ДОКЛАДНАЯ
Священноиерею пензенской Преображенской церкви Герасиму Яковлевичу Дубасовскому от коллежского асессора Субочева
В 1818 году на берце правой ноги моей под самою чашкою открылась обширная рана, от коей я страдал так сильно, что, опираясь на клюшку, едва мог переступать, и боль была нестерпимая. Попечением бывших тогда надо мной начальников приглашены были доктора, которые, чтоб сохранить мне жизнь и опасаясь, дабы не приключился антонов огонь, предположили отнять больную ногу, почему немедленно и приступили к исполнению сего. Явились уже инструменты и опиум. Но по внушению Божию я тому воспрепятствовал, соглашаясь лучше умереть, нежели лишиться ноги. После сего все предпринимаемые средства к излечению были безуспешны, - и я страдал более года. В одну зимнюю ночь, возвращаясь от должности в мою квартиру, бывшую близ Преображенской часовни, и проходя позади семинарского огорода, на полугоре догнал меня, сильно хромавшего, довольно преклонных лет старичок в простом одеянии, - и так как ночь была лунная, то я хорошо его мог заметить в лицо. Он, идя со мною вместе, продолжал расспрашивать меня о боли и пользовании больной моей ноги, я ему отвечал все, что было. Поравнявшись с Преображенской часовней, он сказал: «Если тебе не помогли доктора, то поможет вот эта часовня. Бери из нее воды и земли; первой промывай, а последнею засыпай рану». После сего я сделался как бы без чувств. А когда пришел в чувство и осматривался на все стороны, то избавитель мой был уже невидим, и куда вдруг скрылся, для меня и поныне непостижимо. Впереди и сзади его не было. Направо - по случаю крутой горы, а налево - такового же берега - прохода вовсе не существовало. Отчего я был в сильном испуге так, что оный приметили живущие в квартире моей, когда я до нее добрался. На вопросы о моем испуге я рассказывал все со мной случившееся. Хозяйка квартиры моей тотчас отправилась в часовню, взяла там горсть земли и небольшой сосуд воды. Просуша сырую землю на бумаге в печной горнушке и в ту же ночь промыв рану на ноге моей согретою часовеннною водою и засыпав землею, завязала ветошками. Остаток ночи я спал преспокойно, чего прежде не было. На другой день поутру и вечером сделали таковую же перевязку и более сего уже не требовалось, потому что рана на ноге моей совершенно излечилась, остались только поныне шрамы бывшей болезни. Чрез несколько после того недель мне случилось быть в часовне, где есть образ Святителя и Чудотворца Николая. Я почувствовал ужас от того, что догнавший меня старичок имел совершенное сходство с изображеннным на сей иконе Святителем и Чудотворцем Николаем. Истину описанного мною события я готов утвердить присягою. Сентябрь 1849 года.
«Пензенский временник»
