Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

Санкт-Петербургская митрополия

«МНЕ НРАВИТСЯ ВЫБОРГ — РУССКИЙ ГОРОД!»

Как всегда, наша газета спешит познакомить читателей с новыми лицами Санкт-Петербургской митрополии. Сегодня мы в гостях у недавно возглавившего Выборгскую и Приозерскую епархию епископа Варнавы (Баранова). Владыке 58 лет, он был рукоположен во епископа в 2012 году и вплоть до нынешнего года возглавлял Выксунскую и Павловскую епархию, входящую в состав Нижегородской митрополии. Вот запись нашей беседы.

— Владыка, вы при­шли к православной вере уже в зрелом возрасте… Расскажите, как это случилось.

— Да, я крестился в 1990 году. Конечно, этому предшествовал поиск смысла жизни: «Кто я такой? Зачем я живу на этой земле?» Душа искала полноты и совершенства, искала какого-то твёрдого основания, чтобы сердце утвердилось на нём, как на камне, и, найдя опору, успокоилось. А найти такое основание было непросто: разочарование следовало за разочарованием. Мне в ту пору казалось, что высшее образование не только даёт знания, но и душу человеческую делает совершенной, а оказалось, что это не так. Помните, в те годы на экраны вышел фильм «Асса»? Он произвёл на меня сильное впечатление — особенно его главный отрицательный персонаж, Крымов. Ведь этот герой имел реальный прототип: человека образованного, культурного, говорившего на нескольких языках, писавшего стихи… И всё это не помешало ему стать преступником, вором, жестоким убийцей. Смотришь и думаешь: «Как же всё это может соединиться в человеке?!» Я понял тогда, что знания и способности могут не только развить человека, но и сделать его более изобретательным в злых делах. Не надо делать из образования культ — ведь кроме разума у человека есть ещё и душа… Таким образом я подошёл к проблеме Бога, веры, религии. Я прошёл увлечение религиями Востока и только потом увидел верующих православных людей. И вдруг понял, что они — другие, совершенно не похожие на нас, неверующих, и притом они разные: кто-то из них отбыл срок, а кто-то всю жизнь трудился инженером — совершенно разные люди, из разных сословий, но что-то в них есть общее. Это искренность, глубина, радость… Я понял, что их души имеют опору и она находится вне привычных нам предметов, на другой глубине, для меня недосягаемой.

Первая книга о Церкви, которую я прочитал, была книга о.Серафима (Роуза) «Православие и религия будущего». Причём читал ещё в самиздате, отпечатанную на машинке… Я тогда уже начал потихоньку молиться, ещё не будучи крещёным, и книга эта мне убедительно показала, что никуда больше бегать, ничего искать не надо… После этого я крестился.

— А монашество? Ведь вы же стали монахом, когда вам исполнилось 40 лет! Не страшно было так круто менять уже сложившуюся жизнь?

— Нет, нисколько. У меня к тому времени был опыт и монастырских послушаний, и жизни в православном братстве… Я уже пять лет как был рукоположен во священники, имел благословение на монашество от архим.Иоанна (Крестьянкина). Священник, он так или иначе находится на послушании, он служит Богу у алтаря, поэтому переход в монашество прошёл для меня почти незаметно. Нет, мне не было страшно, а — как бы это сказать? — трепетно. Глубокий трепет охватывает душу во время пострижения… «Объятия Отча отверзти ми потщися, блудно мое иждих житие…» Сугубое покаяние, понимание, что в жизни было много неправильного, греховного, но сейчас ты можешь её исправить, начать всё с чистого листа —
тебе даже имя новое дают, ты приносишь исповедь за всю жизнь… Это мощно действует на душу. Я, кстати, противник того, чтобы на постриг смотрели мирские люди, словно это шоу. Всё должно происходить втайне. Так я и сам стараюсь совершать постриги. Если уж говорить о страхах, то я боялся вот чего: сейчас постригут — и сразу отправят возрождать какой-нибудь разрушенный монастырь. Начнутся бесконечные хозяйственные хлопоты — и это вместо молитвенной тишины и уединения!

— А как вышло на самом деле?

— Так и вышло. Только на самом деле я сразу полюбил это место, Флорищеву Успенскую пустынь. Я-то думал про руины, а надо было думать про монастырь! Про святую обитель, которая не перестаёт быть святой, хотя она и разрушена. Ангел-то Божий — вот он, здесь! И монахи, которые тут подвизались в прежние века, — вот они, рядом! Ты их, конечно, не видишь, но чувствуешь ясно: есть ощущение, что ты не один, что ты не оставлен. В монастыре ощущение оставленности исчезает совершенно. Я там ходил радостный, трудился, всё обустраивал… Конечно, трудно сразу после пострига принимать руководство обителью: ты должен сначала состояться как монах, а тут всё приходится постигать одновременно. Но деваться некуда, «на безрыбье и рак рыба».

— Один наш епископ мне говорил: «Когда солдат мечтает стать генералом, это хорошо и правильно, а когда монах мечтает стать епископом — это совершенно никуда не годится». Для вас епископская хиротония была неожиданной?

