Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

ВКУСИВШИЙ БОЖИЕЙ ЛЮБВИ

…Сижу и перечитываю те интервью, которые в разное время давал мне архимандрит Варфоломей (Чупов), настоятель Старо-Ладожского Никольского монастыря, недавно преставившийся ко Господу… Перечитываю, вспоминаю — и так на сердце тепло! Я уж и подзабыл наши тогдашние разговоры, а сейчас вот читаю и вижу, что речи отца Варфоломея ни одним словом не устарели — даром что сказаны порой лет десять тому назад и многое с тех пор переменилось и в стране, и в Церкви…

Батюшка, отец Варфоломей! Упокой Господи душу твою! Как я помню тебя, всегда такого спокойного, доброжелательного без слащавости, мудрого без напыщенности… Помню, как впервые брал у тебя интервью — на Православной выставке это было. Подошёл к тебе, а ты так глянул строго… «Ну, думаю, вряд ли тут что-то толковое получится: этот монах, кажется, не расположен говорить…» А ты заговорил, и в немногословии твоём была такая вескость, такая ёмкость, ни слова лишнего, ни слова без соли духовной… И чудесное интервью вышло. Вспоминается одна фраза из него: «Человеку, вкусившему Божией любви, нестерпима эта атмосфера духовного голода…»

И потом не раз приезжал к тебе в монастырь, и каждый раз с великой пользой от тебя уезжал, — пользой и для газеты, и для собственной души. Вот хочу напомнить читателям некоторые из твоих ответов — думаю, что лучшего венка мне, как журналисту, не принести к твоей свежей могиле.

— Отец Варфоломей, вы строгий настоятель? Устав у вас суровый?

— Да нет, какая там строгость!.. Жизнь такая, что и без меня строгости хватает: столько работ, столько забот… Ещё немного — и можно переборщить, побегут люди. Нет, устав надо с толком разработать. Сейчас у нас полуночница вычитывается, часы перед Литургией читаются, акафисты, кафизмы, все сорокоусты, все поминовения, — все до единого. Каждый день Акафист Николаю Чудотворцу перед частицей его мощей: а как же без этого? — наша святыня! К тому же у каждого есть своё маленькое правило… И я считаю, что пока достаточно этого. А уж поклоны? Строгий пост? С этим чуть-чуть подождать надо. Ничего-ничего: вот настанет срок, и придут сюда такие строгие батюшки, от которых уже не отвертишься никак, — тут начнутся и поклоны, и посты… А сейчас иная задача: монастырь оживить. И слава Богу! Молитва идёт, Литургия служится… Легко говорить: «Ах, в той обители так хорошо»; «Ах, в этой ещё лучше!..»; «Ах, я поеду на Афон: там святость, там благодать, там истинное монашество!» Ну пожалуйста, поезжай, Бог тебе в помощь! Но ты там пробудешь неделю и сбежишь, потому что настоящая афонская жизнь и то, что ты о ней воображаешь, — это разные вещи. Ты устрой правильную жизнь на своём месте!

— Мне бы хотелось ещё поговорить о подготовке к иноческой жизни. Скажите, пожалуйста, кому, по вашим наблюдениям, труднее приходится в первые годы монашества: людям образованным или простым?

— И тем и другим трудно. А труднее всего тому, кому кажется, будто он чего-то уже достиг, что у него уже всё или хотя бы что-то есть, — какой-то багаж духовный. Когда же приходит такой человек в монастырь, то оказывается, что ничего-то он не достиг и всё, что им накоплено, — это по большей части мечтания о самом себе. Но мало того. Бывает, что греховные устремления, на которые в миру человек почти не обращал внимания, то, что скрывалось в глубинах его души, здесь, в монастыре, выходит наружу. Да ещё и не просто выходит, а с таким, я бы сказал, рвением, так бурно… Такому человеку бывает трудно исполнять даже простецкое, самое маленькое послушание.

— А какие разочарования чаще всего постигают людей, пришедших в монастырь? Ведь, наверное, бывают разочарования?

