Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

На 82-м году жизни (†7 октября 2010) почил в Бозе известный православный писатель Валерий Николаевич ЛЯЛИН. Похоронен на Ковалёвском кладбище, участок 49, квадрат 2, место 27. Долгие годы Валерий Николаевич оставался добрым другом и автором нашей газеты. «То, о чём я пишу, не придумано, а взято из личного жизненного опыта, многие рассказы автобиографичны. Пишу, как живу», — говорил он. Сегодня, чтобы почтить память замечательного русского писателя, мы впервые публикуем его рассказ.

Среди полного жизненного благополучия, когда у меня уже был полный набор современных благ, дающих относительное счастье, как то: квартира, дача, машина и неплохая жена, меня неожиданно и молниеносно постигла тяжелейшая болезнь крови, свалившая на больничную койку. Ум мой помрачился от тоски и тревоги, потому что моя собственная кровь восстала на меня и превращалась в яд, убивающий тело... Утром, на обходе, бровастый доктор, грызя оглоблю очков, сказал, что мне надо удалить селезёнку.

Лет мне было всего-то тридцать, и я терял силы с каждым днём. А по телу пошли синяки и красные пятна. Вечером ко мне пришёл мой школьный приятель, имевший медицинское образование, но оставивший медицину ради священнического сана. Посмотрел о.Михаил на меня, покачал головой: «Я посмотрел твою историю болезни, анализы и ничего утешительного тебе сказать не могу... Знаешь, Сеня, тебя может спасти только Божие чудо». — «Божие чудо?! Это говорит в тебе священник. Конечно, я Бога не отвергаю, но, во-первых, чудо даётся по вере, а во-вторых, я даже не крещён». — «Надеюсь, вера придёт к тебе... У тебя два выбора: или впасть в отчаяние и сломаться, или прийти к Богу и надеяться на Его милость. Что касается Крещения, приходи ко мне в храм, и мы совершим это Таинство. Здесь не оставайся. Тебе, кроме Бога, сейчас никто не нужен: ни больница, ни жена, ни твоя научная работа. После Крещения я возьму тебе билет на Алтай. Там живут православные пустынники, которые собирают в горах лечебную смолу мумиё. Я знаю одного коммерсанта с Алтая, он продаёт мумиё на рынке. Он тебе покажет дорогу к старцам».

На следующий день я крестился с именем Серафим. Коммерсант с Алтая оказался малорослым шустрым мужичонкой Левонидом с узкими чёрными глазками. Он обещал о.Михаилу сопровождать меня до самого Бийска и далее до Акташа, в Усть-Улаган. Болезнь тем временем быстро съедала меня. Когда я весь в поту просыпался утром, то первое слово, которое возникало у меня в мозгу, было — смерть. Успокоение наступало только после чтения молитвослова и Евангелия. Перед отъездом пришлось навестить клинику, где мне сделали переливание крови и вкололи месячную дозу антибиотиков. В Акташе мы за-шли в православный храм, где отслужили молебен за здравие, и дальше — в Усть-Улаган. Левонид сдержал своё слово и доставил меня прямо в жилище русского старика охотника. Я свалился на лавку и задремал. Сквозь дрёму слышал разговор старика с Левонидом: «Плох твой парень, совсем плох. Не знаю, что с ним делать: то ли гроб сколачивать, то ли лечить начать?» Практичный Левонид отвечал: «Пока жив — лечи».

Остался я со стариком, которого Левонид называл Данилушка. Ему было лет под шестьдесят, был он крепкий, с чёрной бородой и синими глазами. Жил один, без семьи, и промышлял охотой на пушного зверя и сбором лекарственных трав и мумиё.

— «Данилушка, мне всё снится, что уже в могиле лежу. Холодно там, темно и сыро». — «Страшен сон, да милостив Бог. Уж я с Божией помощью постараюсь тебе помочь. На-ка вот, выпей эту декокту. Там и мёд, и барбарис амурский, и девясил, и женьшень, и многое другое». Я выпил кружку душистого отвара и погрузился в сон. Утром проснулся и увидел хозяйничающую у плиты небольшую старушку с добрым морщинистым лицом.

— «А где Данилушка?» — «Данилушка вместе с моим сыном ушли на охоту, завалить медведя. Медвежья печень, кровяная колбаса, мясо — всё будет полезно для твоей болезни. А я ваша соседка». Старушка подала мне целебное питьё. Я выпил, и в голове у меня прояснилось… К вечеру во двор въехала двуколка, оседая под тяжестью убитого медведя. Охотники, не отдохнув, принялись снимать со зверя шкуру, вынули потроха, тушу разрубили на куски. Я поздравил Данилушку с удачной охотой, на что он сказал: «Бог помог». К обеду старик подал мне не совсем прожаренный кусок печени. Дёсны у меня болели и кровоточили, но всё же я управился с этим куском. Старик налил мне стопку спиртовой настойки женьшеня, после которой меня потянуло ко сну.

Утром я встал, прочитал молитвы, и старик повёл меня к лесной купели на окраине леса. Купель представляла небольшой провал в гранитной скале у подножья горы, там пузырилась и булькала вода. Данилушка взял меня за руку и подвёл к самой купели, около которой стоял большой, потемневший от времени дубовый крест. «Вот, Серафимушка, здесь будет совершаться твоё главное лечение. В этой купели такая вода, что живой в ней умирает, а мёртвый воскресает». Старик поймал в траве лягушку и кинул её в купель. Лягушка задёргалась, замерла и перевернулась на спину. «Издохла», — определил старик. Пошарив в траве, поймал другую и хлопнул её о землю. «Теперь бросаю мёртвую». Он взял её за лапку и кинул в купель. Лягушка через несколько минут ожила и задвигалась. «Видал! Если Господь сохранит тебя, то примешь двенадцать ванн по числу св.апостолов Христовых, начиная с Первозванного Андрея. Каждому апостолу будешь читать его тропарь. Три раза прочтёшь — и выходи из купели».

