Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

ПРАЗДНИК ПОБЕДЫ
Старик привык к старухе,
И вот — старухи нет.
Он долго не ложится,
Не гасит долго свет.
Сидит, глядит на двери,
А вдруг она придёт.
Сперва накормит кошку,
Ему чайку нальёт.
Ему не надо больше
Давно уж ничего.
Он наливает водку,
Молчит, глядит на дно…
И видит сорок первый
И сорок пятый год,
Обманутый, убитый,
Но сдюживший народ…
Товарищей, которых
Дождаться не смогли,
И как его под Оршей
Отрыли из земли.
А после под Бреслау
Осколок плоть прошёл…
И всё-таки вернулся,
И всё бы хорошо,
И всё бы слава Богу,
И жить бы не тужить…
Не думал, что придётся
Марусю пережить.

†††
Вот солёная горькушка,
Чёрствый хлеб, и тот — в обрез.
Вот и с водочкою кружка
И пустой за домом лес.
Вот и всё, что нам осталось
От сражений мировых:
Неоплаченная старость,
Неоплаканный надрыв.
Вот война, что набежала,
Как девятая волна,
И летит в провал держава…
А зачем была она?
Вот уже ушла старуха,
Был внучок — и тот сидит…
Вот пришла в страну Разруха,
Что он: зол или сердит?
Покатилась на пол кружка,
Раскрошился чёрствый хлеб.
Вдруг припомнилась церквушка,
Где царил Борис и Глеб.
Проступили на иконе
Убиенные братья…
Парой пурпурные кони
Вышли из небытия…
Тыщи лет прошло со злого
Дня, когда раскрылся ад.
Над Россией слышно снова:
«Каин, Каин, где твой брат?..»
И опять он шарит кружку
И бормочет невпопад —
В прах рассыпалась церквушка —
«Не убили… виноват…»
Что мы в жизни повидали,
Внуки тем не дорожат…
Всё пропито, лишь медали
В тёмном шкафчике лежат.

ЖУРАВЛИ
Пятый день они летят
Высоко над нашей крышей.
То по звёздам путь творят,
То под солнышком остывшим.
Пятый день мы смотрим вверх,
Будто правда чьи-то души
В небе плачут нараспев
Над природою уснувшей.
Пятый день они поют
Над Россией литургию
И навстречу им текут
Тропарём поля нагие.
Пятый день мы предстоим
Перед этим чудным пеньем…
Пятый день и мы парим
Над грехом и преступленьем.
Им декабрь пропоёт
Вьюгословье отходное…
Всю Россию приберёт
Под крыло свое седое…
Спи-ко, дитятко, усни
Тише, глубже, дольше, крепче…
До полёта, до весны,
До призыва вешних певчих.

†††
Воздух морозный, тёплые руки,
Запах вокзала, запах разлуки.
Дымом потянет, звуком нерезким,
И побегут за окном перелески,
И поплывут в перестук без устанки
Гати, болота и полустанки…
И полетят деревеньки косые,
И под откос понесётся Россия,
И зазнобит в тамбурочке продутом
От разговора, который под утро.
Снег за окном пролетает лавиной,
Кладбище… церковь… пока ещё мимо.
Все мы куда-то катим до срока,
Всем во спасенье даётся дорога,
Воздух морозный, тёплые руки,
Запах вокзала, запах разлуки…

МОЛИТВА
За валом вал, за валом вал
Бежит волна на Валаам.
Гуляет море, а гранит
От сотворения — стоит.
А в келье молится монах,
И чётки движутся в руках:
«Помилуй мя, помилуй мя…» —
С монахом молится земля.
Перебирая валуны,
Идут полночные валы…
Вздыхают в сумраке моря:
«Помилуй мя, помилуй мя…»
Спит безпечальный человек,
Земля — космический ковчег —
Сквозь Млечный Путь плывет пыля:
«Помилуй мя, помилуй мя…»

†††
Клал я злато по сини
И опять, и опять…
Всё икону России
Помышлял написать.
Коль не краской, так словом…
Не кружи, вороньё!
Затуманился снова
Лик нетленный её.
Речку каждую, рощу,
В рощах тех — голоса…
По наитью, на ощупь
Всё писал и писал…
Наших предков усопших,
Во грехах и святых:
Не могилою общей —
Светлым сонмом живых…
Пусть другие допишут,
Если я упаду,
Пока Ангелы в вышних
Поднимают трубу…
Пока тянутся губы,
Пока ладится медь,
Пока страждущих губит
Неуёмная смерть…
И покуда по силе,
И покуда дышу —
Я икону России
В ваших душах пишу.
…Пусть хоть самую малость —
Сердцу, а не уму,
Чтобы после осталось
Помолиться чему.

