Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

Былинки Александра Ракова

ОСЕНЬ

Осень, осень, «очей очарованье»! И правда, есть нечто завораживающее, грустно-щемящее при виде жёлтых опавших листьев, в бесконечном, сеющем капли дождике, в ярко-красных гроздьях рябины на обнажающихся ветвях. Природа готовится к холодам, становится строгой и задумчивой. Хочется писать стихи, хочется молиться, иногда всплакнуть в тишине и одиночестве. Ещё тепло в конце сентября; зелёная ветка клёна просится заглянуть в гости. Ещё чирикают воробушки, но в гомоне уже появились нотки заботы, ещё важно прогуливаются по двору смоляные красавицы-вороны. Но ты проснёшься однажды утром, а на пожухлой траве появилось белоснежное одеяло, и сразу взбодрится душа и проснутся до времени дремавшие силы — мы радуемся переменам. А пока мы немного грустим, сожалея о прожитом. С приходом, осень…

Опять эта осень печали пророчит,
И, споря с бессонницей, злится усталость.
Невольно прислушаюсь к шорохам ночи.
В окошко стучит или мне показалось?

И слышу с восторгом, и слышу в испуге
Слова, что мои прогоняют сомненья.
И крылышком бьет по стеклу от натуги
Чудесная фея Простого Решенья.

…Зевает рассвет, и ночник не погашен,
И я просыпаюсь, поверить не смея,
Что демон тревоги мне больше не страшен,
И утро опять оказалось мудрее.

Марина Марьян, СПб

ЕЩЁ ОДНО ПРИЗНАНИЕ

Еще одно страшное признание: не люблю мемориальных музеев. Всё вылизано, отлакировано, покрашено; если кровать, то на ней точно никто не спал; шкаф с книгами — наверное, страницы не разрезаны. И вообще: «руками не трогать», «в кресло не садиться», «близко не подходить» — и ограждающие верёвочки, чтобы не пересекали. Предметы в музее, может, и подлинные, а человека, которому посвящён музей, рядом нет, будто и не жил он в этой лакированной шкатулке. Тут даже пыль отсутствует.

И только однажды, на греческом острове Эгина, я видел, как молодая гречанка лежала на белоснежном покрывале в келье великого святого ХХ века Нектария Пентапольского (†1920) и слёзно о чём-то молилась. И никто, представьте, никто не сделал ей замечания.

В мемориальном музее только рукописи живые, даже если копии: вот где бьётся мысль в бесчисленных зачёркиваниях и поправках, вот здесь ты воочию убеждаешься, в каких муках рождалось гениальное произведение. А из какой чашки пил чай русский гений, на каком стуле сидел, мне как-то все равно…

Рукописи Пушкина

Что писано рукою Пушкина,
Напоминает шторм, прибой:
То выстроено, то разрушено,
То новой поднято строкой.

Мысль Пушкина быстра, как молния,
Полет её неуследим.
Сижу в подавленном безмолвии
Перед создателем седым.

Седым? Но Пушкин был брюнетом
И значился в числе повес.
Я знаю, я ведь не об этом —
О мудрости его словес.

Они заоблачно вершинны,
Им к высоте не привыкать.
Они, как Бог, неустрашимы
Святую правду изрекать.

Не рукописи — брызги моря,
Не строки — гребни грозных волн.
А с морем кто из нас поспорит?
Никто! Поспорит только он!

Виктор Боков