Главная   Редакция    Помочь газете
  Духовенство   Библиотечка   Контакты
 

Газета основана в апреле
1993 года по благословению 
Высокопреосвященнейшего
Митрополита 
Иоанна (Снычёва)

  НАШИ ИЗДАНИЯ    «Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

        

К оглавлению номера

20 ЛЕТ БЕЗ ВЛАДЫКИ ИОАННА 1995-2015

ПАМЯТЬ НЕУГАСИМАЯ

Трудно поверить, что два десятилетия промчались с того дня, как не стало владыки Иоанна (Снычёва), митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского. Его слово всколыхнуло многие сердца, отозвалось болью за Россию, стало духовной «прививкой» патриотизма на все эти пролетевшие годы, оставаясь актуальными и острыми и на будущее. Не люблю громких титулов, но, думаю, не погрешу, если назову его митрополитом Российским. И многие со мной согласятся.

Мне не раз приходилось удивляться, как с его слабым здоровьем, замедленной походкой, тихим голосом он умел владеть тысячными аудиториями, огромными залами! Это, конечно, было выше ораторского мастерства, такое даётся только Божьим избранникам. А кроме того, несомненно, он в своих речах, проповедях и статьях ёмко выражал как раз то, о чём наболела душа русского человека в нынешнем безвременье. Общественную боль он пропускал через себя — и неудивительно, что всё же не выдержало такой нагрузки его сердце. Мы безконечно благодарны и признательны владыке Иоанну не только за сочувствие народной боли, но, главное, за те духовно-нравственные маяки, которые расставил он по бурному фарватеру современности. У него есть прямо-таки программные работы, как хранить святые традиции, как различать друзей и врагов России, что делать для укрепления обороны, экономики, нравственности, семьи. Неудивительно, что вокруг этих работ либерально-демократические разрушители страны подняли дикий вой, увидев, что разоблачены. К сожалению, «пятая колонна» никуда не делась, она продолжает действовать, и уже более изощрённо. Однако мы вооружены духовным оружием владыки Иоанна и его последователей.

Лично мне, а также моим близким и родным выпало счастье неоднократно общаться с владыкой. Он был очень прост, доступен, мягок и старчески мудр. Даже в простых бытовых вопросах. Когда мы с режиссёром Анной Москвиной снимали самый первый петербургский фильм о нём — всего 8 минут, но съёмки заняли три или четыре встречи по часу и более, — несмотря на свою занятость, он безпрекословно выполнял все указания, порой по нескольку раз повторяя нужные сюжеты. Мой сын, одно время прислуживавший в Никольском соборе, рассказывал, что владыка как добрый дедушка обращался с иподьяконами и другой церковной молодёжью. Они по-доброму между собой так и звали его — Дедушка. А знакомый священник, о.Андрей Кудряшов, рассказывал, как любил владыка рыбалку, как было хорошо рядом с ним. Я сам не раз бывал на заседаниях Богословско-философского общества, организованного по благословению владыки, и никогда не забуду ту атмосферу доброты, мудрости, умиротворения, какого-то трепетного чувства близости к старцу, когда он сам там присутствовал. Хотя часто вопросы обсуждались довольно острые.

Верно говорится: большое видится на расстоянии. С каждым годом не отдаляется от нас владыка Иоанн, а становится всё дороже. Не зарастут дороги и тропинки к тому кресту, где упокоился наш владыка. И труды его пастырские постоянно востребованы, они учат нас правильно любить Родину, служить Богу и людям. Так, как делал это он, — в этом великий пример нам всем.

Капитан 1 ранга Н.И.ПОЗДНЯКОВ

«СОРАТНИК СВЯТЫМ, СВОЙ БОГУ…»

Значение владыки Иоанна (Снычёва), безусловно, и по сей день очень велико. Во-первых, он был народным пастырем и настоящим старцем. Он восстановил и явил в наше время то, что изначально являлось качеством епископа, — стал духовным отцом своей пастве. К сожалению, многие этого не понимали и безосновательно обвиняли владыку в популизме, в том, что он якобы не уделял должного внимания делам епархии, а занимался только народом, пуская все остальные дела на самотёк.

