаши причащаться? Приходится объяснять им, что нет здесь для православного человека никакой преграды, и что не будет никогда отдельной чаши - это кощунство самое настоящее!

Но законы зоны во многих въедаются крепко. И разделения все, и стиль поведения, который тебе по "статусу" полагается. Как-то идет у нас служба в храме. Пришел один и стал раскорякой посередине, спиной к алтарю. Ко мне лицом, весь перекособочился, руки в бок. Я после молебна спрашиваю: "Это что было такое? Что за раскоряка? Оказалось, "авторитет" местный. И ведь он ничего плохого не хотел, оскорбить там или еще что-то. Он просто по-другому уже не может.

Изменение души

Люди, к которым я прихожу, очень трудно, долго и почти незаметно меняются. Что им больше всего мешает к Богу прийти? Злопамятство, которое они в душе носят. На жизнь, на людей. И злопамятство это - такая печать, что человек вроде и пошел бы, да что-то его не пускает. Такая там брань внутренняя идет, такое напряжение, что воздух от него звенит. Но злопамятство это отступает и побеждается, если ты кому-то какую-то милость, утешение подал. С кем-то поговорил или, наоборот, промолчал, кому-то в чем-то помог. Поэтому начинается там все не с молитвы (какая у них там молитва? начало только), не с поста (ну какой там пост), а с милости, которую кому-то оказал. Добрый, от сердца, поступок - это прямой путь к тому, чтобы почувствовать присутствие Божие и Его помощь, благодать, любовь. Преподобный Исаак Сирин говорит: где милость совершил, там и Бог рядом. Только так они и могут почувствовать присутствие Божие - тут сразу и помощь от Него, и утешение. И потребность уже и каяться, и поститься, и молиться.

Иеромонах Ярослав (ШАДРОНОВ), пос.Вадино, Смоленская обл.