Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

Школа исповеди

А ТЫ УМЕЕШЬ ИСПОВЕДОВАТЬСЯ?..

Не в первый раз мы беседуем с настоятелем храма Воскресения Христова у Варшавского вокзала архимандритом Исидором (Минаевым), и сегодня темой нашего разговора мы выбрали исповедь. Думаем, что многих заинтересует, многим окажется полезным то, что скажет о ней отец Исидор — человек опытный духовно и много повидавший в жизни…

— Кажется, не первый год мню себя воцерковлённым человеком, однако до сих пор не пойму некоторых вещей. Вот, например: как правильно говорить на исповеди о своём грехе — рассказывать подробно о том, как он случился, где и почему, или просто назвать его одним словом, не вдаваясь ни в какие подробности?

— А зачем тут устанавливать какие-то правила? У каждого человека свои особенности: есть люди, которые не умеют говорить развёрнуто, а иные не умеют говорить кратко, — зачем подгонять всех под единый образец? Но по собственному опыту знаю: если я, исповедуясь, начинаю рассказывать длинную историю, это значит, что мне хочется оправдать себя, и непременно в этом моём монологе прозвучит: «Я сделал так, потому что меня спровоцировали, потому что я не мог поступить иначе, потому что так сложились обстоятельства…» и т.д.

И подумайте вот о чём: разве батюшкам так уж интересно узнать все сопутствующие вашему греху обстоятельства? Грех — это то, что нужно поскорее отсечь и выбросить, как хирург выбрасывает отсечённые органы, поражённые болезнью.

А вообще-то ко всему нужно подходить с рассуждением, как тому и учат нас святые отцы. Одно дело, если ты приехал в дальний монастырь или даже скит, где нет наплыва народа, где вместе с тобой пришли на исповедь один-два человека… Времени достаточно, схимник, который принимает исповедь, никуда не спешит… Почему бы тут с помощью батюшки и не постараться вникнуть в своё поведение поглубже? Но совсем другое дело, если ты исповедуешься в приходском храме, где один-единственный священник на целую толпу народа. Хорошо ли тут тянуть время и задерживать других, ждущих исповеди? И потом, все эти греховные сюжеты настолько однообразны, все они так повторяются от одного исповедующегося к другому, что, поверьте, нет нужды приукрашивать их лишними подробностями. И поэтому я всегда призываю просто называть свои грехи. Но нет, — конечно, не механически называть, а иметь при этом искреннее покаянное чувство!

— Вот о покаянном чувстве хотелось бы спросить. Когда согрешишь и осознаешь свой грех, тогда покаянное чувство посещает непременно. Но пока ты доберёшься до исповеди, оно, как правило, уже испарится, и к духовнику подходишь бесчувственней деревяшки. Как тут быть?

— Тут ещё нет большой беды… Такая бесчувственность — это, я бы сказал, защитная функция организма: если бы мы помнили все свои грехи и всегда остро их ощущали, мы бы просто с ума сошли, потому что вынести такой негатив душе очень трудно. Тут надо стараться не впасть в цинизм или в подлинную холодность, равнодушие, хранить в себе потребность очищения. Пути покаяния бывают такими различными!.. Вспомните, что рассказывали о св. прав. Иоанне Кронштадтском: он, случалось, не допускал до Причастия людей, которые готовились и исповедовались, — и вдруг мог причастить человека без исповеди: «Иди, иди к Чаше! Я вижу, что у тебя душа плачет!»

Беда в том, что мы часто воспринимаем таинство как награду за своё достоинство. А я считаю, оно не награда, а лечение; когда принимаешь Тело и Кровь в уста, тогда говори в душе: «Господи, попали мои грехи, мои страсти, мои прегрешения, в которых я бесконечно каюсь. Пусть я не убиваю, не насилую, но я осуждаю, я злоблюсь, я ленюсь… Истреби это из моего сердца!» То есть момент причащения — это момент исцеления души и тела, момент для просьбы о помощи. Как и исповедь — это тоже просьба к Богу: «Верую, Господи, помоги моему неверию!» Не просто отпусти грехи, но и подай силы исправиться. На такое исправление могут многие годы уйти. Человеку порой надо здоровье потерять, чтобы молодость в нём угасла, а с нею и грехи, свойственные молодым годам. Или надо несчастье перенести — не дай Бог, но и так бывает — или болезнь получить, которая тебя успокоит. Поэтому покаяние — это образ молитвы. Молитва бывает славословная, просительная, благодарственная… И таинство Исповеди — это тоже вид молитвы: «Господи, я называю Тебе свои грехи, но победить их не могу: устрой сверхъестественным образом, чтобы я научился их преодолевать».

Исповедь — это врачевство, а для врача не важно, остро ты ощущаешь недуг или сейчас твоя боль притупилась, — главное, чтобы ты верно, искренне перечислил симптомы. И конечно, подробности тут не нужны. Они порой бывают просто вредны: допустим, принимает исповедь молодой иеромонах, который отрёкся от всех удовольствий жизни, а тут ему мужчина или женщина расписывает свои плотские вожделения, грехи, соблазны. Такой рассказ может заражать, лучше свой грех назвать кратко, без подробностей.

