Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

Судьбы России

НАШ СВЯТО-ПЕТРОГРАД

Как известно, город наш часто менял название, и даже чаще, чем считают историки. Дело ведь не в том, как называли его в официальных документах, дело в том, как называли его русские люди; и с этой точки зрения название нашего города менялось таким образом:

Санкт-Питербурх — при Петре I и несколько лет после него. Потом как-то незаметно, но всё чаще и чаще приставка «Санкт­» в разговоре начала отпадать, и уже при Екатерине II город твёрдо стал именоваться и в разговорах, и в литературе — Петербург. Почему ушло «Санкт­»? По разным причинам… Во-первых, конечно, слишком длинно получалось, труднопроизносимо для русского языка. Во-вторых, не шибко религиозная Екатерина определённо хотела связать название столицы не с апостолом Петром, а именно с Петром Великим, чьею наследницей она себя считала. (Помните многозначительную надпись на Медном всаднике? «Петру Первому — Екатерина Вторая»!) И конечно же, конечно, приставка «Санкт­» ушла потому, что с этим словом — «Святой» — никто Северную столицу не связывал. Какая святость может быть в этом холодном болоте?! Более того, Петербург в общественном сознании был как бы противоположностью святости. Вот Москва, она святая! А Петербург — «официальный», «чиновничий», «бездушный», «нерусский», и т.д., и т.п. До сих пор эти определения не стёрлись из массового сознания, хотя немало воды утекло и многое, очень многое в России переменилось…

Но параллельно с чиновничьим, придворным Петербургом развивался и рос другой город — народный, рабочий Питер. Питер — это тоже одно из воплощений нашего города, и его нельзя сбрасывать со счетов.

Но вот Петербург стал Петроградом. Удивительное превращение! Неужели «Петербург» без «Санкт­» настолько укоренился в общественном сознании, что, переводя название столицы на русский, об этой приставке даже вспомнить не захотели? Ведь так просто, так по-нашему было бы назвать его СВЯТО-ПЕТРОГРАДОМ?!

Нет, тот, кто переименовывал, почему-то не задумался об этом. Не себе ли на беду?

Ленинград мы пока опустим. Ленинград был великим городом — воином и строителем, рабочим и интеллигентом, — не будем поминать это имя всуе.

Во что же перевоплотился Ленинград? Вы скажете: в Санкт-Петербург? Нет, не сразу… Прежде того он долго, очень долго был Питером — но уже не звучало в этом названии прежнего пролетарского благородства, а был оттенок пренебрежения или даже ужаса. У кого повернётся язык назвать Санкт-Петербургом тот огромный, тёмный, замусоренный город 90­х годов, весь уставленный разношёрстными киосками, в которых продавали спирт «Рояль» и водку «Rasputin» — «из Гермаании!» Такой образ нашего города тоже крепко засел в сознании народа. (Совсем недавно отдыхали мы в Крыму по соседству с белорусской семьёй; белорусы очень жалели нас: «Как только вы живёте в этом бандитском Петербурге?!» Сколько мы ни пытались их разуверить, они разуверяться не хотели и только усмехались: «Знаем, знаем… Телевизор смотрим!»)

Но постепенно, по мере того как режим приобретал всё более респектабельный вид, беспризорный Питер 90­х стал понемногу преображаться в позолоченный Санкт-Петербург 10­х, а теперь уже и 20­х годов (хотя, как видится, 20­е годы ещё внесут в его облик весьма решительные изменения…).

Итак, нынешний город уверенно именует себя Санкт-Петербургом, с лёгкостью выпаливая это слово, где, против всех обычаев русского языка, на десять согласных приходится всего четыре гласных. К прежнему «просто Петербургу» возвращаться не хотят: приставка «Санкт­» сейчас необходима, как корона на гербе, как намёк на не вполне вразумительные имперские замашки, как блестящая позолота на оловянном литье. Но, конечно, не как напоминание о святости. В массовом сознании наш город всё ещё враждебен святости.

И вот теперь я обращаюсь к вам, санкт-петербургские православные люди! Разве мы­то забыли о великой святости нашего города? О той святости, что берёт начало, наверное, задолго до основания Северной столицы — от Невской битвы, от святого подвига благоверного князя Александра и его праведных воинов. Преизобильная благодать излилась тогда на наши земли, это она притянула к себе царя Петра, она освятила его градостроительство, она его руками выстроила этот прекрасный, непобедимый, великий город, которому равного в России нет!.. Не из этого ли зерна святости выросли потом и Ксения Блаженная, любимая наша мать, и оба Феодора — оба Ушаковых, и пламень Божий — Иоанн Кронштадтский, и пресветлая прмц.Елисавета, и премудрый прп.Серафим Вырицкий… Да что перечислять? Вы знаете: их много было на нашей земле, тех, чьей молитвой Россия держалась, очень много, и весь этот сонм святых даёт нам право говорить: Санкт-Петербург — это Свято-Петроград, святой град, духовное светило России, земля, рождавшая праведников.

Думаю, никто из православных с таким утверждением спорить не будет. А если так, то не пришло ли время поставить вопрос: для чего этот русский город, великий город, святой город носит странное, непроизносимое, нерусское наименование?

Нет, нет, не подумайте, что я ратую за очередное переименование! Ни в коем случае! Это было бы слишком похоже на фарс.