На самом деле это далеко не так. При владыке Иоанне жизнь в епархии развивалась деятельно и динамично, при нём были открыты десятки храмов, основано несколько православных учебных заведений: Институт философии и богословия Русской христианской гуманитарной академии, Высшая религиозная философская школа, епархиальные курсы. Владыка Иоанн способствовал открытию целого ряда монастырей, в том числе Иоанновского монастыря на Карповке, который из подворья был превращён в самостоятельный монастырь и стал успешно развиваться. При нём же началось возрождение и Троице-Сергиевой пустыни. Тем, кто трудился над восстановлением храмов, Владыка всячески помогал — делом и советом. Можно без преувеличения сказать, что основы нынешнего величия Санкт-Петербургской епархии закладывались и при Святейшем Патриархе Алексии II во время его митрополичества, но, в особенности, при владыке Иоанне.

При всём этом он был действительно народным пастырем. Его приёмная всегда была полна народа: здесь бывали и почтенные протоиереи и архимандриты, и простые миряне, и убелённые сединами старушки, и молодые люди. Для всех них владыка находил время и возможность побеседовать, наставить на путь истинный, дать нужный совет в должное время… Я вспоминаю, как владыка Иоанн на моих глазах разрешил целый ряд запутанных житейских ситуаций, как он умудрялся выступать примирителем, казалось бы, в совершенно запутанных конфликтах. Как он мог молодых, не­опытных и непутёвых людей направить на правильный жизненный путь и даже в конце концов привести к пастырству. Митрополит Иоанн отличался не только житейской мудростью, но и большой любовью к людям. Своих духовных чад он нередко проводил через горнило испытаний, но итогом этого искуса было духовное возрастание.

В своих беседах с семинаристами владыка постоянно говорил о народе Божием, о его чаяниях и стремлениях, о том, что священники должны служить людям. Он не уставал напоминать: «Помните, за чей счёт вы живете». В нашу эпоху, эпоху известного отчуждения между народом и духовенством, что, к сожалению, неизбежно в современном олигархически устроенном обществе, об этом, безусловно, необходимо помнить.

Хотелось бы особо сказать о роли владыки Иоанна в противостоянии тем апостасийным течениям, которые действуют как в нашей стране, так и во всём мире. Он жёстко боролся против тоталитарных сект, в то время как мэр Санкт-Петербурга А.Собчак им покровительствовал и, более того, превратил наш город в сектантский рассадник. Неоднократно владыка выступал с протестами, требовал покончить с засильем сект, но от него попросту отмахивались. Владыка Иоанн сыграл большую роль в созидании современного русского национального самосознания. К сожалению, в прессе регулярно встречаются высказывания, что книги «Самодержавие духа» и «Русская симфония» написаны не им, а Константином Душеновым. Я считаю, что коли эти книги были изданы при жизни владыки Иоанна и подписаны его именем, то разговор об авторстве Душенова теряет всякий смысл: владыка был не из тех, кто позволяет собой манипулировать. Я вспоминаю, как в 1991 году благодаря его чётким и жёстким действиям из церкви Воскресения Христова у Варшавского вокзала были выдворены смутьяны, которые разваливали церковный порядок и не давали возможности правильно совершать богослужение.

Для многих идеи, высказанные в книге «Самодержавие духа», кажутся слишком радикальными, в частности идеализация царя Иоанна Грозного. Но следует отметить, что некоторый радикализм являлся здоровой реакцией на процессы разгосударствления и расхристовления России в начале 90-х годов. Владыка стремился дать образ сильного православного властителя, сильного носителя государственной власти. Может быть, Иоанн Грозный и не является самым удачным образцом для подражания, но у владыки Иоанна было стремление реабилитировать царя Иоанна и показать шаткость и уязвимость целого ряда стереотипов, основанных на дворянской историографии, а также на враждебной грозному царю пропаганде, в том числе и западной. Но это частности, а следует выделить главное. Главное же состоит в том, что для владыки Иоанна главным была сильная православная и Святая Русь в нераздельном и неслиянном единстве Церкви и государства, где политика государства была бы нравственной и церковной, а Церковь была бы неразрывно связана с народом и государством, где клир служил бы народу, а не себе самому.

