КРЕСТОМ И ДЛАНЬЮ

Безобразие! Что он о себе думает? Да его самого надо посадить в тюрьму! — красный как рак градоначальник города Миры уже почти орал на членов городского совета. Чувствуя, что не прав, ощущая отсутствие поддержки среди собравшихся в здании Архивов весьма неглупых людей, он старался напором и голосом быстро завершить неприятное дело.

Выручил градоначальника верный слуга, его вольноотпущенник, учёный грек, ныне начальник городского архива и член совета.

— Воспрепятствовав казни, епископ Николай прилюдно прогнал палача и позволил толпе отбить приговорённых. Статья 32 Римского кодекса провинции Ликия — организация массовых беспорядков, самоуправство. Епископа надо арестовать немедленно!

— Кто арестовывать будет? — хрипло рявкнул начальник римского гарнизона, трибун когорты, расквартированной в городе. — Ты? — рим­лянин вызверился взглядом в градоначальника. — Или, может быть, ты? — трибун повернулся к вольноотпущеннику. — На оружие, иди аресто­вывай! — Выхватив из ножен короткий тяжёлый меч, трибун с грохо­том припечатал его на деревянный стол перед начальником архивов.

— Я? Но почему я? — истерически взвизгнул тот.

— А своих солдат мы не пошлём! Это может спровоцировать ваших туземцев, — издевательски улыбаясь, объяснил римлянин. И вмиг по­серьёзнев, добавил: — Тронь мы хоть пальцем епископа Николая, нам объявят бойкот, мореходы на своего Николу Угодника едва ли не молятся. Их невозможно проконтролировать, корабли имеют право бро­сать якорь в любом порту Средиземноморья. Кто будет платить налоги Кесарю в Мирах Ликийских, кто будет кормить моих легионеров?

— Хорошо, не хотите посылать своих легионеров, почему бы не поручить арест городским стражникам? — всё же нашёл в себе силы спросить вольноотпущенник.

— Ни один из них не выполнит такой приказ! — сказал, как припе­чатал, римлянин и крепко задумался. Перед его мысленным взором снова возникли картины сегодняшнего утра.

Синее, без облачка, небо, яркое средиземноморское солнце, окру­жённая мраморными колоннадами храмов и дворцов центральная го­родская площадь со сложенным из камня возвышением посередине. На нём — облокотившийся на длинный меч дюжий палач, вокруг —идеально ровный четырёхугольник ощетинившихся короткими копь­ями, прикрывающихся щитами римских легионеров в блестящих дос­пехах, охраняющих место казни. Беснующаяся толпа, истеричные вопли женщин, крики задавленных, мольбы о пощаде, проклятия гра­доначальнику, купцам, римлянам, иудеям… И сухощавый, но крепкий ещё старик в одежде священника с крестами, идущий прямо на копья солдат римской когорты. О чудо — строй римлян сломался, легионеры покорно, как овцы, расступались перед ним, некоторые валились на колени. Трибун не верил своим глазам — те ли это легионеры, в ущелье Фурий на восточном рубеже не дрогнувшие во время атаки персид­ской конницы? Вот где действительно был ад — летели всадники, уши раздирал лязг железа, крики, тяжкий топот копыт, звуки труб, ржание. Сверкали поднятые мечи, грозили неминуемой смертью острия длин­ных копий, но всё же его легионеры стояли! Чтобы сегодня оробеть и расступиться перед простым стариком-священником?

Трибун тряхнул головой, прогоняя наваждение. Пожилой раввин, до этого понуро дремавший на своём кресле, с помощью слуги под­нялся на ноги и на ломаном греческом обратился к собранию,

— В гараде найтутсся луди, спасобные акестовать епскопа Николая. Слюги мохей синахоги вазьмут его и доставят в тюкму по пкиказу достопачтенного крадоначальника.

— Достопочтенный равви, я бы на Вашем месте не влезал в дела управления городом, — зло отрезал римлянин. — Вы присутствуете здесь лишь с совещательным правом голоса. Сядьте, когда понадо­бится выслушать Ваше мнение, мы сами Вас спросим. Повернувшись к градоначальнику, римлянин добавил:

— Предлагаю пригласить епископа Николая на следующий совет и попросить объяснить, почему он вырвал меч у палача и позволил толпе освободить приговорённых.

