Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

ПОД НЕМЦАМИ

Из жизни на оккупированной территории

Мне сейчас 74 года. Родился я в деревне под названием Гоголь, в Тверской области. Когда немцы заняли нашу деревню, мне было 9 лет. Хочу рассказать два случая из тогдашней жизни.

У нас в деревне заборы строили так: вбивали рядом два кола, переплетали их кручёными прутьями лозы или молодыми еловыми ветками, а после накладывали жерди — вот и забор готов.

Как-то пошёл я на наш огород да по дороге споткнулся и чуть не упал. Смотрю — под ногами какие-то верёвки протянуты. Тонкие, но крепкие. «Вот удача! — думаю. — Война кончится, мы их на забор пустим». И нарезал этих верёвок побольше, а потом спрятал их у забора в крапиве. Крапивы много было в огороде — война, никому не до прополки… И пошёл я дальше по своим делам, а дела мои такие были: собирать свиные шкуры. Немцы резали свиней, шкуры выбрасывали, а мы собирали за ними, и впоследствии эти шкуры спасли нас от голодной смерти.

Через полчаса возвращаюсь домой и слышу из огорода: «Рус, партизан!» Смотрю, немцы дедушку с бабушкой поставили к стенке и уже собрались их расстрелять. Ясно, что за мои верёвки! Остаётся мне или признаться во всём, или лишиться деда с бабкой. Подбегаю к ближайшему немцу, хватаю его за руку: «Камрад, ком, шнель!» Подвёл к забору, показал обрезанные верёвки, объяснил, зачем это сделал… Немцы сильно избили меня, но бабушку с дедушкой отпустили.

А откуда мне было знать, что это были вовсе не верёвки, а провода немецкой полевой связи?!.

Вот ещё один рассказ.

Однажды зимой остановился в нашей деревне немецкий обоз — саней двадцать. Трещал мороз. Смотрю: из-за сарая торчит одна из подвод. Я подполз к ней, вижу: возница-немец спит, уткнувшись в лошадиный круп, а рядом с ним — туго набитые чем-то мешки. Разрезал ближайший мешок, — там какие-то тряпки… Мне-то еда нужна была! Ткнулся в другой мешок — там картошка. Вырыл я прямо на дороге ямку немецким краденым кинжалом, разрезал мешок и высыпал в эту ямку картошку. Но картошка посыпалась с таким грохотом, что у меня волосы дыбом встали: сейчас немец проснётся! Но он не проснулся. Тогда я заткнул дыру в картофельном мешке тряпкой из первого мешка и спрятался в сугроб. Долго лежал в снегу, дожидаясь, пока немцы уедут, а когда уехали, перетащил добычу домой — вышло ведра два картошки. Я залил её водой, чтобы она меньше чернела, и мы потом долго питались ею.

Вспоминаю этот случай и сам себе не верю, а ведь это так и было. Самая страшная из всех бед — голод.

Иван Константинович БОЙКОВ, Карелия

Не могу я спектакли смотреть о войне,

А военные фильмы — тем паче:

Просыпается жалость такая во мне,

Что сижу пред экраном и плачу.

Кто войны не хлебнул, тем вовек не понять

Наших душ, безконечно ранимых, —

В каждом фильме друзей мы хороним опять,

В каждой пьесе теряем любимых.

 Юрий РАЗУМОВСКИЙ