ПОД ОБРАЗАМИ

Жили Федор и Елизавета в подмосковной деревне. Своего единственного сына похоронили, когда было ему двенадцать лет. Умер он от скарлатины. Положили его в гроб в клетчатой рубашечке.

И осталась у родителей икона: большой Образ Нерукотворного Спаса в золоченой раме — подарок крестного. Крестный отец мальчика отслужил в солдатах и возвращался из Петербурга на родину. Зашел в иконописную мастерскую и купил дорогую икону — для памяти крестнику. Оказалось, не ему для памяти, а в память о нем.

Вскоре началась Первая мировая, и пошел Федор на фронт, в окопы. Очень скорбела Елизавета, боялась, что убьют хозяина на войне. Каждое утро и каждый вечер неленостно вставала на колени в святом углу и просила: "Матерь Божия, покрый Ты его Своим Честным Покровом". А вестей с фронта не было...

Сидел раз Федор в окопе присогнувшись. Слякотно было, мокро, холодно. И редкие снежинки в окоп залетали, время близилось к Покрову. И прикурить нельзя — немец близко. Вдруг увидел Федор перед собой какой-то тускло поблескивающий предмет. Оказалось, небольшая иконка Божией матери.

Всех своих товарищей опросил Федор: может, потерял кто иконку? Даже офицеров спрашивал. Никто не признался. Так прошел с ней всю войну и остался цел.

Домой вернулся, говорит жене: "Смотри, какая иконка мне досталась". А какая — не знают. Пошли к священнику спросить, оказалось — Покров Божией Матери. Поставили образок в божницу на почетное место. Долго он у них был.

— А потом ушла Божия Матерь. Как Сама пришла в лихую годину, так Сама и ушла, куда — неизвестно. Сколь мы ни искали, ни спрашивали, нет, не нашли, — говорила Елизавета.

Когда стала пропадать деревня от голода, переехали они в Москву, устроились работать. Жили в Черкизове, ходили в храм Илии Пророка. Долго жили.

Исполнилось Федору 80 лет. Собрали гостей и праздновали. Просыпается наутро Федор и говорит хозяйке: — Мать, какой я сон видел!

— Какой-такой сон, что ты мог видеть с похмелья?

— А вот ты и ошибаешься. Не пил я вчера вовсе, все сидел и думал: вот тебе, Федор, 80. Годы большие, и смерть, видать, не за горами. И спать лег с этими мыслями. И вижу во сне: в небольшой комнате я. Входит в нее старичок седой, сухонький, с бородой, — и ко мне. Спрашивает: "Тебе, Федор, видно, интересно знать, сколько ты еще проживешь? Так я скажу тебе, хочешь?" "Хочу". "Ты проживешь 43 месяца, 12 недель и пять дней". Сказал это старичок и вышел из комнаты. А я проснулся — и к божнице. Записал цифры эти, вот, погляди. Поднял глаза-то к иконам и вижу старичка — Николая Угодника.

Умер Федор точно в назначенный день, тихо и мирно. Перед смертью за несколько месяцев потерял он только четкость мысли.

Ольга ВАЛЬКОВА, СПб