Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

Святая земля Санкт-Петербурга

…ВХОЖУ, ВАЯТЕЛЬ, В ТВОЮ МАСТЕРСКУЮ

Мы продолжаем разговор о новом памятнике св.блаж.Ксении Петербуржской, начатый настоятелем Смоленского храма прот.Евгением Шогеновым. Действительно, появление памятника столь любимой всеми православными святой, как матушка Ксения, требует развёрнутого, подробного освещения. Сейчас наш собеседник — один из авторов памятника, скульптор Вадим Сазонов. Вот что он рассказал:

— Мы в соавторстве с Николаем Ивановым занимались проектом памятника св.прп.Серафиму Вырицкому и год назад установили его: внутри Гостиного двора есть небольшой храм, настоятель, о.Арсений, он и заказал нам эту скульптуру. Потом нам позвонил помощник о.Евгения Шогенова и сказал, что батюшке понравилась эта наша работа и он хотел бы заказать нам памятник св.Ксении Блаженной. Мы приехали на Смоленку, предложили свои эскизы, порисовали, подумали… Эскизы пришлось долго согласовывать с о.Евгением: много раз меняли всевозможные мелкие детали…

— А мне отец Евгений сказал, что всё решили сразу. Я у него спросил: «Много ли вы перебирали вариантов?» Он ответил: «Нет».

— Правильно! Основная идея была принята быстро. Но мелочи — движение пальцев, детали одежды — над этим мы долго работали. С одеждой, действительно, были сложности. Мы посетили музей на Смоленском кладбище, долго изучали реконструкцию одежды св.Ксении — её делали работники Эрмитажа. И что же? На военном камзоле, который она носила, не оказалось ни пуговиц, ни иных деталей… Пришлось дорабатывать их самостоятельно, искать в Интернете, в справочной литературе.

Памятник св.прп.Серафиму Вырицкому мы делали так, чтобы люди могли подойти к нему, сфотографироваться, приложиться, помолиться, посидеть, — там и лавочка есть… Хотелось создать непосредственный контакт со скульптурой, а через неё — и с самим преподобным. Отец Евгений, увидев это, сказал: «Вот и нам бы что-то подобное сделать». Действительно, часовня небольшая, и высокий, монументальный памятник туда не подходит. Там повсюду старинная архитектура, и памятник надо было решать в старинном ключе — ничего современного, ничего обобщённого. Архитектура задала нам и пропорции, и образ в целом. Мы сначала замонтировали скульптуру немного не туда, а о.Евгений пришёл, посмотрел и сказал: «Всё-таки не очень удачное место!» — и пришлось заново заливать.

— А как это можно определить — удачное место или неудачное?

— На глаз. У любого архитектора, у любого скульптора есть такой опыт. И о.Евгений нам тоже помог: не знаю, откуда этот опыт у него, но сразу увидел, что что-то чуть-чуть не так. И мы согласились и сразу переделали.

— Но почему у этой стены, а, допустим, не у входа в часовню? Как это решалось?

— Просто там пространства больше, там она уместней. Вход — это перегруженная зона, а здесь как раз имелся пустой клочок земли. Мы сначала хотели ставить скульптуру вплотную к стене, но потом поняли, что там народ ходит вокруг храма, там люди прикладываются к стене часовни… Надо сдвигать!

Кстати, у нас в Петербурге в Союзе художников был конкурс на памятник Ксении Блаженной. Много предлагалось вариантов, иные очень хорошие, но Блаженную, как правило, изображали молодой, а нам казалось, что нужен образ старицы, и о.Евгений согласился с нами.

— Как вы распределяете работу с вашим соавтором, Николаем Ивановым? За что отвечает он, а за что вы?

— Мы оба скульпторы. Он закончил Мухинское училище (сейчас это училище барона Штиглица), а я — Академию художеств. Он, как правило, подсказывает композиционные решения, а я работаю непосредственно над образом. В Мухинском развивается абстрактное, формальное мышление — это очень полезно, но зато у нас в академии сохраняются старинные традиции, приветствуется знание анатомии. Мы всё делаем вместе — нет такого, что одно делаю я, а другое он. Но определённые детали — руки, кисти, лицо — это проделываю в основном я, и мне это нравится делать. А его задачи более формальные и технические. Но всё равно — мы всё делаем вместе.

