Главная   Редакция    Помочь газете
  Духовенство   Библиотечка   Контакты
 

Газета основана в апреле
1993 года по благословению 
Высокопреосвященнейшего
Митрополита 
Иоанна (Снычёва)

  НАШИ ИЗДАНИЯ    «Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

        

К оглавлению номера

27 ЯНВАРЯ — СНЯТИЕ БЛОКАДЫ ЛЕНИНГРАДА

БОЖИЙ ХЛЕБ

«В блокаду мы жили в Ленинграде. Я была тогда ещё маленькой, но помню, что кроме бомбёжек и цепенящего холода был сильный голод, потому что мне всегда хотелось есть. Бабушка моя, жалеючи, гладила меня по головке и всё приговаривала: «Ты, деточка, если будет трудно, помолись Боженьке, и Он даст всё, что тебе нужно. Главное — верь и молись». И я стала молиться о хлебушке. Я представляла его пушистым, белым, с коричнево-золотистой корочкой. Я даже чувствовала его сладостный запах. Помолившись, я побежала на кухню посмотреть, не появился ли желанный каравай. Хлеба не было. Я чуть не расплакалась, но потом вспомнила, как бабушка говорила, что молиться надо усердно, со слезами. Я снова стала молиться, делала земные поклоны и уж так просила, так просила, чтобы добрый Боженька послал нам хоть немного хлеба, но чтоб всем хватило.

Что произошло дальше, я запомнила на всю жизнь: дверь открылась и вошёл старичок, держа в руках огромный каравай хлеба. Ласково улыбаясь, он протянул мне хлеб, а я приняла это как должное. Ведь я так долго молилась, вот дедушка и принёс мне хлеб. Встав на цыпочки, я положила каравай на столешницу и оглянулась. Добрый дедушка исчез!.. Что же это такое? Только что был — и вдруг нету. Пока я раздумывала о странном старичке, пришла мама с работы. Мамочке было тогда всего двадцать восемь лет, но воспитывала она нас очень строго. Увидев хлеб, мама спросила, где я его взяла.

— Боженька дал, — ответила я не смущаясь.

— Как — Боженька дал? — удивилась мама.

— Он его Сам принёс, — отвечаю.

— А какой Он, Боженька? — допытывается мама.

— Старенький и ласковый, — описываю я.

— Может быть, он похож на кого-нибудь из наших знакомых? Кто же может принести хлеб в такое трудное время, когда за этот каравай что угодно выменять можно?..

Прошло несколько лет. Я выросла. Как и все, состояла в октябрятской и пионерской организациях. Потом, окончив институт, стала работать педагогом, а потому в храм в своём городе ходить не могла. Но однажды, приехав на родину, я зашла в церковь. Подошла поближе к алтарю и тут увидела образ Николая Угодника. Я сразу узнала его: это был тот самый старичок, который в блокаду принёс каравай хлеба. От нахлынувших воспоминаний о совершившемся много лет назад чуде из глаз моих градом полились слёзы.

— Николай Угодник, — зашептала я дрожащими губами, — это был ты. Прости меня, что я так мало молилась тебе, что до сих пор не поблагодарила. Но теперь я тебя не оставлю.

С тех пор я, слава Богу, не забываю скорого помощника Николая Чудотворца: ставлю ему свечи, заказываю молебны. Потому что тот блокадный каравай стоит больше всех послевоенных яств. А если надо испросить кому-либо здоровья, или стряслась какая-то беда, или потеряю что-то, я всегда обращаюсь: «Николай Угодник, батюшка дорогой, помоги мне!» И помощь приходит».

Иеродиакон Никон (МУРТАЗОВ)

СТРАННЫЙ НАРОД ЭТИ РУССКИЕ

Наконец-то закончилась война, и летом 1945 года я приехала в гости к своей тёте в деревню под Вологдой. Тётя Надя жила в своём доме, вела небольшое хозяйство. Казалось, ничто не изменилось в привычном укладе сельской жизни, разве что мужиков стало мало да появились пленные немцы. Немцы строили большую дорогу, которая с древнейших времен связывала Русский Север с Москвой. Жили немцы вольно, совсем не так, как наши пленные у них. Там тюрьма, голод, вши, за попытку к бегству — расстрел каждого пятого. А здесь немцы свободно ходили по нашим деревням, выменивая на какие-нибудь поделки или сэкономленные портянки и полотенца «млеко и яйки».

Тётя Надя держала корову и кур. И вот, как раз когда я гостила у неё, заглянул к ней в дом немолодой уже немец. Тётушке не жаль было дать пленному ни творога, ни яиц, да и побеседовать было интересно с человеком из другого мира, с тем, кто был по другую сторону окопов. Самое удивительное, что ни хозяйку, ни гостя ничуть не смущало, что говорили они на разных языках в буквальном смысле. Немец показывал фотографии своей «фамилии», тётушка — фотографии сына. Беседа затягивалась и продолжалась уже за самоваром. «Теемашине!» — уважительно удивлялся немец самовару. Тётушка не возражала: «Знамо дело, хорошая машина. Люблю, грешная, посидеть за самоварчиком». Наконец немец наелся-напился и стал выкладывать на столе новенькие портянки, что-то конфузливо лопоча. Из целого потока иностранной речи тётушка выхватила знакомое слово «яйки». Поняла, засмеялась: «Зачем мне твои портянки? Так дам». Немец не понял, почувствовал только, что портянки чем-то хозяйку не устраивают. Он растерянно смотрел, как хозяйка идёт в сенцы и возвращается оттуда с двумя мисками. В них творог и яйца. Это много, очень много по тем голодным временам. Немец соображает, что одних портянок, пожалуй, маловато будет, начинает лихорадочно рыться в мешке, выискивая, чего бы прибавить. Тётя Надя деловито складывает портянки, суёт их немцу обратно в мешок и пододвигает миски с дарами: «Бери, бери! Так бери. Не нужны мне твои портянки. Посидели с тобой, побеседовали, чайку с пирогом попили, вот и ладно». Слова «бери, бери» немец хорошо понимает, но никак не может в толк взять, почему эта русская старуха с грустными глазами отдаёт ему такую ценность за просто так, да ещё при этом дружелюбно улыбается… Странный народ эти русские!

Анна СУДОМОИНА

предыдущая    следующая