Главная   Редакция    Помочь газете
  Духовенство   Библиотечка   Контакты
 

Газета основана в апреле
1993 года по благословению 
Высокопреосвященнейшего
Митрополита 
Иоанна (Снычёва)

  НАШИ ИЗДАНИЯ    «Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

        

К оглавлению номера

Былинки Александра Ракова

НА ХОРОШЁВКЕ

Шёл год 53-й, мне было лет шесть, а победоносная война закончилась за два года до моего рождения, но её горький запах ещё витал в воздухе. Мы жили на Хорошёвке, в сером двухэтажном кирпичном доме, построенном пленными. Самих немцев я уже не застал — их вернули домой, кажется, в 1949-м. Совсем рядом с Центрального аэродрома (бывшего Ходынского поля) один за другим взлетали пузатые «Дугласы», и часто я от страха пригибал голову: казалось, подними руку — и дотронешься до его алюминиевого днища. До самой Беговой прижимались к земле двух-трех-четырехэтажные, аккуратно сработанные немцами домики: самолёты взлетали почему-то именно над ними.

Взрослые отбивали ладони костяшками домино и, разгорячённые игрой и водкой, показывали друг другу хитроумными вывертами рук, как они сбивали самолёты спесивых фашистских асов. Кто-то уже сдёргивал с потного тела рубаху, демонстрируя окружающим страшные, неровно сросшиеся рубцы. Война ещё пылала в их душах. Было много безногих на деревянных площадках с колёсами из подшипников — мечты всех пацанов округи. Подшипники шли на изготовление самокатов, и мы самозабвенно гоняли вокруг домов, издавая невероятный шум. Не припомню, чтобы нам делали замечания. Впрочем, молодая шпана из длиннющих бараков замечаний не боялась, и кой у кого постарше уже имелись за пазухой ножики, которыми они иногда хвалились, давая нам подержаться за красивую наборную ручку из цветного плексигласа. Мы же, мелкота пузатая, целыми днями шлялись по аэродрому, набивая карманы всякой металлической дрянью: пулемётными гильзами, приборами неизвестного назначения, самолётными лампами и пр.

Отец учился в Военной академии, мы вчетвером занимали комнатку в трёхкомнатной квартире. Соседями были тётя Валя Сотникова с сыном и мужем, носившим по праздникам красивый морской кортик, и две девочки-близняшки. Из праздников помню только Новый год. К Новому году мандарины продавали поштучно, каждый был завёрнут в красивую бумажку, да ещё в очереди не каждому доставалось.

В 1954 году я пошел в 148-ю школу, как раз напротив Седьмого хладокомбината на той стороне Хорошёвки. Детство мое продолжалось в Венгрии, Польше, опять в Москве, Ленинграде, Львове, но первые, самые сильные впечатления я вынес всё же с Хорошёвки.

Да, нельзя не сказать о мороженом. Отцы ребят из бараков работали в 7-м «холодильнике» и частенько притаскивали целые ящики эскимо на палочке. Вкуснее этого мороженого на свете ничего не было. А ели столько, что в московскую июльскую жару от холода в животе синели губы и тряслось все тело. Если случалось по­драться, то только до первой крови, потом драчуны сцеплялись мизинцами и хором говорили: «Мирись-мирись и больше не дерись». Шпана понастроила рядом с бараками неказистых голубятен, и мы с завистью смотрели, как стаи сизокрылых под пронзительный свист хозяина взмывали всё выше и выше, оставляя далеко внизу неповоротливые, словно майские жуки, американские бомбардировщики… Конечно, я мечтал стать летчиком.

Недавно довелось побывать в столице. Центральный аэродром оказался застроен близнецами-многоэтажками, и от «моей» Хорошёвки осталась только родная 148-я школа и 7-й «холодильник». Я постоял у школьной ограды, сквозь прутья которой когда-то пролезала моя голова, и побрёл к метро, которое раньше заменял синий 20-й троллейбус. Впрочем, он ходит и теперь по прежнему маршруту, но я уже не сжимаю во вспотевшей ладошке двадцатикопеечную монету, чтобы проехать побольше остановок.

Мне шесть лет, и я долго бегу до другой стороны Хорошёвки — какая же она широкая! Завтра — да наступит ли когда-нибудь это долгожданное завтра? — мы, мальчишки, отправимся купаться в Серебряный Бор на Москву-реку. Айда с нами!

А что за дядя с седой бородкой, чем-то неуловимо похожий на папу, так пристально рассматривает меня с противоположной стороны шоссе? Он точно не с нашего двора. И я вприпрыжку бегу прямо по лужам — проживать свое длинное, как лето, неповторимое детство.

Александр РАКОВ

предыдущая    следующая