Главная   Редакция    Помочь газете
  Духовенство   Библиотечка   Контакты
 

Издание газеты
"Православный Санкт-Петербург"

 

  НАШИ ИЗДАНИЯ    «Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

        

 

К оглавлению номера

ЧУДО О СМЕТЕ

То, что Господь никогда не оставляет надеющихся, верящих в Его помощь людей, обращающихся за заступничеством к святым, ещё раз подтверждает эта, казалось бы, незатейливая история, произошедшая не так уж и давно, в «лихие девяностые», в Эстонии. Благодаря заступничеству Святителя Николая православный храм в Таллине, на улице Вене (Русской), продолжает не только украшать город, но и отогревать души, изрядно мёрзнущие в наши непростые дни.

…Был тёплый весенний вечер, я неспешно прогуливался у своего храма и с грустью поглядывал на каменные стены, испещрённые многочисленными трещинами, на ржавеющие водостоки и облезлые деревянные балюстрады вокруг колоколен. Было от чего грустить. На дворе стояли 1990­е. Главные человеческие страсти — славолюбие, сребролюбие и сластолюбие — принуждали иных с неудержимой силой половить «рыбку» в мутной воде политической неразберихи тех лет. О, если бы эти страсти волновали исключительно людей нерелигиозных! Так нет же!

Многочисленные американские секты ловко расставляли свои сети в наших «водоемах», пытаясь уловить, возможно, не столько души, сколько кошельки наших соотечественников. Да и некоторые наши единоверцы (имярек) успешно выуживали себе, например, в Эстонии храмы нашей Церкви, которые не они строили, и церковное имущество, которое не они приобретали, сажая при этом к себе «на кукан» часть нашей паствы, над которой не они трудились.

И если аппетит к едоку приходит во время еды, то азарт к рыбаку приходит во время ловли. А если под руками у рыбака при этом все средства лова — выбирай любое, то, соответственно, у добычи выбора-то остается не так много. Единственное, что «светило» нашим приходам, упрямо предпочитавшим верность Матери-Церкви всем материально выгодным для нас «наживкам» (а их нам настойчиво предлагали), так это взять свои храмы в аренду у государства. Точнее, принять это в качестве жеста величайшей милости со стороны диктовавших нам условия высокопоставленных эстонских государственных чиновников и Константинопольской Патриархии. Конечно, мы не бездействовали, но в атмосфере узаконенного браконьерства, как все мы знаем, рыбе несдобровать, её рано или поздно выловят. А поскольку «ловля» эта продолжалась не месяцы, а годы, то наиболее активной части нашего духовенства, к которой принадлежал и аз грешный, порой приходилось в то время больше заниматься посильным участием в защите приходов, оставшихся верными Матери-Церкви, чем отдавать силы и время своим прихожанам и заниматься ремонтом в своих храмах. А храмы между тем взывали к нашей совести, прося продлить их жизнь и вернуть былую красоту спасительными поновлениями и, где возможно, реставрацией. Юридически они уже не были нашими, но по сути они были нашими родными храмами, и мы не могли не заботиться о них.

Итак, в тот тёплый весенний вечер будто кто-то мне вложил мысль: «Надо заняться ремонтом храма. Надо, и всё тут». Стоит сказать, что в то время в Эстонии такое явление советской эпохи, как «шабашники», с которыми можно было договориться за умеренную плату отремонтировать всё что вам угодно, уже сошло на нет. Их место заняли строительные фирмы, и я решил обратиться в одну из них — её офис располагался как раз напротив нашей церкви, — дабы профессиональные сметчики определили, во что может стать приходу ремонт фасада храма. Круглая сумма, подлежащая оплате, которую, как я понимал, изобретут смекалистые сметчики, меня заведомо не пугала, поскольку денег в приходе на большой ремонт всё равно не было. Но теплилась надежда, что можно будет договориться с фирмой о поэтапном ремонте, растянув при необходимости «удовольствие» быть в лесах и строительном мусоре на более продолжительный срок. Однако профессиональная смекалка сметчиков превзошла мои наивные предположения. Сумма в эстонских кронах с пятью нулями оказалась для нас просто неподъёмной. Категорически. Оставалось вымолить индульгенцию у хозяина фирмы за потраченное впустую сметчиками время и отправиться на поиски другой фирмы, но уже с меньшими аппетитами сотрудников.

Фирма такая нашлась: мы договорились о ремонте одной только колокольни (на большее денег не хватало), и уже через несколько дней работа закипела. Правда, стороннему наблюдателю могло показаться, что дело еле движется, поскольку в фирме было всего два маляра, причем работали они не в фирменных спецовках, а в обыкновенной заляпанной краской одежде, так что любой прохожий мог подумать, что приход понемногу делает ремонт своими силами.

Дни шли, строительные леса медленно, но неуклонно переползали с одной стороны колокольни на другую, и это радовало. И когда уже можно было любоваться почти что полностью свежевыкрашенной колокольней, поздним вечером, что вообще-то не принято, у меня в квартире зазвонил телефон. Снимаю трубку, знакомый голос: «Здравствуйте, отец Олег! Это Николай Васильевич Соловей». «Как не узнать вас, Николай Васильевич», — ворчу про себя, не надеясь, что услышу что-то важное, — скорее всего, очередную «гениальную» идею, — и говорю вслух: «Здравствуйте, Николай Васильевич, как поживаете?»

