Главная   Редакция    Помочь газете
  Духовенство   Библиотечка   Контакты
 

Газета основана в апреле
1993 года по благословению 
Высокопреосвященнейшего
Митрополита 
Иоанна (Снычёва)

  НАШИ ИЗДАНИЯ    «Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

        

К оглавлению номера

Русская мысль

ПУТЁМ ЖЕЛЕЗА И ОГНЯ

Константин Николаевич Леонтьев (1831—1891) был, видимо, единственным русским философом. Русская мысль — глубокая, мощная — развивается не столько в наукообразном словоплетении, сколько в художественной словесности. Наши истинные мыслители — Пушкин, Тютчев, Фет, Достоевский, великий стилист Розанов…

Только Константин Леонтьев был собственно мыслителем вне литературы. Что он представлял собой как человек? Небогатый русский дворянин, всю жизнь служивший, всю жизнь тянувший лямку почти безплатно; впрочем, подвизался он на дипломатическом поприще, вёл дела с Грецией и Турцией… Был глубоко верующим православным человеком. Однажды, опасно заболев, дал обет перед иконой Божией Матери уйти в монастырь и тут же, поправившись, поехал на Афон. Но афонские монахи посоветовали ему повременить с принятием пострига. Он послушался, повременил — и эти годы, пока он «временил», стали самыми плодотворными в его жизни. Именно тогда сложилась его философия — интереснейшая, глубоко русская, удивительно современно звучащая именно в наши дни. Пока он «временил», он жил в Оптиной, окормлялся у св.прп.Амвросия, писал свои труды… Наконец принял монашество, хотел поселиться в Троице-Сергиевой Лавре, но не успел — вскоре после пострига умер.

Что К.Н.Леонтьев представлял собой как мыслитель? В двух словах: он был консерватором, он ненавидел либерализм, ненавидел европейскую буржуазную цивилизацию. Он не верил в мировое славянство, считал, что у России путь иной, не в славянском единении, а в византийском наследовании. Он ввёл термин «розовое христианство» — то есть христианство облегчённое, либеральное, сентиментальное, гуманистическое. Такое христианство он решительно отрицал и, между прочим, считал, что Ф.М.Достоевский — это классический «розовый христианин», а потому с Достоевским постоянно спорил.

Вот несколько высказываний Константина Николаевича. Полюбуйтесь силой и боевым задором его своеобразной, яркой мысли:

«Самих себя, Россию, власти, наши гражданские порядки, наши нравы мы неумолкаемо и омерзительно браним. Мы разучились хвалить; мы превзошли всех в жёлчном и болезненном само­уничижении, не имеющем ничего, заметим, общего с христианским смирением».

«Православие в России становится в самом деле явлением очень оригинальным. Его просто не знают и не понимают у нас даже и большинство тех, которые ходят в церковь».

«Я греков люблю, и мне жаль, что они, влачась во всех понятиях за политически ненавистной им Европой, просмотрят и проглядят великую, назревающую славяно-русскую культуру, которая одна только в силах обновить историю».

«Европейцы, чуя в нас для них что-то неведомое, приходят в ужас при виде этого грозного, как они говорят, «соединения самодержавия с коммунизмом», который на Западе есть кровавая революция, а у нас монархия и вера отцов».

«Гуманитарное лжехристианство с одним безсмысленным всепрощением своим, со своим космополитизмом — без ясного догмата; с проповедью любви, без проповеди «страха Божия и веры»… — такое христианство есть всё та же революция, сколько ни источай оно мёду; при таком христианстве ни воевать нельзя, ни государством править; и Богу молиться незачем».

«Надо подморозить Россию, чтобы она не «гнила»!»

«На розовой воде и сахаре не приготовляются такие коренные перевороты: они предлагаются человечеству всегда путём железа, огня, крови и рыданий!»

«В сущности, либерализм есть, несомненно, разрушение, а социализм может быть и созиданием».

«Вождей создаёт не парламентаризм, а реальная свобода, т.е. некоторая свобода самоуправства. Надо уметь властвовать беззастенчиво!»

«Чем ограниченнее круг людей, мешающихся в политику, тем эта политика твёрже, толковее, тем самые люди даже всегда приятнее, умнее».

«Безсознательное назначение России не было и не будет чисто славянским».

«Жалок тот историк, который не умеет видеть, что в безконечной сложности и глубине всемирной жизни известное зло нередко глубокими корнями связано с известным добром!»

«Дайте право людям везде продавать или отдавать себя в вечный пожизненный наём из-за спокойствия, пропитания, за долги и т.п., и вы увидите, сколько и в наше время нашлось бы крепостных рабов или полурабов, по воле».

«День наш — век наш! И потому терпите и заботьтесь практически лишь о ближайших делах, а сердечно — лишь о ближних людях».

«Религиозного происхождения нравственная любовь потому уже важнее естественной, что естественная доступна не всякой натуре, а только счастливо в этом отношении одарённой; а до религиозной любви, или милосердия, может дойти и самая чёрствая душа долгими усилиями аскетической борьбы против эгоизма своего и страстей».

«Всё дело в том, что мы претендуем сами по себе, без помощи Божьей, быть или очень добрыми, или, что ещё ошибочнее, быть полезными. Я говорю — ошибочнее, ибо доброту ещё свою, порывы искренней любви и милосердия человек не может не чувствовать — это факт невольного сознания. Но как быть уверенным в пользе не только всем, но и многим? Спасая одного, я, может быть, врежу´ кому-нибудь другому».

«Вы, молодой человек, неправильно цитируете классиков. Несолидно. Когда автор Вам известен, надо говорить «как сказал такой-то». Во всех остальных случаях цитату следует приписывать Достоевскому, конечно, если она не слишком остроумна».

предыдущая    следующая