В заключение несколько личных воспоминаний, связанных с владыкой Иоанном. Общение с ним, к сожалению, было мимолётным, но оставило глубокий благодатный след в моей душе. Вспоминаю, как он однажды служил, и читалось из второй главы Послания к Ефесянам апостола Павла: «И вас мертвых по грехам вашим». Во время проповеди владыка спросил прихожан: «Вы Апостол слышали? О чём там было?». Народ замолчал, потому что кто-то не расслышал чтения, кто-то не сообразил… Я сказал: «Мы сограждане святым и свои Богу». Владыка с радостью кивнул: «Вот, некоторые-то слушали!».

Другое, уже более серьёзное и глубокое общение было весной в 1995 году, когда приезжал ныне покойный протопресвитер Эммануил Схимиотакис, большой друг России, который много помогал Русской Православной Церкви. Нужен был переводчик с новогреческого языка, выбор пал на меня. В назначенный день мы прибыли в резиденцию владыки на Каменном острове, к нам вышел митрополит Иоанн. Чувствовалось, что он был нездоров, но тем не менее бодр духом, очень приветлив и гостеприимен. Началась беседа. Очень жалею, что её было невозможно записать. Отец Эммануил спросил владыку, как протекает церковная жизнь в современной России. Владыка стал говорить о покаянии: одни пришли к покаянию за всё, что творили во времена безбожия, другие раздумывают, а третьи принципиально не желают каяться, не желают спасаться. Он тогда много говорил о восстановлении церквей, о приходе новых людей в Церковь, в том числе и молодёжи, о расцвете духовной жизни, о тех скорбях и радостях, которые переживала Церковь в эти нелёгкие годы. В заключение отец Эммануил подарил владыке небольшую канистру с греческой водкой — узо. Владыка улыбнулся и вспомнил время, когда он служил в армии во время Великой Отечественной войны. Однажды ему довелось караулить эшелон — тут налетели немцы и стали эшелон бомбить. Наши истребители отогнали немецкие самолёты, и тут обнаружилось, что из пробитых цистерн льётся спирт. Все наши солдаты бросились набирать спирт кто во что: кто в каски, кто в сапоги. Один владыка в этом участия не принял: он с юности был трезвенником.

Теперь мои воспоминания о его похоронах. Было много суеты. Хотя в храм могли попасть многие, но далеко не все были допущены — а ведь места в соборе оставалось достаточно. Мне удалось туда просочиться: я в то время был регентом храма Шестаковской иконы Божией Матери и на мне был подрясник. Чувствовалось непритворное горе тысяч православных людей, горе огромное!.. Было видно, что люди потеряли пастыря. Тысячи людей стояли на берегах реки Монастырки, на подступах к Троицкому собору. Владыку любили искренне и нелицемерно и любят до сих пор.

Диакон Владимир ВАСИЛИК, доцент СПбГУ, кандидат филологических наук

ОЖИВШИЙ ПАТЕРИК

Очередной день памяти владыки Иоанна. И вновь люди тянутся и тянутся к его могилке, заботливо украшенной Аннушкой — неутомимой служительницей усопшего архипастыря. Таких хлопотуний владыка шутливо называл «божьими коровками»…

Каждому приходящему Аннушка подаёт на помин души приснопамятного святителя кому конфету, кому печенье, кому домашний пирожок, но вдруг останавливается и начинает рассказывать:

— На днях приходил к могилке молодой мужчина. Одет прилично, в светском. Постоял, помолился, приложился к кресту и пошёл восвояси… Вдруг, минут через 15, смотрю: бежит обратно, да чуть ли не вприпрыжку, но уже в подряснике, в скуфейке, — и бух к могилке. И снова молится, да так энергично… Потом, когда немножко успокоился, рассказал, что только он вышел из лаврских ворот, как вдруг навстречу ему идёт сам владыка и строго так говорит: «Ты почему это не в монашеских одеждах ходишь?!». И в такой он страх пришёл, что тут же побежал переодеваться, как положено, и просить у владыки прощения…

Удивительно: в «Отечнике» Игнатия Брянчанинова есть предание о том, как в Келлии, в бытность пресвитера аввы Исаака, как-то один из братий зашел в храм в малом клобуке. Увидев это, повествует автор патерика, «старец выслал его из церкви, сказав: «Церковь эта принадлежит монахам, а ты мирянин и не можешь быть здесь». Вот и не перестаёшь дивиться тому, что Господь всё Тот же — как тысячу лет назад, так и ныне, и что избранники Его всё так же ревностно пекутся о спасении нашем…

Елена ДУШЕНОВА

СМИРЕННЫЙ ПРОРОК

Впервые я увидел владыку Иоанна летом 1990 года в Троицком соборе Александро-Невской Лавры. Как и другие православные люди, я решил посмотреть на нашего нового правящего архиерея.