Нет, наш город должен быть переименован не в документах, а в сердцах наших. В сердцах наших он должен получить имя СВЯТО-ПЕТРОГРАДА. Если мы — хотя бы только мы, православные! — душой примем это название, оно понемногу начнёт укореняться и в общественном сознании. Сейчас до этого очень далеко — но ведь всё близкое когда-то было вдали.

В одном из недавних номеров нашей газеты мы рассказывали о батюшке из Ленинградской области, который мечтает выстроить в своём посёлке Святоград. Он не просто мечтает, он готовится всерьёз к этому строительству, он уже начинает строить понемногу. Как хочется, чтобы у него всё получилось!

Ведь строительство Святограда (или в нашем случае Свято-Петрограда) — это не чья-то фантазия, это, если хотите, обязанность наша. Нам сказано: «Будьте святы, потому что Я свят» (1Пет.1,16). Но святость в православии не может быть только личной, индивидуальной святостью: мы, разумеется, должны стараться освятить свою собственную душу — но также и свой круг, своих близких, свой город, свою страну. Мы должны созидать то, что в Откровении Иоанна Богослова называется «стан святых и город возлюбленный» (Откр.20,8).

Наши предки понимали это хорошо, и то, что Родину они именовали Святой Русью, как раз и говорит об этом понимании. Все века своего существования наша Родина стремилась стать Святоградом — когда-то это стремление было сильнее, когда-то слабее, но окончательно оно не угасало никогда. Именно это неугасаемое стремление и давало право Руси именовать себя Святой, ибо, конечно, полной, окончательной святости Россия не достигала никогда. Полная и окончательная святость на земле и невозможна — она будет явлена лишь после Второго пришествия, после Страшного суда. Собственно, дело тут обстоит так же, как и с личной святостью: вспомните, ведь ни один человек при жизни своей не может, не имеет права считать себя святым, не имеет он права считаться святым и в глазах окружающих; была в нём святость или нет — это решается уже после его смерти. И всё же человека, настойчиво идущего по пути святости, мы почитаем уже за стремление его.

Вот так же и со Святоградом: до конца достроить его здесь, на земле, невозможно. Но строить необходимо!

Более того: всякий раз, когда Русь (или Россия) забывала о необходимости этого строительства, силы зла начинали наступ­ление на нас по всему фронту, и мы просто вынуждены были собирать все свои силы — и материальные, и духовные — и в яростной борьбе вновь приближаться к идеалу Святограда. Так бывало в ту пору, когда удельные князья громили Русскую землю, лили братскую кровь, тысячами продавали пленных соплеменников в рабство иноверцам, когда мелкие правители думали лишь о процветании своего удела и напрочь забывали о единой Святой Руси; тогда на нас были посланы татары, и в многолетней борьбе с ними русские вынуждены были возвести Московское царство как один из прообразов Святограда. Но и Московское царство рухнуло, когда начало делить веру, когда позволило половине населения России уйти в раскол, в сектантство, в дремучий мрак начётничества и нового фарисейства. Рухнуло и царство, вставшее затем, когда во второй половине XIX века, при последних Романовых, Россия самонадеянно пошла по пути капитализма — наиболее бездуховной, бесчеловечной и безбожной модели общества. Народ ответил на это сокрушением романовской империи и тут же взялся за строительство нового Святограда — республики труда, республики рабочих и крестьян. Но усилиями врагов России мы забыли взять в этот новый Святоград веру Христову, потому и не долго простояла новая постройка, хотя всё в ней было как будто так хорошо, так разумно, так справедливо устроено… Нет, «аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущии» (Пс.126,1) — в особенности если он решил выстроить «стан святых и город возлюбленный». А ведь строители СССР очень хорошо понимали, что строят именно «стан святых», ибо только на святых может держаться общество всеобщего братства… Они не понимали только — не желали понимать, — что никакая святость невозможна без Бога.

Давно сокрушён и этот — советский — Святоград, причём сокрушён он не нами, не русскими, не православными, а теми, о ком Николай Рубцов сказал: «иных времён татары и монголы». Не пришла ли пора возводить Святоград сызнова? И начать со Свято-Петрограда, не дожидаясь, пока кто-то даст начальственную отмашку: по нынешним временам такой отмашки придётся ждать очень долго… Но готов ли Санкт-Петербург становиться Свято-Петроградом?

…Недавно на собрании православной интеллигенции пришлось слышать выступление одного московского учёного. Он говорил так:

— Сейчас Москва и Санкт-Петербург поменялись местами. И дело не только в том, что теперь столица — Москва, а не Петербург. Теперь все эпитеты, которые прежде относили к вашему городу — «чиновничий», «нерусский», «холодный», «бездушный», — гораздо больше подходят к Москве, которая чем дальше, тем больше обосабливается от России в свой искусственный мирок. Русскому человеку тяжело в современной Москве. Напротив, приезжая в ваш город, я теперь чувствую ту особенную русскую теплоту, душевность, полёт свободной мысли… Город на Неве всё больше и больше становится центром русского мира, и дай Бог, чтобы это продолжалось!

И это продолжится, непременно продолжится, если мы с вами будем возводить в Санкт-Петербурге наш, русский Свято-Петроград!

Алексей БАКУЛИН