Въди

О МРАЧНОМ ЧЕЛОВЕКЕ И МЕСТИ

Я хочу остановить внимание на одном мрачном человеке Ветхого Завета — на Ламехе. Мы о нём знаем чрезвычайно мало; одно только знаем ясно: он сказал своим жёнам, что если за Каина отомщено будет всемеро, то за него — в семьдесят раз всемеро (Быт.4:24). И вот о чём я хочу сейчас говорить: о мести. Ламех был чем-то, кем-то обижен. Мы не знаем кем, не знаем чем, но для нас важно то, как он отозвался на обиду. Обида для него не мерилась тем, что ему сделали, чем ему досадили, она измерялась только тем, что досадили ему, что он — центр всего и неважно, велика ли обида, мала ли: важно, что некто смел коснуться его, — его покоя, его жизни, его достояния (мы не знаем, чего именно). И его ответом была месть. Причём не такая, как позже в Ветхом Завете говорится: «Око за око, зуб за зуб» (Исх.21;24), то есть если тебя ранили в глаз, не смей наказывать обидчика больше, чем ты был им ранен. Если тебе сделали нечто и ты захочешь отплатить, — отплачивай, но не прибавляй ничего, никакой мести к тому, что тебе сделали. Это, конечно, в Евангелии превзойдено заповедью о прощении, но в примитивном обществе это уже имело огромное знчение сдерживающей силы. Ламех стоит как образ человека, который не только не может простить, но даже не способен быть справедливым, потому что справедливость, — судебная справедливость, — может потребовать, чтобы человек был наказан равным, но не большим образом, скорее всего — меньшим образом. Цель наказания — привести его к сознанию, а не заставить страдать столько же или даже больше, чем он заставил страдать другого.
Вот чего Ламех не сумел сделать. Он не сумел посмотреть на того, кто его обидел, или глубоко ранил, или обездолил, и подумать: какой он несчастный человек! Если бы только он мог раскаяться, если бы только он мог понять, он был бы новой тварью и мы тогда могли бы обнять друг друга и назвать друг друга братьями!
Митрополит Антоний Сурожский. Труды

предыдущая    следующая