Главная   Редакция    Помочь газете
  Духовенство   Библиотечка   Контакты
 

Издание газеты
"Православный Санкт-Петербург"

 

  НАШИ ИЗДАНИЯ    «Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

        

 

К оглавлению номера

«Благовест», Рязань

РУССКИЙ МУЧЕНИК

Недавно в одной из передач «Русского Дома» был представлен материал о подвиге в чеченском плену русского солдата Евгения Родионова. Девятнадцатилетний юноша устоял перед пытками, отказался сменить Православную веру и снять с себя крест, за что бандиты обезглавили его.

Движимый желанием узнать все об этом человеке, я узнал телефон матери воина и, попросив ее о встрече, выехал. Подробно расспросив о цели моего приезда, Любовь Васильевна согласилась рассказать о Евгении. Это - повесть о юном исповеднике христианской веры конца уходящего столетия.

Крещен Евгений был в детстве. Это была скорее дань традиции. Родители его, как и большинство из нас в советские семидесятые, редко вспоминали о Боге. Одной из отличавших его черт было упорство. В двенадцать лет он надел на себя крестик и более не снимал его. Рос он физически крепким. Занимался боксом, даже добился второго места в турнире, но внезапно ушел оттуда, сказав только: «Не могу бить людей по лицу».

Внутреннее духовное состояние сына осталось для матери загадочным: «Я сейчас сама у него вере учусь, а тогда все внимание работе уделяла, чтобы одеть, прокормить, чтобы он обделенным себя не чувствовал. Он ведь без отца рос, с мужем мы разошлись. Но Евгений любил нас обоих. Из-за этой любви никого больше себе не искала. Жила для сына».

Мальчик он был не замкнутый, друзья были, но что-то в себе носил, что-то обдумывал. Ездил на службы в Подольский храм, но у кого там окормлялся - неизвестно. Всегда носил на себе христианский пояс: «Живый в помощи Вышняго в крове Бога Небеснаго водворится...» В нем и в армию поехал. Когда пришла повестка - в военкомат сразу пошел, не увиливал. Как парня крепкого, не имевшего отклонений и приводов в милицию, Евгения определили в пограничные войска. Из «учебки» он писал матери нежные, полные любви, стихи. Читая их, она чувствовала, что уже тогда сын прощался с ней. Хождение по кругам ада на земле для Любови Васильевны началось с получения телеграммы о том, что сын самовольно оставил военную часть.

Некоторое время прошло в переписке с войсковой частью. Она убеждала, что сын не мог дезертировать. Ей не верили - по подвалу дома стали рыскать милиционеры. Почувствовав беду, мать решила ехать к последнему месту службы сына - на чечено-ингушскую границу. Командир части, где служил Евгений, не поинтересовавшись, как она добралась, где разместилась, не голодная ли, не предложив ей даже присесть, недовольно буркнул, что мол, немного не разобрались: ее сын не дезертир, в плену он. По прибытии из «учебки» его с тремя солдатами отправили на блокпост. К блокпосту подъехала вплотную машина «скорой помощи», из нее выскочили боевики и, подхватив солдатиков, затолкали в машину и увезли в Чечню.

Она решила идти к Сергею Ковалеву, активно развернувшемуся с «Комитетом матерей». «Комитет» почему-то оказался из одних чеченок, получавших от Ковалева гуманитарную помощь. В их окружении Ковалев заорал на мать: «Зачем ты пришла ко мне? Вырастила убийцу». В начале этих хождений ей повстречалась Любовь Мелихова, мать другого военнопленного. Она дала Любови Васильевне важный, почти пророческий совет: «Твой сын кроме тебя никому не нужен. Ты обойдешь всю Чечню, всех их бандитских командиров. Никогда перед ними не рви на себе волосы, не валяйся в пыли. Не делай, как они. Веди себя достойно». Так и старалась она поступать в дальнейшем, насколько хватало сил. Так все и вышло.

Поиски сына привели ее в станицу Асиновскую. С теплотой вспоминает местного настоятеля отца Василия. Он с общиной принял ее, накормил, предложил пожить при храме, осмотреться - новичку в Чечне опасно. В этом храме она приняла первое Причастие Святых Тайн. Асиновская ранее была казачьей станицей, теперь же осталось несколько дворов. Приедут ночью казаки на БТР: «Отец, надо панихиду бы отслужить по погибшим». Не медля ни минуты, облачается отец Василий, лезет в машину и едет отпевать павших...

Мать Евгения обошла всю Чечню. Была у Масхадова, у Гелаева, у Хоттаба. Именно у Хоттаба удалось сделать фотографию на «полароиде», где в кадре оказалась вместе с ним; обычно они с женщинами не фотографируются. В дальнейшем эта фотография была своеобразным пропуском при переходе на территорию другого отряда. Молилась Богу своими словами и жива оставалась чудом.

В одном из высокогорных лагерей в Шатойском районе условия содержания пленных были изощренно жестокими. Из 150 пленных в живых осталось 55. Солдаты Клочков и Лимонов изменили вере, стали мусульманами. Их поставили сначала охранять пленных - охраняли; затем добивать их - добивали. А потом произошло самое страшное. Когда до этого лагеря добралась группа матерей, к ним выпустили пленных. И Лимонов, окруженный чеченскими и иностранными камерами, сказал своей матери: «У меня матери нет, у меня только Аллах. Я не Костя, я - Казбек». Его мать осела на землю и на глазах пожелтела и засохла, как сломанная ветка. Истерики не было, она тихо сгорела, еле слышно произнеся: «Лучше бы ты умер». Вспоминая увиденное, Любовь Васильевна всякий раз благодарит своего сына за то, что он не предал ее, не предал своей веры.