После совершения молебна у мощей св.благ.вел.кн. Александра Невского новый митрополит стал беседовать с прихожанами прямо посреди собора. Беседа была не официально-торжественной, а простой беседой-знакомством. Владыка стал спрашивать нас, знаем ли мы, что означает архиерейский омофор, который он носит на своих плечах. Все промолчали: видимо, не знали… Тогда он сказал, что омофор означает овцу, которую добрый пастырь несёт на плечах, чтобы спасти её. Теперь, пояснил владыка, овцы — это мы, его паства.

— Представляете, как мне будет тяжело всех вас нести! — улыбаясь, произнёс митрополит. Лицо владыки было весёлым и добродушным. Помню, всем нам он сразу понравился, почувствовалась особая духовная близость с ним.

В сентябре 1990 года на собрание Общества русской православной культуры в актовый зал Духовной Академии пришло множество людей. Зал был переполнен. В то время православная интеллигенция выходила из своих «домашних катакомб», полуподпольных религиозных семинаров и обществ. Многие верили, что наступает долгожданная эпоха православного возрождения России, и желали активно участвовать в ней. Тогда многим казалось, что после отмены официального атеизма наш народ тут же легко вернётся к Православию и Церкви. Мы не учитывали тяжёлое духовное наследие советской эпохи и нахлынувшие на нас позднее соблазны «общества потребления», власти денег и криминального безпредела.

Думаю, что тогда на вечере в Духовной Академии произошло важное событие: наша православная интеллигенция встретила того, кого она долго искала, — духовного лидера. В тот памятный вечер многие впервые увидели и почувствовали, насколько прост, искренен и открыт народу новый архиерей.

Осенью того же года митрополит Иоанн решил возобновить издание официального журнала нашей, тогда еще Ленинградской, епархии. Вместе с В.В.Антоновым в октябре 1990 года меня пригласили на заседание епархиального совета. На нём вместе с митрополитом Иоанном присутствовали маститые протоиереи, настоятели больших соборов… Владыка стал говорить:

— Как, отцы, назовём журнал? Я предлагаю назвать его «Санкт-Петербургские епархиальные ведомости».

Среди членов епархиального совета послышались возражения:

— Владыка! Так ведь у нас Ленинградская епархия!..

— Ничего страшного в этом нет, — заметил митрополит Иоанн. — Ведь до революции именно так и назывались наши епархиальные ведомости, поэтому надо восстановить старое название.

В таком решении заключалось настоящее пророчество: всего лишь через год наш город вернул своё старое имя, и епархия вновь стала называться Санкт-Петербургской. Было принято решение о том, что владыка станет главным редактором, а меня назначили ответственным секретарём нового издания.

Рукописи и материалы митрополит лично просматривал и отбирал вместе с нами. Вначале мы всей нашей редакцией собирались за митрополичьим столом в его кабинете на первом этаже Духовной Академии, а иногда и на Каменном острове, в его резиденции. Позднее у нас появилось своё помещение. Владыка часто давал свои материалы и статьи для номера. Он хотел, чтобы епархиальные ведомости были предназначены для широкого круга читателей, так как в то время мало издавалось православной литературы.

Я приносил в резиденцию очередной подготовленный нами номер — около 120 листов, чтобы владыка их просмотрел и благословил. Обычно уже на следующее утро мне звонила Анна Степановна, чтобы я заехал, так как митрополит уже всё просмотрел. Я всегда бывал поражён: когда он всё сумел прочитать? Неужели ночью?

Первый номер нашего журнала я принёс владыке прямо в палату Военно-медицинской академии, где он тогда проходил курс лечения. Он внимательно посмотрел долгожданный выпуск, и было видно, что обложка, полиграфия и сам журнал ему понравились.

