Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты			Издание газеты "Православный Санкт-Петербург"
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

ВЕРА В БЕССМЕРТИЕ

Вера в бессмертие и неверие в него отражается на каждом человеке, на каждом шаге его, на каждом поступке, от самых серьезных моментов нашей жизни до повседневных мелочей. Между верующим и неверующим человеком лежит целая пропасть, они никогда не поймут друг друга. Если один человек верит, что земная жизнь есть краткий миг, которым приготовляется человек для вечного своего бытия, а другой убежден, что прожив 10-20-30 лет, человек умрет, истлеет и это все, то не ясно ли, что каждое переживание, каждое слово, все оценки и понятия у этих людей будут разные.

Мы читаем у преподобного Серафима следующие слова: «Наша жизнь — одна минута в сравнении с вечностью, и потому ничего не стоят, по Апостолу, нынешние временные страдания в сравнении с тою славою, которая откроется в нас». Какая великая истина для человека веры! Какая нелепость для неверующего человека!

Если земная, мимолетная жизнь с ее временною скорбью есть лишь узкий путь в Царство Славы, то разве не истина, что временные страдания «ничего не стоят» в сравнении с тою славою, которая откроется в нас. Но какая дикая нелепость — слова эти для того, кто уверен, что жизнь дана человеку на несколько лет. Для него нынешние скорби — это все, ибо они отнимают от него земные наслаждения. Время стремительно несет человека к могиле, и каждый миг, отравленный скорбью, не вознаградим ничем.

«Чадолюбивый отец, когда видит, что сын его живет беспорядочно, наказывает его, а когда увидит, что он малодушен и наказание сносит с трудом, тогда утешает. Так поступает с нами и благий Господь и отец наш, употребляя все для нашей пользы, — как утешение, так и наказание по Своему человеколюбию».

Как близки, как понятны эти слова для верующей души! Как чувствует каждый человек на своей собственной жизни эту заботу чадолюбивого Отца в нашем спасении! Сколько раз каждого из нас наказывал и утешал Господь...

Какая нелепость, какое безумие все это для неверующего человека! Какой Отец? Какое наказание? Какое утешение? Есть удача и неудача, есть ловко устроенное благополучие, и есть то, что называется «не повезло».

«Когда мы отвращаемся от человека или оскорбляем его, тогда на сердце нашем как бы камень ложится».

Кто из нас не пережил этого страшного камня нелюбви к человеку? Как светло, и легко, и радостно на душе, когда нет ни к кому вражды. Как часто страдает больше тот, кто потерял любовь к человеку, чем тот, кого перестали любить. Неверующий подумает: «Какой вздор, какая глупость! Страдать от того, что нанес кому-то оскорбление! Вот когда тебя оскорбляют — тогда действительно неприятно. Но поспеши отомстить за это оскорбление вдвое — и великолепно сделается на душе!»

«Брату и грешащу покрой его, — как советует святой Исаак Сирин, — простри ризу твою над согрешающим и покрой его».

Это требование всепокрывающей любви. Это желание не осудить человека. Сострадание к нему за его немощи. Боязнь соблазна для других.

И опять неверующий скажет: «Какая пустая сентиментальность! Гораздо интереснее посмеяться над позором брата своего. Толкнуть, если он падает. Сошвырнуть с дороги, если мешает».

«Отчаяние, — по учению святого Иоанна Лествичника, — рождается или от сознания множества грехов (это отчаяние совести и неясной печали, когда душа, множеством язв покрытая, от невыносимой их боли погружается в глубину отчаяния), или от гордости и надмения, когда тот почитает себя незаслуживающим того греха, в который впал». Разве все сказанное здесь — не бред сумасшедшего для неверующего человека?

О каком грехе, о каком отчаянии от сознания этого греха говорится здесь? Грех? Что это за странное, отжившее слово? Если жизнь дана на несколько десятков лет, если нет Бога и бессмертия, если нет ничего, кроме вещества и физических законов, — тогда все позволено, все можно и все хорошо, что увеличивает мое земное благо. И если я еще говорю иногда «добро» и «зло», то делаю это по старой памяти, употребляя слова, которые уже не имеют для меня никакого смысла. Никакого раскаяния быть не может, никакого стыда за содеянный грех, если и самого греха не существует. Существует лишь «хочу» и «не хочу», «приятно» и «неприятно», «удалось» и «не удалось». И что значат слова «надмение», «гордость», когда человек — царь природы, и чем сильнее он, чем подымается выше над другими, тем он лучше, тем он счастливее, ибо это доказывает, что у него крепче воля и больше удачи.

«Если во время искушений несколько отходят от нас Ангелы Божии, то недалеко. Скоро приступают нам они и служат нам Божественными помышлениями, умилением, услаждением, терпением».

О, воображаю, что думает безбожник, слушая эти слова. Он думает: «Обманщик поп!» Каким диким и странным должно казаться ему сказанное!

В двадцатом веке не сумасшедший и, как будто, образованный человек стоит на амвоне, говорит об Ангелах и Боге — и слушают его, совершенно свободно, не безумные взрослые люди...

А для нас, верующих, разве не ясно, какое безумие не видеть Господа и Ангелов Его. И разве для нас с вами и в двадцатом веке так же, как и в первом — безбожный мир не кажется безумным и погибающим миром, и разве вот этот, незнаемый нами, безбожник, стоящий среди нас, не кажется нам несчастным и жалким?

И разве не хочется нам плакать над каждым, кто потерял способность видеть и Ангелов, и Бога!

Протоиерей Валентин Свенцицкий