Градоначальнику предстояло пережить ужасную ночь. За неправый суд, взятки, запугивание свидетелей, осуждение невиновных рим­ляне его, конечно, не казнят, но имущество конфискуют точно. У них с этим быстро — казне империи постоянно не хватало денег, чтобы пополнить её, использовались любые предлоги.

Уже к рассвету в голове градоначальника родилась единственно правильная мысль — бежать к дому еписко­па Николая, каяться в грехах, молить простить и поми­рить с обвиняемыми христианами. Захочет крестить — можно и креститься, конечно, надо будет щедро по­жертвовать на общину…

Разбуженный ни свет ни заря епископ Нико­лай принял градоначальника. От предложен­ных денег отказался наотрез. Крестить обе­щал лишь после месяца регулярного посеще­ния служб и сугубой исповеди. Согласился всё же переговорить с обвиняемыми.

На следующем городском совете все прежде невинно осуждённые были оправданы, сохранил своё место и градоначальник. Неправый первоначальный при­говор отнесли за счет неграмотности обвиняемых и неточнос­тей в записях писцов. В дальнейшем неправый суд в Мирах Ликийских больше не творили, а в храме, когда служил святитель Николай, нередко можно было встретить членов городского совета и римских офицеров.

Золото градоначальника, отвергнутое Николаем Угодником, через несколько лет спасёт от голода всех граждан города Миры Ликийские. В неурожайный год образ святителя Николая явился во сне одному италийскому купцу и, оставив в залог три золотые монеты, попросил приплыть в Миры и продать там зерно. Пробудившись наутро и обна­ружив монеты в руке, купец так и сделал.

Святитель Николай твёрдо и мудро управлял делами своей епар­хии, не только духовно укрепляя людей, но и зачастую помогая им в повседневных нуждах. А однажды святитель спас от злой ереси весь христианский мир.

Город Никея был самым многолюдным в области Вифиния рим­ской Малой Азии. Расположенный вблизи озера Асканиус на плодо­родной равнине, в древности Никея была крупным культурным цент­ром, родиной астронома Гиппарха и историка Диона Кассия.

Именно в Никее в 325 году от Рождества Христова равноапостоль­ный император Константин собрал 318 самых влиятельных епископов Европы, Азии и Африки, священнослужителей и монашествующих для выработки стройной доктрины христианско­го вероучения. Их соб­рание вошло в историю под именем Первого Вселенского Собора.

Собор открыл 20 мая император Константин. Первоначально дискус­сия протекала непросто. Многие благосклонно внимали явной ереси.

Среди участников Собора мало кто мог сравниться в красноре­чии, дерзновенности ума и умении убеждать людей с пресвитером Арием из Александрии Египетской.

Накануне решаю­щего дня дебатов Арий гордо заявил своим по­следователям: «Если пу­тём логических выкладок я постигаю истину о Боге, с помощью своего красноречия убеждаю людей в этой истине, то по сути мой разум и явля­ется истинным, настоящим Богом на Земле!»

С трибуны Собора Арий высказывался более сдержанно. Что, впрочем, ничуть не снижало опасности его речей.

Да, Арий умел выступать перед аудиторией и завоёвывать симпатии. Начав говорить спокойно, к месту рассказав несколько шутливых эпизодов о своём не­близком путешествии из Египта в Никею, Арий вскоре перешёл к богословским темам, гипнотизируя первые ря­ды яростным взглядом своих пронзительных чёрных глаз, завораживая людей жестами рук. Арию не было рав­ных и в знании трудов отцов Церкви. Он так и сыпал ци­татами, легко переходя с латинского на греческий. Большинство слушателей уже не замечало, что используя че­ловеческую логику и софизмы, Арий несёт откровенную ересь, отрицая божественность Спасителя: «Иисус был одним из нас, рождённый в муках Девой Марией, он работал плотни­ком, в поте лица своего добывая хлеб, любил общество друзей-апосто­лов, путешествовал, осматривал достопримечательности Иерусалима и Палестины, пил вино, веселился на свадьбе, праздновал Пасху. Если бы из-за божественности своей природы, будучи всемогущим, он вовсе не страдал на Кресте, разве смог бы он этой своей жертвой искупить грехи человечества? Христианская доктрина о Божественной Троице нуждается в немедленном пе­ресмотре, Церковь — в радикальных реформах. Новый текст Символа веры мы должны принять сегодня же!»