Евгений Родионов был казнен 23 мая 1996 года под Батумом в день своего девятнадцатилетия. Мать находилась тогда в семи километрах от него. 24 мая Батум был взят, а через две недели оставлен нашими войсками. О том, что сын был взят в плен именно Хайхороевым - Любовь Васильевна узнала только 21 сентября того же года. Тот сначала врал, что сын погиб во время бомбежки. Потом, нервничая и хватаясь за кобуру, рассказал, что казнил сына: «Я предупредил весь мир: не прекратите бомбить, начну казнить пленных». Шестнадцать раз Хайхороев ставил разные условия выдачи тела сына. Тянул время, чтобы оно сильнее разложилось и не было видно, как именно он казнил Евгения. У них был внутренний приказ от Масхадова - обезображенные тела не выдавать. В конце концов отправил мать искать могилу на минное поле. При этом погиб помогавший Любови Васильевне капитан, подорвавшись на мине. У него осталось двое детей...

Бандит в конце концов согласился отдать тела четверых пограничников, запросив сорок миллионов рублей. Или всех, или никого. Таких денег у матери не было. Но на Ханкале ее нашел ее нашел очередной посредник: «Давай, сколько у тебя есть. Я покажу, где их зарыли. Буду ждать на краю Батума. Клянусь». Она знала, что верить было нельзя. Но в этот раз произошло чудо - в назначенное время ее ждал посредник. Он указал квадрат: 100 на 100 метров. Пришло отчаяние. Как же найти? С момента гибели прошло более полугода, земля завалена опавшими листьями. «Не бойтесь, мама, обязательно найдем», - утешали ее солдаты. Но она там у реки стала просить Бога обрести тело сына. Денег нет, сил после десяти месяцев блужданий по Чечне тоже нет. Нет более и никакой надежды. В любой момент могут нагрянуть чеченцы, ведь они находятся на территории «свободной» уже «Ичкерии». Она сказала сопровождавшему ее полковнику Попову, что не поверит в смерть сына, пока не увидит тело. И тут крики солдата: «Крест! Крест!» Одиннадцать часов вечера, в ночной тьме разрытая, при свете фар, воронка. В ней три тела. И на одном из них сияет, как золотой, простенький крестик ее сына.

На этом хождения по чеченскому аду не закончились. Пока перевозила тело сына в Ростов, он снился ей, все просил: «мама, помоги!» И мать солдата вновь решила идти в Чечню, чтобы не оставлять там голову Евгения. Любовь Васильевна пришла в Ачхой-Мартан, нашла того чеченца-посредника и сказала ему: «Деньги ты у меня взял, а сына мне из морга без головы не отдают - не могут опознать». Тот ей поверил и указал место, а затем сам принес голову. Наверное, тоже участвовал в казни. За время пребывания в Чечне она пересмотрела немало голов и даже черепов, и всякий раз не было сомнения - не он. Сейчас точно знала: он. Уложив голову в сумку, выбиралась из Чечни. В Ростов возвращалась поездом. В вагоне к ней пристала проводница: «Что вы там везете? Такой запах». Показала. «Это мой сын». Проводница закричала: «Сумасшедшая». Мать ответила: «Я-то нормальная...»

Далее начались мытарства, связанные с отправкой тела Евгения на родину. Денег не было ни копейки. Квартира, в которой они жили с сыном, заложена, вырученные деньги пошли на уплату «чеченских услуг». Пограничники почему-то посчитали, что не их забота заниматься отправкой и похоронами солдата. Пришлось давать телеграмму самому Бордюже, в чьем ведении пребывали тогда пограничные войска.

Бордюжа для разговора с ней собрал целый военный совет. Ей-то, может, и надо было только услышать от него человеческое: «Прости, мать». Но как вошла в кабинет, увидела их лица, поняла: «стена». Государственные мужи стали выражать недовольство: «Вы, мамаша, нас от государственных дел отвлекаете». Не выдержав, изможденная женщина сдернула со своей обритой от вшей головы парик и затрясла им перед носом Бордюжи: «Посмотри, во что вы меня превратили. Вы забрали у меня здорового сына. теперь вы говорите, что искали его. Это я его искала и нашла. Вы даже похоронить его не можете». Мужей это не проняло, но в Бордюже, похоже, что-то шевельнулось, и он отдал какие-то распоряжения в Московскую область.

Дома она сама переложила сына из «цинка» в гроб, укрыла саваном. Друзья Евгения выбрали хорошее место для могилы на ближайшем погосте. Местный батюшка совершил отпевание. В этот день, пролежав долгое время на могиле сына, скончался от инсульта его отец, Александр. Похоронила и его.

Когда я слушал Любовь Васильевну, мои глаза туманились, и порой мне казалось, что смотрит на меня Родина-Мать с военного плаката, только не грозная и призывающая, а спокойная и уставшая. Говорила она тихо, без пафоса. В судьбе ее Евгения сошлись судьбы многих русских солдат. Не из газет и телепередач, а через конкретное отношение к ее сыну, к другим солдатам, она знает - кто друг, а кто враг. Кто воевал против них, предавал их - тот против России. Ни один аналитик Генерального штаба или бандитский полевой командир не знает о чеченской войне более этой женщины.

Юрий ЮРЬЕВ