В течение пяти лет нам удалось выпустить в свет 14 сдвоенных выпусков «Санкт-Петербургских епархиальных ведомостей». Владыка часто торопил нас, а мы почти всегда затягивали работу. Однажды он позвонил мне и спросил, когда же наконец мы напечатаем очередной номер. «Нет уже сил ждать!» — строго сказал владыка. Потом наступила пауза, и вдруг я услышал в трубке: «Ну ладно, всё хорошо!». Митрополит всегда заканчивал встречу прощением и примирением, он был по духовному своему призванию миротворцем. Вообще надо отметить, что владыка был смиренным и кротким, даже часто застенчивым, как ребёнок. Само лицо его излучало тихую доброту русского человека. Я думаю, что все, кто общался с ним лично, обязательно сознавали, что перед ними благодатный архиерей — настоящий старец, и в душе воцарялись покой и радость. Все, кто был рядом с ним, чувствовали себя членами его семьи. Никогда не забуду, как в Москве я пил чай с владыкой на кухне, а он в это время читал мне о святителе Филарете Дроздове…

Владыка часто болел, у него была традиционная для священства болезнь ног и ещё сахарный диабет. В связи с этими недугами владыка часто вызывал меня и давал несколько раз благословение выступить с докладом вместо себя. Для меня это была, конечно, большая честь, и я старался как можно лучше подготовиться. Однажды митрополит вызвал меня и сказал:

— Завтра поедешь в исторический архив на набережной. Там в доме Лавалей будет проходить церковная конференция. Ты будешь моим представителем на ней. Если там станет выступать против Московского Патриархата некий Сиверс под видом «епископа катакомбной церкви», ты должен встать и обличить его!

На следующий день я вместе с православной поэтессой Ниной Карташевой отправился на эту конференцию. На ней, как и говорил митрополит, некий сам провозгласивший себя епископом «катакомбной церкви» Сиверс стал выступать против Православной Церкви. Я встал и тут же выступил против этого самозванца и раскольника. Вечером в тот же день я позвонил владыке и всё рассказал. Митрополит был весьма доволен и весело шутил.

Однажды владыка отправил меня в Гатчину, в среднюю школу, к директору и завучу, чтобы я отговорил их уходить из Московского Патриархата. Помню, я сумел лишь убедить их приехать на беседу к митрополиту.

— Молиться мало, — говорил владыка. — Надо поехать по сёлам и деревням нашей епархии, раздавать православную литературу, говорить об основах православной веры. Иначе «Свидетели Иеговы» и другие секты обратят наш доверчивый народ в свою веру!

Я собирался читать в Епархиальном училище цикл лекций по истории Церкви. Просмотрев написанный мною цикл лекций, митрополит благословил, указав, чтобы я большее внимание уделял истории Русской Церкви.

Как-то раз он вызвал меня к себе и сказал, что необходимо составить и издать сборник статей против современных ересей и сект. Мы быстро подготовили его под редакцией митрополита. Сборник статей «Православная Церковь, католицизм, протестантизм, современные ереси и секты в России» вышел в 1994 году тиражом 30 тыс. экземпляров. Впоследствии он не раз переиздавался в разных епархиях и стал чуть ли не бестселлером в православной литературе в 90-е годы.

Митрополит Иоанн становится народным архипастырем. А ведь он приехал сюда из глубинки, тихим, скромным, провинциальным архиереем. Многие и думали, что он будет себе тихо ловить рыбу и не вмешиваться ни во что. А он стал апостолом Православия, стал печатать свои статьи, одну за другой, да ещё в газете «Советская Россия». Многие тогда в нашей епархии испугались: что же теперь будет? В демократической прозападной прессе на него набросились, стали называть шовинистом, националистом, антисемитом и т.д.

Владыка почитал старца архимандрита Иоанна Крестьянкина. Он благословлял печатать его проповеди во всех номерах «Санкт-Петербургских епархиальных ведомостей». Я, помню, принес письмо, которое прислал мне отец Иоанн Крестьянкин, и показал митрополиту. В нём отец Иоанн выражал искреннюю благодарность владыке и всей нашей редакции. Митрополит начертал на этом историческом письме: «Напечатать письмо на страницах епархиальных ведомостей».