— Да, совсем неожиданной, я бы сказал, и я был уверен, что моя кандидатура не пройдёт. Совсем себя не представлял в этом послушании. Но есть наша воля, а есть Божия, и Бога надо слушаться, особенно если ты стал монахом.

— Духовную жизнь монаха мирянин худо-бедно представляет себе. А вот духовная жизнь архиерея — что это такое? Оставляют ли место для углублённой молитвы административные заботы?

— Самый больной вопрос! Я за всех архиереев сказать не могу… Есть ведь и святые архиереи, и я видел таких…

— Кого? Назовите!..

— Не скажу. Это тайна. Во всяком случае, я знаю архиереев, которые умудряются совмещать и молитву, и руководство епархией. А вообще для себя я понял: у архиереев главное послушание — надзирать. Управление — это наше главное монашеское послушание. И кроме управления — всё, что связано со служением людям. Священническое служение людям имеет три составляющие: духовничество, тайносовершение и проповедь. И у архиерея все эти составляющие присутствуют по максимуму, всей полнотой. А для себя я понял, что архиерейское монашеское послушание — это то, что мне благословил Святейший: ты должен со всей строгостью к себе, со всяким усердием, как сейчас говорят, 24/7 стараться созидать Церковь на той канонической территории, которая тебе вверена. Была мне вверена Выксунская и Павловская епархия, а теперь — Выборгская и Приозерская. Перевод в другую епархию — одно из серьёзнейших испытаний для архиерея. Ты привык и к месту (а я нижегородец с 20 лет), к своей пастве, сформировал планы дальнейшего развития церковной жизни… И вдруг — раз! — перевод. И твоя привычная жизнь в корне меняется.

— А прежде вы слышали о Выборге? Бывали в нём?

— Слышал, что есть такой город, но не более того. Знал, что это старинный город, что он фигурирует в истории, — я всё-таки историк по образованию…

— Расскажите о вашем первом впечатлении от города и от епархии.

— О епархии не буду пока говорить. Епархия — это понятие многозначное. Скажу пока самые простые вещи: она территориально значительно меньше моей прежней епархии. Но народа здесь больше — есть к чему приложить усилия, чтобы церковная жизнь развивалась. Количество духовенства и приходов чуть-чуть побольше…

Сам город Выборг мне очень понравился. Я даже скажу: если мне придётся выбирать, где прогуляться вечером — в Санкт-Петербурге или в Выборге, я, конечно, выберу Выборг. В Петербурге для меня шумновато.

— Вы приехали из глубинной Руси, из нижегородских земель… Выборг же совершенно не русский город…

— А мне он нравится; и всё же, несмотря на первое впечатление, которое вы озвучиваете, он русский! Можно предположить, что апостол Андрей Первозванный бывал в этой земле. В этих краях издревле люди добывали железо и, будучи хорошими мастерами, сами со­здавали готовые изделия. Они, в свою очередь, расходились по всем странам, в том числе и на Восток. Соответственно, с теми кораблями, которые курсировали «из варяг в греки», апостол Андрей мог прийти на Валаам. В более позднее время Выборг входил в новгородские владения. Этот город упоминается в походах Александра Невского. Затем был долгий так называемый шведский период истории Выборга, и снова, с эпохи Петра Первого, — русский, русско-финский. То есть у города неоднозначная история, поэтому каждый народ считает его своим. Так часто бывает с пограничными городами. 

— Каково ваше впечатление от Коневского монастыря?

— В любом монастыре монах чувствует себя как дома. В городе как-то неуютно, для монаха центр притяжения всегда монастырь. Я сам состоялся как монах именно в монастыре, а не в миру на приходе. И когда входишь в Коневскую обитель, сразу понимаешь, что ты в родном доме. Хотя что-то и непривычно, но… Идёшь по лесу: тут часовенка, тут храм, тут скит… И Конь-камень… Святой остров, что и говорить! Я очень обрадовался, что в епархии есть монастырь: «Коневец? Ну слава Богу, монастырь есть!»

— А у вас есть планы открывать новые монастыри?

— Планы появятся, когда будет из чего созидать. В народе говорили: «церковь не в брёвнах, а в рёбрах», поэтому сначала люди должны появиться желающие, затем община, а за «брёвнами» дело не станет, если есть воля Божия. Время покажет.

— Какие направления в епархиальной жизни вы считаете самыми важными? Социальное, миссионерское, образовательное или…

— Все направления важны. Вот образование — разве это не важно? В школах, вузах образуется наше будущее. А как же социальное служение? А реабилитация алко- и наркозависимых? Народосбережение? Укрепление семьи? Противодействие абортам? А сколько у нас людей, которые живут за гранью бедности… А молодёжь? И молодёжью надо заниматься, воспитывать её — ведь у нынешних молодых и родители не слишком-то воспитанные… Нам хотя бы некоторых спасти, как апостол Павел говорит. Все направления надо развивать. Нет неважных направлений, это всё наша миссия — как же иначе мы будем нести людям свет православия?

Вопросы задавал Алексей БАКУЛИН