Газета основана в апреле
1993 года по благословению
Высокопреосвященнейшего
Митрополита
Иоанна (Снычёва)
«Горница»
«Чадушки»
«Правило веры»
«Соборная
весть»|
|
Газета основана в апреле |
|||
| НАШИ ИЗДАНИЯ |
«Православный
Санкт-Петербург»
«Горница»
«Чадушки»
«Правило веры»
«Соборная
весть» |
|||
Про
неё пишут, что с младенчества она, оставшись сиротой, воспитывалась в женском
монастыре… Тут надо бы кое-что уточнить: святая Анастасия жила в
III
веке, а монастыри в нашем понимании возникли всё-таки позже. Видимо, следует
говорить не о монастыре, а о женской христианской общине, прообразе будущих
монашеских обителей.
III век — время мучеников. Люди тогда крестились, зная, что тем самым подписывают себе смертный приговор. И не просто смертный приговор, — нет, крещением они обрекали себя на лютые муки, о которых и говорить-то страшно. Люди прекрасно представляли всё, что им грозит, ибо в те времена власть не отличалась стыдливостью и органы госбезопасности работали не в тайных подвалах, а на глазах у народа.
Впрочем, в те годы, когда Анастасия вышла из отроческого возраста, когда расцвела её редкостная красота, гонения велись, очевидно, не с таким размахом, как это бывало чуть раньше или чуть позже. Во всяком случае, когда отряд стражников нагрянул в ту самую женскую общину, взята была одна лишь Анастасия — все прочие насельницы и даже сама старица София, руководившая обителью, остались на свободе. Никто их не тронул и потом, после смерти Анастасии…
А почему же именно Анастасию решили подвергнуть казни?
А вот именно потому, что она была очень красива.
Вы понимаете? «Такая красивая — и не наша!»
Мiр не мог с этим смириться.
Мiр ходил вокруг общины матери Софии, как бродячий пёс вокруг столовой, и всё пытался выманить Анастасию за ворота. Были тут, конечно, и сводники, — но были ведь и люди с добрыми намерениями: чтобы всё честь честью, чтобы взять замуж, чтобы облагодетельствовать нищую красавицу, вытащить её из логова христианских фанатиков… Община-то Софиина строго держалась нестяжания и жила, по римским понятиям, в нищете.
И ещё об одном подумайте: это ведь много позже мир смирился с существованием монашества, а тогда это просто в голове ни у кого не укладывалось. Были, конечно, в Риме девственные весталки, — но у весталок какой почёт! какие богатства! какая власть! А тут? Поношение, нищета, страшная смерть — и ко всему прочему отказ от самых законных мирских радостей!..
И как говорит житие, юная Анастасия жестоко страдала, терпя настырные домогательства мiра. То есть она, хоть и воспитанная с трёхлетнего возраста в монашеской жизни, всё же была обычной девушкой, и красивой девушкой. И ей по нескольку раз на дню приходилось слышать восхваления собственной красоте — какой каменной тут надо быть, чтобы голова не вскружилась?
Но, как бы там она ни кружилась, как бы ни страдала Анастасия в душе, наружу не выходило ничего — она оставалась верной Христовой невестой. Мiр бился-бился, ничего от неё не добился, и однажды терпение мiра лопнуло.
И ведь её не сразу бросили палачу. С ней поначалу говорили по-хорошему: «Найдём тебе достойного мужа… Будешь почитаемой матроной…» Безполезно. И тогда началось…
Тут всё сплелось в один кровавый клубок: и ненависть пакостника к праведности, и ненависть обывателя к духовной высоте, и озверелая жадность («Так не достанься же ты никому!»), и подлая, гадкая страсть к разрушению всего прекрасного…
Я, конечно, не буду расписывать, каким пыткам подвергли Анастасию, и дело не в том, что я боюсь растревожить чью-то чересчур нежную душу… В конце концов, в житии подробно говорится о всех мучениях святой девушки. Просто нам рассуждать об этом не по чину. Есть в подвиге мученичества что-то глубоко тайное, сокровенное, о чём нельзя говорить нечистыми устами… Мученичество — лествица к Небу, одна из многих подобных лествиц. Нельзя праздно болтать о молитвенном подвиге преподобного Серафима, нельзя проводить «психологический анализ» праведности Иоанна Кронштадтского, и о мученике в руках палачей тоже нельзя распространяться.
Но вот о чём сказать надо: в сущности говоря, все обольщения мiра, все его «рекламные акции», все его расписные соблазны, — всё в конечном счёте оборачивается человеку тем же позором, издевательствами, мучениями и смертью. Просто для обычных людей пытки и казнь растягиваются на многие годы — «по чуть-чуть», «в разбавленном виде» (но по совокупности — полной мерой); а мученик принимает страдания все разом, концентрированно. И мирянин, поддавшийся мирскому соблазну, муку свою, растянутую во времени, всю до капли возьмёт, а награды за неё никакой не получит (кроме той соблазнительной пустышки-обманки, кроме того фантика без конфетки, за которым потянулся); мученик же, отрёкшийся от соблазна, после кратких часов свирепых пыток обретёт то, к чему стремился, — Господа Бога во всей славе и любви Его.
Но для того, чтобы понять до конца награду мученика, следует и самому возлюбить Господа Бога «всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею» (Мк.12,30).
Рассказывают, что когда терзали Анастасию во дворце римского градоначальника Прова, при том присутствовал один из Прововых служителей, человек по имени Кирилл. Девушка обезсилела, попросила у людей воды, и Кирилл немедленно подал ей стакан, — чем и выдал себя как христианина, ибо заступаться за мучеников было государственным преступлением. Ему тут же отрубили голову, и он отправился в Горние селения прежде Анастасии.
Но ведь до этого он стоял рядом и смотрел на мучения! Это он отмолчаться хотел, затаиться, — или ожидал удобного момента, собирался с духом, чтобы объявить о своей вере? Или он в тот момент и уверовал? — такое тоже случалось…
Нам никогда не понять этих людей. То было особое время, не похожее даже на эпоху наших гонений ХХ века. За нашими новомучениками стояли века торжествующего христианства, — а римские святые страдальцы шли на смерть за то, что для всего человечества было лишь странным новшеством — «иудеям соблазн, эллинам безумие» (1Кор.1,23), — и никто в мире их веру иначе не воспринимал.
Велика же благодать была тогда изливаема на землю!..
Алексей БАКУЛИН