Владыка, несомненно, обладал даром предвидения. Помню, однажды я попросил митрополита благословить крестный ход, который мы собирались провести. Владыка благословил, но затем тихо сказал: «Наверное, не получится». Я тогда не поверил ему: ведь мы же всё предусмотрели!.. Но на следующий день, когда был намечен крестный ход, батюшка, который должен был его возглавлять, заболел, и крестный ход не состоялся.

В конце октября 1995 года я последний раз встречался с владыкой в его резиденции на Каменном острове, которая за эти годы стала для меня вторым домом. Владыка выглядел очень усталым и бледным, однако я всегда замечал, что, несмотря на недуги, благодать Божья давала ему силы. Он никогда не раздражался, хотя ему приходилось подолгу принимать множество самых разных людей, — и всех он терпеливо выслушивал. Иногда в храме и на встречах с православной общественностью мне приходилось поддерживать Владыку: он часто бывал слаб и немощен телесно, но духом всегда был благожелателен и бодр.

В тот день на встрече с ним я внимательно смотрел на его лицо: оно было красиво и освещалось внутренним светом. Это было лицо смиренного праведника.

В самом конце октября владыка благословил меня на деловую поездку на Кипр. И вот 2 ноября в древнем храме, недалеко от того места, где св.апостол Павел обратил ко Христу проконсула Сергия, мы узнали, что владыки больше нет. Вначале мы просто не поверили: нам показалось, что это ошибка. Мы решили звонить в резиденцию владыки и узнать обо всём у Анны Степановны. Она сказала: «Владыка скончался». Это был удар — сразу подступили слёзы. Мы не знали, что делать, так как должны были вернуться только через неделю. На мой вопрос Анна Степановна ответила: «Оставайтесь и молитесь». И вот в течение всего срока пребывания на Кипре мы совершали панихиды и молились в храмах и монастырях об упокоении души нашего любимого владыки Иоанна.

Теперь, по прошествии уже многих лет, всё яснее становится для меня, что лучшие годы в моей жизни были проведены рядом с благодатным владыкой митрополитом Иоанном, архиереем Божией милостью.

Господи, помяни во Царствии Твоем приснопамятного митрополита Иоанна, а нас спаси и помилуй его святыми молитвами!

Николай Кузьмич СИМАКОВ, церковный историк

БЕЛЫЕ, КРАСНЫЕ И ГОЛУБЫЕ

Из выступления на конференции «500-летие кончины прп.Иосифа Волоцкого»

Тема нашей конференции — деятельность прп.Иосифа Волоцкого, знаменитого русского просветителя, пламенного борца с ересью жидовствующих. Но мы все прекрасно понимаем, что митрополит Иоанн (Снычёв) — это Иосиф Волоцкий нашего времени, — и Иосиф Волоцкий, и Нил Сорский. Вы посмотрите: в те же дни, когда мы отмечаем 500-летие преставления прп.Иосифа, нас ждёт и другая дата — 20-летие преставления владыки Иоанна. Это, конечно, совпадение, но очень знаменательное.

Я вхожу в инициативную группу, которая борется за установление памятника владыке. Мы писали прошение об этом в администрацию: там нас мытарили чуть не полгода, потом из комитета по градостроительству написали, что со дня смерти митрополита Иоанна ещё не прошло 30 лет, а значит, ставить памятник рано, и вообще владыка был реакционером, обскурантом… Без возмущения читать это письмо просто невозможно! В конце концов нам разрешили ставить памятник, только на территории монастыря и за свой счёт. Между тем памятник Анатолию Собчаку давным-давно стоит на Васильевском острове, как и памятник Галине Старовойтовой на Суворовском проспекте, — хотя со дня их смерти ещё отнюдь не минуло 30 лет! И при том вы заметьте, что памятник владыке уже готов и ждёт своего часа в Самаре. Замечательный памятник! Его нужно только привезти в Петербург… Кстати, вы знаете, что в Самаре уже стоит другой памятник митрополиту Иоанну — не такой мощный, как тот, что приготовлен для Петербурга, — но он есть! Хотя самарские власти его тоже отодвинули на окраину…

Вы понимаете: чиновничество продолжает сопротивляться распространению идей владыки! Они по-прежнему не хотят их принимать, хотя современная российская идеология уже несколько приблизилась ко взглядам митрополита Иоанна.