— Вот приближается тот или иной праздник, и думаешь: надо бы причаститься. Но причаститься — значит, и исповедоваться, а ты, на беду, не чувствуешь за собой ничего греховного, совесть молчит. А причаститься-то хочется! И начинаешь на исповеди высасывать из пальца, притягивать за уши…

— Я могу рассказать о своём балканском — греческом и болгарском — опыте. Я служил в Болгарии представителем Патриарха Московского при Патриархе Болгарском. Там я вообще не видел, чтобы кто-то кого-то исповедовал. У каждого прихожанина был свой духовник, и исповедь проходила по договорённости — никак не во время литургии или всенощного бдения, а на буднях, когда батюшка уже отслужил недлинную вечерню. Тогда-то к нему приходили духовные чада, и он с ними не спеша беседовал, принимал исповедь… А причащаться — когда угодно. Батюшка уверен, что его чада — люди совестливые, не пойдут к Чаше, имея серьёзный грех на душе, и потому причащает всех.

Или на Гробе Господнем: где там исповедь? Нет её. Если русский батюшка надевает епитрахиль и начинает там кого-то исповедовать, то к нашим паломникам тут же подбегают греки и начинают их гонять: «Нельзя здесь исповедоваться!» И я так своим духовным чадам советую: «Когда чувствуете необходимость исповедоваться —
исповедуйтесь, а причащаться — хоть каждое воскресенье!» Я считаю, что исповедь — это одно, а Причастие — другое. Но, конечно, если мы видим человека, который никогда не исповедовался, а бежит к Причастию, то надо его остановить.

— Бывает и такое — скажу к стыду своему… Знаешь, что скоро тебе ехать в паломничество — или просто в другой город… И, так сказать, приберегаешь исповедь в самых некрасивых грехах для этой поездки: чтобы исповедоваться в них не у себя дома, где тебя все знают, а там, где ты никому не известен.

— Так в поездке вы можете по незнанию нарваться на такого строгого батюшку, что он и от Причастия вас отлучит на несколько лет! Бывали такие случаи. А вообще-то такое поведение — это, по-моему, вид лукавства. Надо же понять, что исповедь есть общение с Богом, что батюшка только свидетель; а Бог во всех городах и монастырях один и тот же, и ваши манипуляции мало пользы вам принесут. Повторюсь: священники —
они как хирурги, а хирургу всё равно, что за человек лежит перед ними на столе: молодой или старый, худой или толстый, красивый или некрасивый… Грехи у всех некрасивые. Поэтому мне кажется, что не надо стесняться, не надо бояться, не надо затевать перед Богом какие-то манипуляции… Бог всюду тот же.

— Можете ли вы выделить типичные ошибки, которые люди допускают на исповеди?

— Да. Во-первых, это многоглаголание, когда начинают чрезмерно подробно рассказывать о своих грехах. Во-вторых, это механическое перечисление, когда человек исписывает целые страницы списком грехов, но пальцем не ударит, чтобы бороться с ними. Я служил некогда в одном большом соборе, так там была целая гильдия духовно болящих прихожан, которые исповедовались очень часто, и всякий раз об одном и том же. Перечислит раб Божий по бумажке свои прегрешения и просит, чтобы я порвал его список! «Да тебе его не рвать надо, — говорю ему, — а наоборот, заламинировать, чтобы таскать на каждую исповедь!» Конечно, случается такое, что об одном и том же грехе приходится говорить на нескольких исповедях подряд. В конце концов, сколько раз мы почувствуем симптом одной и той же болезни, столько раз и обратимся к врачу. Но всегда видно, когда человек пытается бороться с привязчивым грехом, а когда он просто носит его от исповеди к исповеди, как привычный груз.

Третья ошибка — или даже не ошибка, а некий психоз, который охватывает некоторых: «Ой, я об этом забыл сказать, и о том, и о том!..» И вот, несмотря на праздник, на то, что к исповеди стоит толпа человек в сорок, он идёт по второму разу или батюшку из алтаря вызывает… Ну что это за сверхтщательность? Неужели ты хочешь разом от всех микробов избавиться? Если ты не утаил злонамеренно, но честно забыл что-то, так ты скажи, когда перед Причастием стоишь: «Господи, прости меня и за этот грех тоже!»

Бывает и такое: только-только мы покаялись — и тут же, не выходя из храма, срываемся! Кто-то нам досадит в очереди, кто-то займёт наше любимое место, и мы начинаем предъявлять ему какие-то несуществующие наши права, или роптать, или даже злобиться. Постараемся хотя бы в день исповеди сдерживать себя!

Вот что ещё важно помнить… Все мы любим причащаться на праздники. Согласен, это благочестиво. Но причащаться, а не исповедоваться! Исповедь — это всё-таки баня или даже большая стирка. Ну кто из нас в праздник или в день свадьбы начнёт переклеивать обои, перестилать полы, затеет большую стирку, генеральную уборку? Всё это делается либо до, либо после, а в праздник все празднуют. Но вот я снова и снова вижу, как выстраивается очередь к исповеди — на Успение, когда надо служить чин погребения Плащаницы, или на чтении Двенадцати Евангелий в Страстную Седмицу, или даже на Пасху… Это просто бескультурье. В результате батюшка должен не службу праздничную, торжественную служить, а стирать с вами ваше грязное бельё. Разве так можно? Давайте будем чётко разграничивать высокое и низкое, будничные заботы и духовное торжество. Исповедь не может быть частью праздника — она даже не часть Литургии, — подумайте об этом, постарайтесь как-то разрешить это затруднение, и может быть, тогда и исповедь ваша станет полнее и чище, и молитва на богослужении не будет засоряться мыслью о грехах.

Вопросы задавал Алексей БАКУЛИН