— Этот заказ был для вас органичным или простой случайностью? Я хочу сказать: вы верующий и работали по зову души или взялись за эту работу, как за любую другую?

— Да, я крещёный и верующий. Такие заказы только верующий художник может исполнять: нужно понимать и глубину образа, и его значение для Церкви. Знаете историю про одного неверующего архитектора, который взял заказ на большой православный собор? Он, прежде чем начать работу, принял крещение, изучил догматы веры и только потом принялся за дело. Такие случаи бывают. А мы ещё до памятника прп.Серафиму Вырицкому делали большую рельефную икону свв.апп.Петра и Павла — сейчас она стоит в Нахимовском училище. Это был наш первый православный заказ.

Но иконописный стиль, он хорошо смотрится на иконах, а в объёме всё выглядит иначе… Бывает, что скульпторы делают что­то подобное, но это воспринимается как­то странно. Нет, реализм здесь более уместен.

— То есть та манера, в которой создан памятник св.блаж.Ксении, — это ваша исконная манера и вы не «вставали на горло собственной песне»?

— Нет, не вставал! Я реалист, я люблю работать с натуры. В любом случае это работа с моделью, изучение материала — из пальца этого не высосешь, из головы это невозможно придумать.

— Опыт работы с памятником Серафиму Вырицкому пригодился вам на Смоленке?

— Пригодился. Там же движение похожее, анатомия, складки повторяются… И в любом случае мы советуемся с другими, более опытными скульпторами, которые могут помочь. Мы очень осторожны! Если памятник будет находиться в городской среде, мы всегда проводим неформальное согласование среди своих коллег. Для нас эта информация ценна. Многие художники пугаются критики: «Я художник, я так вижу, мне не надо подсказывать!» А мы очень положительно относимся к критике: если тебе заранее укажут на ошибки — значит, ты можешь их исправить.

— Всё-таки работать над портретом святого человека сложно. Создать портрет святости — как это возможно?

— Да вы знаете, я не скажу, что тут есть некая непреодолимая сложность! Многое уже найдено задолго до нас — тем же Микеланджело, да Винчи, Рублёвым, Феофаном Греком. Есть определённые достижения, и ты всё равно опираешься на них — хочешь ты этого или не хочешь. И всё становится проще. И, конечно, много подсказывает сама натура. Когда мы работали над памятником вырицкому подвижнику, нам позировал настоящий схимонах из Лавры — он, правда, внешне был не слишком похож на св.Серафима, но тем не менее… Мы же даже с внуком преподобного познакомились, разглядывали фотографии, согласовывали с ним образ. Но более всего важно первое ощущение, а потом маленькие детали дополняют и уточняют образ.

— Всё-таки от прп.Серафима остались фотографии, а у Ксении нет даже живописного портрета, сделанного с натуры! Всё равно приходится фантазировать…

— К сожалению, да: когда есть фотографии, они сразу играют решающую роль… А с Ксенией посложнее: её же никто не писал. Приходится додумывать образ, и это, согласен, выходит посложнее. Но в целом о.Евгению понравилась наша работа, он счёл её убедительной. Хотя сейчас, может быть, я бы её чуть-чуть доработал. Знаете, как Репин дописывал свои картины, когда они уже висели в музеях, — и это нормально, ведь спустя время смотрится всё иначе… Но в скульптуре, как и в любом изобразительном искусстве, лучше разбить и забыть, чем постоянно поправлять работу: если получился образ, то не надо больше его трогать.

Что мне понравилось в работе с о.Евгением — это то, что он не давил на нас, и мы работали не спеша, что-то меняли, что-то дорабатывали, работа шла спокойная, не было гонки, а это лучше всего. Если всё идёт спокойно — это уже полдела.

— Ваша работа уже стала святыней: перед ней молятся, к ней прикладываются. Вам не страшно от этого сознания?

— Я даже не думал об этом. Всё в порядке вещей. Ведь и с иконами так же: иконописец работает, потом его работа становится святыней, а он продолжает создавать новые иконы.

— А нет ли у вас желания попросить чего-то у Ксении в уплату за свою работу?

— Да у меня всё есть — чего ещё просить? Здоровья, успехов в творчестве? Больше хорошей работы — вот, по сути, и всё. Больше просить нечего.

Вопросы задавал Алексей БАКУЛИН