Я сегодня всю ночь перечитывал труды владыки, и у меня дух захватывало: до чего же они современны — нисколько не устарели за 20 лет! Даже более того: ныне они злободневны как никогда. Сегодня в церковном сообществе идут споры о «православном социализме», и люди рассуждают, кто был прав — красные или белые… А вы почитайте владыку Иоанна: у него всё на этот счёт уже сказано, и сказано без всякого упрощения. Послушайте, что пишет владыка в «Русской симфонии»: «Для верующего человека не подлежит сомнению, что… если бы белые армии и политики, стоявшие у них за спиной, действительно боролись за воссоздание Святой Руси с её православно-соборной государственностью в исконно самодержавной форме, — никакая победа большевиков была бы невозможна. Увы, подавляющее большинство вождей Белого движения пуще большевизма боялись обвинений в «черносотенстве», «реакционности» и в симпатиях к «гнилому царизму»… По сути, в хаосе Гражданской войны противостояли друг другу две равно далёких от русского идеала, равно бездуховных и враждебных Святой Руси идеологических модели: христоборческий коммунизм с его человеконенавистническими призывами к «классовой ненависти» и — западноевропейский либерализм с его безбожным культом индивидуализма, самодовлеющей гордыни и безудержного потребительства». Вот как глубоко сказано! В советское время белогвардейцев, так сказать, рисовали с рогами, а с нимбами — большевиков. Теперь всё наоборот: большевики — с рогами, а белые — с нимбами. Но оба таких подхода — это и не глубоко, и не правда.

И как же это похоже на попытки оценить спор прп.Иосифа Волоцкого с прп.Нилом Сорским, — спор о нестяжании. Этот спор очень упрощённо понимают: пытаются чётко разделить тогдашнюю Церковь на «нестяжателей» и «стяжателей». Дело доходит до того, что преподобных изображают врагами, хотя оба они выступали против ереси жидовствующих — но каждый по-своему!

Проблема сейчас не ограничивается противостоянием «белых» и «красных». Ведь есть ещё и «голубые»! Это как раз то, что я называю «полиментальностью российского общества». Она хорошо выражена в нашем триколоре, на котором мы видим белую, голубую и красную полосы. И вся беда в том, что пока «белые» и «красные» дерутся друг с другом, побеждают в этой схватке только «голубые», то есть представители либерального прозападного направления.

По моим наблюдениям, «белых», т.е. православных патриотически настроенных людей, в России примерно одна треть населения; «красных», т.е. сторонников социальной справедливости, — примерно 45%. И «голубых» — либералов — не более 10%! Всего-навсего! Но вот какая закономерность: чем выше мы поднимаемся во власть, тем больше встречаем вокруг именно «голубых» — их процент пропорционально растёт, пока на верхних эшелонах не обнаруживаем одних только либералов. Как же так получилось? Не потому ли, что «красные» и «белые» слишком увлечены безсмысленной борьбой друг с другом? Надо нам примириться. Нельзя безконечно попрекать современных коммунистов репрессиями 20—30-х годов. То была совершенно иная эпоха — время троцкизма и раннего сталинизма, другие исторические условия, другой расклад сил, другие задачи стояли перед страной. Об этом владыка Иоанн писал ещё в 1994 году!

Закончу выступление моим стихотворением:

Доколь разборки «белых» с «красными» —
на радость клану «голубых»?!
Расчёты с прошлым несуразные,
когда блокада входит в быт.

Когда война уже гражданская
на русском языке идёт
и кровь солдатская и штатская
вошла в привычный оборот.

Когда уже предельно ясно,
кто здесь в России патриот,
а для кого страна — пространство,
где только воровской доход.

Опять у нас взыграли бесы:
содом и шабаш, гогот, вой…
Так примиритесь, «красный» с «белым», —
страну погубит «голубой»!

Валентин СЕМЁНОВ, доктор филологических наук, профессор, заслуженный деятель науки России.

предыдущая    следующая