Николай Васильевич Соловей был в Эстонии человеком очень известным и весьма уважаемым — из тех неутомимых энтузиастов-общественников, которые ни себе не дают спокойно жить, ни другим, но благодаря их кипучей энергии порой появляются очень даже нужные людям проекты, объединяющие их на многие годы. Николай Васильевич руководил в Эстонии созданным им самим «Обществом славянских культур», благодаря чему каждый год в стране проводилось много различных культурных мероприятий. К тому же он не раз избирался в депутаты таллинского Городского собрания, и в описываемые мною дни он как раз был депутатом.

У Николая Васильевича всегда было много идей, но не всегда он мог объяснить, как он намерен их воплотить в жизнь. Помню, однажды Николай Васильевич пригласил меня к себе в кабинет и говорит: «Есть у меня прекрасная идея — создать школу духовного воспитания». Я осторожно спрашиваю: «Как вы думаете реализовать эту идею?» Николай Васильевич вспылил: «Да что там — как реализовать, вникните, идея-то какая!» Признаюсь, у меня были поводы для пессимизма в тот вечер.

— Я сегодня, — продолжал с воодушевлением Николай Васильевич, — был на заседании комиссии по культуре в Городском собрании. Распределяли бюджетные деньги между школами и т.п. Всем эстонским (эстоноязычным) школам деньги выделили, про русские — ни слова. Я говорю депутатам: «Давайте дадим денег хоть одной русской!» — и называю номер школы. Нехотя согласились. В конце стали распределять деньги церквам. Выделили деньги приходам Лютеранской церкви, о Русской Православной — молчок. Я опять к депутатам: «Давайте дадим денег хоть одной русской церкви, — и поясняю: — на ремонт. Я тут, — говорю, — проходил мимо Никольской церкви на улице Вене, там приход своими силами начал ремонт фасада. Важно, — продолжаю, — что церковь эта, если кто не знает, — охраняемый государством памятник архитектуры, к тому же находится на тропе туризма: туристы, — говорю, — по ней толпами ходят». Председатель мне: «Ну, предположим, дадим. И сколько?» Не задумываясь называю цифру. Депутаты замешкались. Один нашелся: «Так сметы нет». — «Завтра будет», — отвечаю им. Проголосовали. Предложение принято. Завтра, — продолжил Николай Васильевич, — нам с вами надо со сметой пойти в мэрию, чтобы там получить поддержку.

«Легко сказать — со сметой!.. — пронеслось у меня в голове. А где её взять?!» При этом свободная от телефона рука почему-то потянулась к стопке бумаг и выудила — вы не поверите — смету. Да-да, ту самую смету с неподъёмной для прихода суммой оплаты в эстонских кронах с пятью нулями, которая почему-то не была брошена мной за ненадобностью в мусорную корзину. У меня вырвался вздох облегчения, но тут же настроение стремительно стало падать. «Николай Васильевич, — говорю, — смета-то есть, но тут очень большая сумма…» — «Сколько?» — спрашивает меня Николай Васильевич. Называю сумму с пятью нулями. Николай Васильевич, не скрывая удивления: «Надо же! Именно эту цифру я и назвал депутатам». Представьте: цифры совпали полностью. Тут я уже поймал себя на том, что в голосе от волнения появились вибрирующие нотки: «Николай Васильевич, да это же чудо. Это всё Святитель Николай. Спасибо вам огромное, Николай Васильевич!» — «Да перестаньте, батюшка! Не мне спасибо — Святителю».

Наутро мы прошли по всем нужным кабинетам мэрии и получили стопроцентную поддержку. Вечером я не удержался и поделился по телефону своей радостью — такой возможностью тогда я иногда пользовался — с самим Патриархом Алексием. Однако, выслушав меня, Патриарх глубокомысленно заметил, что выделили деньги — это хорошо, но надо ещё эти деньги получить. Эти мудрые слова несколько поумерили мой восторг, но веры во мне в чудо Святителя Николая не поубавили. И действительно! Городские власти сдержали своё слово, и деньги на ремонт мы получили. А коль скоро деньги мы получили, то и ремонт сделали, какой хотели. Сколько лет прошло, но до сих пор приход всё ещё пользуется плодами этого ремонта.

В этой истории нельзя не отметить одну очень согревающую душу подробность. Скажу честно, что главным для меня в этом событии были не полученные чудесным образом от городских властей деньги на ремонт и даже не сам ремонт, преобразивший храм. Главное — это чудо лишний раз убеждало нас, что в нашем стремлении отстоять свои приходы правда была на нашей стороне. Ну, а Бог и святые Его всегда на стороне правды.

Можно, сталкиваясь с трудностями, духовно обмякнуть, впасть в уныние, махнуть рукой: «Ничего сделать нельзя!» А можно — и это, на мой взгляд, показывает пример с таким вот «простым», «обычным» чудом, совершившимся при заступничестве Святителя Николая, — продолжать твёрдо верить в желание и возможность Бога спасти нас от всякого рода зла, даже, казалось бы, мелкого, материального. Верить, обращаться к Христу с молитвой и никогда не унывать. В наши дни, кстати, тоже.

Протоиерей Олег ВРОНА, настоятель Никольской церкви, г. Таллин

предыдущая   следующая