Я разделся, принял от Данилушки бумажку с тропарём, перекрестился и погрузился по шейку в довольно тёплую воду. «Если сомлеешь, я тебя вытащу», — сказал старик. Я поднял руку и стал читать тропарь: «Яко апостолов первозванный, и верховного сущий брат, Владыце всех Андрее, молися, мир вселенней даровати и душам нашим велию милость». Внезапно я перестал ощущать своё тело, перед глазами возникли цветы и бабочки, потом появились хрустальные кресты и прозрачные белые Ангелы, поющие: «Слава в вышних Богу и на земли мир». Данилушка вытащил меня из купели и положил на траву, похлестал по щекам, и я пришёл в себя.

Когда вернулись домой, первым делом помолились перед образами, затем Данилушка вынул из ящика ржавый минерал, растолок его в ступке в пыль и дал мне его с молоком. «Это железо, тебе это надо». Потом я опять ел печень и пил декокт из трав.

Каждое утро мы с Данилушкой отправлялись к купели и я, погрузившись в воду, читал тропарь очередному апостолу. По вечерам, лёжа в постели, молился Христу словами, которые приходили в голову: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, я болен, и болен смертельно. Пожалей создание Своё, оставь меня ещё пожить на земле, прости мне согрешения вольные и невольные. Сколько лет Ты мне отпустишь этой земной жизни, столько я буду верно служить Тебе и прославлять имя Твоё святое».

Прошёл месяц. Я окреп. Стал помогать Данилушке по хозяйству. Однажды Данилушка с раннего утра поднял меня с постели и стал запрягать лошадь в двуколку. «По-едем, Серафим, к старцам в скит. Пора нам исповедаться и причаститься». Ехать было километров пять. По обеим сторонам дороги стеной стоял лес. Наконец показался высокий бревенчатый частокол. «Вот и скит», — Данилушка широко перекрестился на церковные купола. В калитке открылось малое оконце и показалось бородатое лицо старого монаха. «Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас», — пропел Данилушка. «Аминь, — ответил монах. — А это ты, Данилушка. А это кто с тобой? Больной... значит — грешный. Надо Богу послужить теперь. Как поправится, определяй его к нам, пусть потрудится во славу Божию». — «Он ещё слаб, отец Кузьма, но как поправится, сам придёт». При этих словах у меня радостно запрыгало сердце. Значит, Данилушка верит в моё исцеление. Да и монах разглядел во мне будущего трудника. Сам скит во имя Илии Пророка был небольшой, всего восемнадцать монахов. Самому молодому — 65 лет. Но все выполняли свои послушания. Бог давал им поддержку и долголетие.

Меня исповедовал о.Лазарь — иеромонах с белоснежной бородой до пояса. Я каялся во всех своих грехах, плакал и рассказывал, как мучился и метался, будучи на краю могилы, как Гос-подь привёл меня сюда, где понемногу происходит исцеление духовное и телесное. О.Лазарь внимательно слушал меня и тихо шептал: «Чудны дела Твои, Господи». Когда он накрыл мою голову епитрахилью, я почувствовал, как из меня выходит тёмная, злая сила, а после Причастия тело стало лёгким, в груди трепетала несказанная радость. Потом игумен Спиридон благословил меня и сказал, чтобы я приходил причащаться каждое воскресенье. На трапезе нас угощали грибным супом, блинами и чаем с мёдом. На прощание о.Спиридон подарил мне вырезанный из кедра крест с распятием, сказав, что по вере моей будет мне и исцеление.

Данилушка лечил меня ещё месяц, после чего лечение прекратил и сказал, что теперь надо крепко молиться, чтобы Господь помиловал меня. Молились мы усердно. Наступила зима. Чувствуя себя окрепшим, я каждое воскресенье ещё до рассвета вставал на лыжи и поспешал в скит на литургию. Я помогал монахам по хозяйству: носил из колодца на кухню воду, колол дрова, месил тесто на хлеб, чистил картошку. В скиту мне было хорошо, спокойно и душеспасительно. Вскоре я вовсе перебрался в скит на жительство. Меня обрядили в чёрный суконный подрясник с кожаным поясом, скуфью. Послушание мне назначили — быть всем слугой. Однажды я колол для кухни дрова и случайно задел себя по левой руке. На снег брызнула кровь. Алая, густая, горячая. Я смотрел и смеялся, я не видел ничего, кроме этой алой крови, подтверждающей моё право на жизнь. Кашевар о.Доримедонт прибежал ко мне с бинтом: «Что ты смеёшься! Давай я тебе руку перевяжу». — «Кровь! Какая кровь!» — кричал я. «А что кровь? — удивился он. — Кровь хорошая, молодая». — «Вот именно! Я буду жить, чёрная немочь отошла от меня. Я теперь никуда не пойду и до конца дней моих буду с вами». — «Вот и слава Богу. Господь испытал твою веру, теперь всё будет хорошо. Пойдём, отслужим все вместе благодарственный молебен».