ЧТО БУДЕТ…
Что будет с Россией, что будет…
А главное — ведаю что…
Не сбудется, Боже, не будет
Ни это, ни то и ни то!
Не вымрет, не станет кавказской,
Не сколется, суть не пропьёт!
Пусть ведаю, верю, как в сказке,
Иную судьбу обретёт!
Иную, иную, иную,
Но только не этот содом…
А ежели всё же такую…
То как же, то что же потом…
Открестимся, плюнем и камни
Подымем на Родину-мать?..
Пустыня Российская, как мне
У сердца тебя не прижать!

†††
Рано зимою смеркается,
Крестик в снегах над рекой.
Кладбище с небом сливается…
Мёртвые любят покой.
Пламя над свечечкой тающей
Ангел колышет крылом.
Снова пришёл я на кладбище,
Снова душою в былом…
— «Разве мы мёртвые, мёртвые! —
Мы лишь до срока молчим.
Прошлое наше безсмертное
Всходит свечами в ночи».
Падаю, падаю, падаю…
Снова всплываю со дна.
Неугасимой лампадою
Всходит над миром луна.
Кладбище с небом смыкается,
Сходит на душу покой…
Рано зимою смеркается
Над благодатной рекой.

МЕДНОЕ КОЛЬЦО
Был сорок первый горький год,
Отецкое крыльцо…
Когда уже сошёл народ,
Он протянул кольцо…
В простое медное кольцо
Перековал деньгу:
— Ты жди меня, — взглянул в лицо…
— Не ждать я не могу…
И вот прошло уж сорок лет…
— Ты ждёшь его, бабусь?
Ведь и могилки даже нет…
— Теперь ужо дождусь.

КРАСНЕНЬКОЕ КЛАДБИЩЕ
Души заброшенное капище
Грехом неискуплённым жжет…
Пасхально Красненькое кладбище
Меня в свои объятья ждёт.
Иду, здороваюсь с соседями
По бытию-небытию.
Мы в коммуналке общей съедемся
И там отслужим литию.
А все поминки, все надгробия,
Всё это — вам, всё это — днесь…
Да что там, ваше преподобие…
Да хоть бы с краешку, да здесь!

†††
Из России мы уйдём… в Россию —
Вечность это будет или нет…
Словно на листе Твоём росинку,
Я увижу всю её на свет.
В этой сфере мизерной, хрустальной
Отразится тысяча веков —
Поле, что засеяно крестами,
Звон синиц и говор родников…
И куда бы нас ни заносило,
Отовсюду Родина видна…
Из России мы уйдём в Россию —
У Христа за пазухой она.

ДВАДЦАТЫЙ ВЕК
Словно Вий, не подымет век,
А подымет — так хрена с перцем!
Притаился двадцатый век
Во шкафу за стеклянной дверцей…
Там на полках стоит рядком
То, что пело, рыдало, выло…
Обернулось потом грехом,
Злое зелье вгоняло в жилу!
Это кладбище или жись —
Переплёты знакомых книжиц?
Отвяжись, мой век, отвяжись!
От залётов твоих не выжить…
А была ли там благодать?
Да, была, и отнюдь не с краю…
Стану строфы перебирать —
Будто снова брожу по раю…
Так каким ты, Двадцатый, был?
Что содеяли человеки?
Притаился, глотаешь пыль,
Приспустил свои шторы-веки…
Ну, а Божий нагрянет Суд —
Так восстав от земли и тлена,
Твои пасынки вознесут
Эти строфы, склоня колена…