Святые отцы обнаружили на партах перед собой куски пергамента с новой редакцией текста Символа веры, являющегося изложением самой сути христианства. Слова Символа веры непременно произносил перед крещением любой становившийся христианином в зрелом возрасте, крещённые в младенчестве проходят его на одном из пер­вых уроков Закона Божьего.

Гул недовольных голосов возник в рядах собрания. Написанное на пергаменте сильно отличалось от привычной христианской докт­рины. К тому же пожилой, с посеребрённой сединой бородою, епис­коп Николай из Мир Ликийских и Афанасий Александрийский одно­го за другим обходили епископов, напоминая, что все христиане, начиная с апостолов, веровали в Божество Иисуса Христа.

Арий выступал уже пятый час, в нарушение всех требований римского регламента, сурово предписывающего оратору, не уло­жившемуся в положенное время, продолжать говорить, стоя на од­ной ноге. Как только вторая нога касалась пола, речь немедленно прерывалась.

Немногие убеждённые святителем Николаем епископы встали, и, демонстративно повернувшись к выступающему еретику спиной, читали Библию или просто разговаривали между собой. Если бы но­вая редакция Символа веры была в тот день поставлена на голосова­ние, могло случиться непоправимое.

Никто поначалу не обратил внимание, что епископ Николай быстро направился к выступающему еретику. Суховатыми, но всё ещё крепкими, привычными к корабельному рулю руками, Николай уда­рил Ария и стянул с трибуны.

Такого не ожидал никто. Надо ли говорить, что следующие часы были посвящены обсуждению скандального происшествия. Голосова­ние по новой редакции Символа веры было перенесено на следую­щий день, и он был единодушно отвергнут, как явная ересь, пришедши­ми в себя святыми отцами. Но за самоуправство отцы Собо­ра лишили Николая сана епископа, священнического одеяния — омофора — и заключили в тюремную башню.

Сладкозвучный перезвон колоколов древнего города плыл над Никеей. В центральном храме служили благодарственный молебен в честь утверждения Вселенским Собором истинного Символа веры христианской. Почему же так угрюмы лица епископов и духовенства, так горбятся, как под тяжким грузом, их спины?

Большинство пастырей поклялись не покидать город до заверше­ния рассмотрения дела святителя Николая, через служек посылали уз­нику корзины лучшей еды в добавление к скудной тюремной пище. Но Святитель не изменил своей привычке есть умеренно лишь раз в день, перед заходом солнца. Вскоре объевшиеся и накормившие всю родню тюремные стражники начали раздавать присланную епископа­ми еду всем желающим, к башне началось настоящее паломничество бедняков и нищих. Из узкого тюремного окошка на самом её верху Свя­титель Николай благословлял обездоленных людей. В народе пошли слухи о чудесных исцелениях, прозрениях и раскаянии ростовщиков и преступников. В толпе, собиравшейся у башни, неоднократно заме­чали одетых в простую одежду епископов, вместе со всем народом ва­лившихся на колени при появлении в оконце Святителя Николая.

Наконец одному из участников Собора было видение. Он поведал всему священству, что во сне видел, как Богоматерь и Сам Господь вручают Евангелие и омофор Святителю Николаю. Казалось, только того и ждавшие епископы упросили власти освободить Николая из темницы, вернули ему сан епископа и прославили как великого Угодника Божьего. Первый Вселенский Собор успешно завершился, утвердив Сим­вол веры, порядок празднования Пасхи и осудив арианскую ересь. Николай Угодник дожил до глубокой старости, неизменно помогая в бедствиях всем людям, не только верующим, но и язычникам. У спа­саемых им он всегда вызывал раскаяние в грехах и желание испра­вить свою жизнь. Ныне мощи святителя покоятся в храме во имя Свя­того Николая в итальянском городе Бари. На Руси хранится множест­во чудо-творных икон Николая Угодника. Каждый русский город, каж­дый храм благословлён такой иконой по молитвам Святителя.

Александр СКОРУПСКИЙ

предыдущая    следующая