— Конечно же, бывают. Как ни странно, это в первую очередь быт. Нравится нам это или нет, но миряне, даже очень благочестивые, живут сейчас в обществе, главная цель которого — комфорт. И вольно или невольно мы заражаемся этой всеобщей тягой к комфорту. И вдруг — монастырь, да ещё недавно открытый монастырь, в котором порой и крыши над головой нет. Люди не могут привыкнуть к такому. И зачастую нет возможности этому человеку помочь, и начинает он падать… А ещё очень отпугивает людей необходимость быть в послушании. И духовные разочарования бывают: когда человек не может найти себе старца, духовника… Ему негде по-настоящему, глубоко исповедоваться, не с кем посоветоваться, негде просто главу преклонить. И человек начинает шататься…

Мне рассказывали, что отец Варфоломей очень любит цветы. Как ни отлучится в город, так обязательно привезёт оттуда цветов для посадки. Любовь к цветам — выразительная черта, монашеская черта: ничто на грешной земле не напоминает так Царство Небесное, как цветы, — они как безмолвные ангелы Божии, и аромат их — как дыхание Духа Святого. Батюшка о своей любви к цветам говорит скромно:

— Это меня отец Ермоген (Муртазов), псковский архимандрит, научил: в монастыре как можно больше цветов должно быть — и на клумбах, и кустарники цветочные. Пусть люди ходят среди них и отдыхают душой от мирской грязи.

Я вспоминаю то, что услышал в обители: в тот самый день, когда я приехал в Никольский монастырь, сюда вернулся прежний насельник, который однажды решил уйти из Старой Ладоги. Походил он по иным монастырям, познакомился с тамошней жизнью и понял, что нужно возвращаться. Настоятель не стал поминать обиды, принял беглеца, — но пока только трудником.

— Нельзя не уважать отца Варфоломея вот за что: он от сердца никого не отрезает, — так сказали мне тогда староладожские насельники. — Если случается, что уходит человек из обители, батюшка, конечно, переживает горько и все болезни его тут же обостряются, но обиду он в сердце не копит и человека этого во враги не записывает: продолжает молиться за него и верит, что когда-нибудь он вернётся. И такое случается иногда…

— Батюшка, простите за такой вопрос: знаю, что священники не любят говорить о чудесах… Но ведь небесный покровитель обители — Святитель Николай Чудотворец. Неужели у вас в монастыре никогда не случались чудеса по его молитвам?

— Почему никогда? В мае этого года мы с отцом диаконом пели акафист перед нашей главной иконой Святителя. После акафиста решили прочистить стёклышко над частицей мощей. Сняли его — а оттуда такой небесный аромат! И сильный — прямо в лицо ударил! А казалось бы, откуда? Мы же туда масло не заливаем… А другая наша святыня — Черниговская икона Божией Матери! Это не относится впрямую к Святителю Николаю, но всё же я расскажу вам. Мы обрели этот образ, когда монастырь только-только начал возрождаться. Икона, несомненно, храмовая, но из какого именно храма — этого никто не знал. Она хранилась в одной староладожской семье и считалась у этих неверующих людей «проклятой». Представляете: икону Божией Матери считали проклятой — а почему? Потому что из глаз у неё время от времени катились самые настоящие слёзы. Пугало это неверующих людей, вселяло в них настоящий ужас. Выбрасывать икону почему-то не решались, но держали её в дальней комнате. И вот что интересно: не раз этот дом грабили, но в ту комнату, где стояла икона, грабители никогда не заходили. Вот вам и ещё одно чудо — но и оно не вразумляло хозяев. Когда начал восстанавливаться монастырь, мы повели с этими людьми переговоры о передаче образа обители. Те заломили непосильную для нас цену — не зря же они столько лет хранили «проклятый» образ!.. Денег у нас не было, но всего лишь сутки прошли — и требуемая сумма появилась: её пожертвовали нам паломники из Москвы. Икону с почётом перенесли в храм и там заметили, что и этот образ пострадал от злодеев: на нём три пулевых ранения и один след от удара топора. Освободясь из заточения в безбожном доме, икона перестала плакать, лишь слёзный подтёк остался на щеке. Перед ней постоянно молятся паломники, и, как часто приходится слышать, их просьбы не остаются неисполненными. Так что небесные заступники наши сильны…

Батюшка, теперь и ты к ним, к небесным заступникам нашим, преставился… Я понимаю, ты сейчас отдыхаешь от земной суеты, от земной бестолковщины и злобы и видишь радости, каких нам здесь не увидеть, но всё­таки, отец Варфоломей, ты помолись о нас, замолви словечко хоть перед Святителем Николаем, чей монастырь ты восстанавливал, не щадя ни сил, ни самой жизни. Он тебя послушает, я верю. Помолись ему!

Алексей БАКУЛИН